С. Алесько - О людях и нелюдях

— Не смей меня колотить, человечишка! — зашипел Вьюн и цапнул Дрозда когтями.

— Мне уйти? — спросил пес спокойно, заживляя разодранную руку. — Ты все же решил странствовать один?

— У-у, кикимору тебе… Нет, не хочу я один. Долго думал, и решил не бросать тебя, горемыку. Только рук не распускай, ясный княжич.

— Еще раз так назовешь, снова схлопочешь. Я уже давно не княжич и вообще не человек.

— Дроздок… — начала огорченная Винка. — Не ругайтесь…

— Виночка, зачем ты-то во все это впутываешься? — устало спросил Дрозд. — Меня наверняка будут искать. Теперь еще более тщательно, чем прежде. И тех, кто окажется рядом, когда меня поймают, ничего хорошего не ждет.

— Но я не могу тебя… вас… так бросить, — пробормотала она. — Ты же пришел в караулку меня выручать… Из-за этого и попался.

— Ох, благородство-то какое… Так, глядишь, и я забуду, что нелюдем родился, — проговорил Вьюн, на всякий случай перебираясь к Винке. — Сейчас перекинусь и пробегу по барке, посмотрю, нет ли здесь кого, кроме нас. Скорее всего, нет. Нас-то к грузу причислили. А потом, Дрозд, расскажешь, что с тобой приключилось.

— Расскажу, теперь уж не отпереться, — вздохнул пес.

