Джек Вэнс - Люди и драконы

Керган Банбек, высокий худощавый человек с крашеными бровями и гребнем черных волос, уложенных в пять остроконечных шипов, неприязненно засмеялся:

— А как быть с убитыми и захваченными в плен людьми?

Пушкарь наклонился, вслушиваясь в слова Кергана. Его благородное лицо сохраняло полную невозмутимость. Он был лыс, если не считать полоски тонкой желтой шерсти на черепе; кожа его блестела, словно обожженная. Единственно, чем Пушкарь разительно отличался от обыкновенных людей Булыжника, — это уши — маленькие и дряблые. Он носил простую темно-синюю с белым форму и был вооружен только небольшим универсальным излучателем.

На вопрос Кергана он ответил также спокойно и уверенно:

— Убитые люди мертвы. Пленные вольются в определенную прослойку общества, приток свежей крови принесет хорошие плоды.

Керган Банбек бросил на Пушкаря презрительный взгляд. Кое в чем это существо — продукт тщательного отбора — напомнило ему Жрецов, обитающих на Булыжнике. Такая же светлая, чистая кожа, угловатые черты лица, длинные руки и ноги…

То ли телепатия тому виной, то ли Керган уловил характерный кисловато-сладкий запах, но стоило ему подумать о Жреце, как футах в пятидесяти от них, среди валунов, он увидел человека с гривой каштановых волос. Единственной одеждой человеку служило золотое ожерелье на шее. В соответствии с тогдашним этикетом Банбек не обратил на Жреца внимания, словно того и не существовало вовсе. Поколебавшись, Пушкарь последовал его примеру.

— Вы должны отпустить пленных, — ровным голосом сказал Керган.

Пушкарь улыбнулся и покачал головой. Он прилагал все усилия, чтобы его поняли:

— Не стоит о них говорить. Они… — Он запнулся, подбирая подходящее слово. — Их судьба… взвешена, сочтена, предопределена. Вот и все.

Керган Банбек стоял в надменной позе и молчал, только улыбка его превратилась в угрожающую усмешку. Жрец мелкими шажками двинулся вперед.

— Попытайся понять, — продолжал Пушкарь каркающим голосом. — Существует определенный порядок вещей. И задача таких, как я, — действовать в соответствии с этим порядком. — Грациозно наклонившись, он поднял с земли гальку: — Вот, смотри: таким камушком я могу заткнуть круглое отверстие. Это то же самое…

Банбек забрал у него гальку и отшвырнул далеко в сторону.

— Ты уже никогда не найдешь этот камушек, чтобы заткнуть им круглое отверстие.

Пушкарь неодобрительно покачал головой:

— Всегда можно найти другие камни.

— И дырки тоже!..

— Ну, к делу, — буркнул парламентер. — Предлагаю в этой ситуации действовать так, чтобы не нарушать порядок вещей.

— А что ты предлагаешь в обмен на грефов?

Пушкарь в затруднении пожал плечами, — разум этого аборигена казался ему таким же варварским, как и его прическа.

— Если ты просишь, я, конечно, дам совет…

Керган Банбек нетерпеливо махнул рукой:

— У меня три условия.

Жрец с бесстрастным лицом и отсутствующим взглядом остановился в футах десяти от них.

— Первое: мы должны иметь гарантии, что вы больше не нападете на Булыжник. Поэтому пятеро грефов в качестве гостей навсегда останутся здесь. Второе: в подтверждение этих гарантий вы передадите нам космический корабль — полностью оборудованный, вооруженный, заправленный топливом. И научите, как им управлять.

Откинув голову, Пушкарь издал через нос серию мычащих звуков.

— Третье, — невозмутимо продолжал Керган Банбек, — вы отпустите всех мужчин и женщин, которые томятся в вашем корабле.

Пушкарь моргнул и что-то быстро прохрюкал Следопытам. Те затоптались на месте, искоса поглядывая на Кергана, — уж не спятил ли этот дикарь? Парламентер посмотрел вверх, на флаер, и, обращаясь к Банбеку, начал вновь, твердо и уверенно, как будто флаер придал ему сил:

— Я пришел, чтобы сообщить вам: Высокочтимые должны быть немедленно освобождены.

— А вы должны освободить пленных, передать нам оборудованный корабль и никогда больше не нападать на Небесный Булыжник.

Пушкарь казался обескураженным.

— Странная ситуация — непредопределенная и непредрешенная.

— Ты что, не понимаешь?! — гаркнул Керган и посмотрел в глаза Жреца — по этикету это означало, что он собирается задать вопрос. — Эй, Жрец, как мне разговаривать с этим болваном? Он будто не слышит, что я говорю!

Жрец шагнул вперед, лицо его оставалось невозмутимым. По закону Жрецов он не имел права вмешиваться в дела людей, но был обязан отвечать на любой заданный вопрос. Впрочем, зачастую ответы еще больше все запутывали.

— Он тебя слышит, но между вашими разумами огромная разница. Образ его мыслей запрограммирован хозяевами и не имеет ничего общего с твоим. Поэтому я не знаю, как тебе с ним разговаривать.

Керган перевел взгляд на Пушкаря:

— Итак, ты меня слышал. Принимаешь ли ты мои условия?

— Твои слова бессмысленны, несуразны, абсурдны. Слушай внимательно: вы отпустите Высокочтимых. Это определено, установлено, решено. То, что ты хочешь получить корабль — как и прочие твои требования, — неправильно, так быть не должно.

С побагровевшим лицом Керган Банбек повернулся к своим людям, но, взяв себя в руки, ответил Пушкарю, тщательно выговаривая слова:

— У меня есть то, что нужно тебе. У тебя есть то, что нужно мне. Давай совершим обмен.

Секунд двадцать противники смотрели друг другу в глаза, потом Пушкарь глубоко вздохнул:

— Я попытаюсь объяснить твоими словами, чтобы ты понял. Существует определенность… нет, не определенность. Существуют предначертания. Они элементы реальности, основа порядка. Жизнь — это постоянное, шаг за шагом, воплощение предначертанного. Все развитие Вселенной может быть выражено через предначертания. Непоследовательность — это абсурд: не может же существовать человек с половиной мозга, половиной сердца и всех прочих органов. То, что вы держите в плену Высокочтимых, — такая же нелепица, нарушение правильного, разумного хода вещей.

Всплеснув руками, Банбек вновь обернулся к Жрецу:

— Ну как мне прекратить эту ахинею?! Как заставить его понять меня?

— Это не ахинея, — ответил Жрец. — Просто вы говорите на разных языках. Чтобы он понял твой язык, тебе придется стереть все, чему его обучали, и вложить в его мозг свои знания.

Банбек почувствовал, как почва уходит из-под ног, и разозлился. Жрец даст точный ответ, если точно задать вопрос, но никогда не напрашивается на беседу. Странно, что он стоит здесь и явно ждет дальнейших расспросов. Хорошенько подумав, Керган спросил:

— Как, по-твоему, я должен поступить?

— Отпусти грефов. — Жрец коснулся двойных утолщений на своем ожерелье — ритуальный жест, означающий, что, вынужденно или по доброй воле, он совершил действие, которое, возможно, повлияет на будущее. Потом, еще раз дотронувшись до утолщений, повторил: — Отпусти грефов, и он уйдет.