Алексей Пехов - Хроники Сиалы

Восемь…

Пожалуй, это был мой самый быстрый спуск по веревке. Не будь у меня на руках перчаток, содрал бы не только кожу, но и мясо. Но даже перчатки не могли спасти меня — ладони как будто обожгло огнем.

Десять…

Я потянул веревку на себя, и она, отлипнув от балкона, упала и тут же свернулась в моток.

Тринадцать…

Я прыгнул вперед. Там, под стволом хлипкой и чахлой дикой яблони, мрак был особенно густым.

Пятнадцать…

Стражник развернулся и пошел в мою сторону. Иди родной, иди. Ты не заметишь меня до тех пор, пока не наступишь. Охранник вновь отвернулся, и я, короткими перебежками, из тени в тень начал подбираться к нему. Наконец я оказался за спиной безостановочно шагающего как механическая игрушка стражника и приложил его рукоятью ножа по затылку. Парень изумленно хрюкнул и стал заваливаться на спину. Я подхватил его и усадил на траву, прислонив спиной к стволу дерева. Арбалет его я на всякий случай разрядил и бросил болт в фонтан, затем немного подумал и отправил туда же сумку с еще девятью болтами. Арбалет я положил парню на колени и, отойдя, оценил проведенную работу. Сойдет, издали он был вполне похож на уснувшего. Очень рассчитываю, что охранник «проспит» до утра.

Залезть с помощью паутинки на нужный балкон было делом одной минуты. Дверь здесь была приоткрыта, и небольшой сквознячок играл с белыми воздушными занавесками. Я сделал шаг в комнату, пригнулся и стал ждать, когда глаза привыкнут к темноте.

В комнате кто-то был, это несомненно, иначе отчего я слышу чье-то умиротворенное сопение? Постепенно из мрака выступила кровать у дальней стены. Чтобы выйти из комнаты, мне придется пройти мимо кровати. Я почти дошел до двери, когда под ногами скрипнула половица. Я остановился, сморщившись, как от зубной боли. Человек повернулся на другой бок и вновь засопел. Еще один шаг, и вновь скрип половицы.

На кровати нерешительно тявкнули. От неожиданности я едва не подпрыгнул. Собака? Как бы отвечая мне, тявканье повторилось.

— Что такое, Тоббиандр? — раздался сонный голос. Графиня Рантер! Вот в чью спальню меня угораздило ввалиться!

— Р-р-рав? Рав!

— Что там? Крысы?

Графиня привстала, слепо вглядываясь во мрак, но с кровати слезть не решилась. На мое счастье, ее проклятая псина тоже не отличалась храбростью и не спешила вонзить в меня зубы.

— Это все мерзкий граф, мой масенький! Говорила я ему, что крыс боюсь, а его люди поселили нас в такую комнату. Тут даже пол скрипит, чего уж говорить о крысах!

— Р-р-рав! — подтвердил Тоббиандр.

— Давай спать, мой хороший. Премерзкие крысы до нас не доберутся!

Тоббиандр для собственного успокоения еще раз тявкнул и затих. Мне пришлось отстоять все ноги, прежде чем я дождался сопения графини.

Постаравшись как можно тише покинуть комнату, я вышел в коридор, являющийся точной копией того, по которому совсем недавно проходил мой путь. Тот же ковер, то же освещение и та же пустота.

Я двинулся вперед, останавливаясь через каждые два метра и вслушиваясь в тишину. Дверь справа от меня была приоткрыта.

— А кто она?

— Помолчи. Некоторые вопросы могут довести до могилы.

Бледный!

— Я всего лишь спросил…

— А я всего лишь дал совет — поменьше болтай языком. Ты же знаешь, граф любит укорачивать слишком длинные языки. Да и не знаю я, кто она. Мне сказали встретить, я и встретил, остальное меня не касается.

— Ладно, ладно, Ролио. Забыли! Плеснуть винца?

— Нет. И прекрати курить эту дрянь, голова раскалывается!

— Да что ты заводишься-то? — Голос у человека был обиженный.

— Меня беспокоит эта баба…

Я осторожно снял стеклянный колпак с фонаря возле двери и погасил фитиль. Участок коридора погрузился в полумрак. Теперь из комнаты меня уже не увидят.

Я заглянул в дверную щель, и в нос мне ударил слабый запах красавки.

Бледный и еще один, тот, который курил, сидели за столом и кидали кости. Перед каждым высилась горстка разномастных монет. Ролио сидел ко мне спиной. Меня так и подмывало всадить ему болт промеж лопаток и враз избавить свою голову от возможных проблем.

— Прости меня, Ролио, но не о том ты, по-моему, беспокоишься. Тебе Заказ надо выполнять. Парень до сих пор еще на ногах, а уже больше месяца прошло.

— Ты занимайся своими делами, а я займусь своими! — прорычал Бледный.

Послышались шаги, парень, идущий сюда, топал, как во время парада на Парадной площади, так что я услышал его еще задолго до того, как он появился в коридоре. Отскочив от двери, я отчаянно озирался, ища, куда бы спрятаться.

— Ты чего? — послышался удивленный голос курильщика.

— Там кто-то есть.

— Где?!

— За дверью.

Я услышал, как отодвигается стул. В семи метрах впереди в коридоре были ниши, где стояли огромные, в человеческий рост, вазы с цветами. В нишах властвовала полутьма, и я бросился к ним, надеясь спрятаться за одной из ваз. Между вазой и стеной расстояние было совсем маленькое, и поместился я там с большим трудом. Отодвигать вазу вперед я попросту не рискнул, опасаясь, что она опрокинется.

Мимо меня по коридору прошел человек. Его изрядно качало, будто он шел не по полу, а по палубе попавшего в шторм корабля. Иначе говоря, парень был изрядно пьян. Он едва не налетел на Бледного, когда тот с метательной звездой в руке выскочил в коридор.

— Идиот! — рявкнул Бледный с презрительной гримасой, отталкивая от себя человека. Человек рухнул на пол:

— С-спаси-бо.

— Вот видишь, Ролио, никто нас не подслушивал, — сказал Бледному напарник по игре в кости.

— Я-я не подсс-лушивал, да. Чес-с слово! Я заа-блу-дилсся!

— Заткнись!

Бледный бешеным взором оглядел коридор, вертя в руках звездочку, а затем нехотя убрал оружие за пояс:

— Пошли, Клоп. А ты иди спать!

— С-спасибо.

Бледный зло хлопнул дверью, оставив пьяницу на ковре. А нервишки-то у Ролио пошаливают — вот что значит невыполненный Заказ!

Я выскользнул из своего укрытия, пьяный пытался подняться с пола, и до меня ему не было никакого дела. Думаю, затей я вокруг него шаманскую пляску с песнями под бой бубна, он бы и то не понял, что здесь происходит.

Коридор кончился, я вышел на памятный мне балкон над залом приемов. Сейчас, без музыки, снующих слуг и разодетых в шелка дворян, зал казался пустым и холодным. Даже стражников у выхода нет. Ни свеч, ни факелов, ни фонарей. Тьма и спокойствие, лишь квадраты света от окон на полу. В высокие аркообразные окна заглядывал выбравшийся из-за облаков месяц.

Ковер кончился, пол на балконе и в коридоре был мраморным. К счастью, это обычный темно-красный с прожилками мрамор, а не исилийская "поющая" мраморная плитка.

Вновь я ощутил щекотку в животе и призывы ключа.

В коридоре с портретами горели редкие фонари, и тени разгулялись по стенам, играя друг с другом в пятнашки. Странно… Граф не любит света? Предки Балистана Паргаида смотрели на меня с портретов, и в их глазах я что-то не замечал дружелюбной насмешки. Как бы это странно ни звучало, но люди, изображенные на картинах, смотрели на чужака грозными взглядами.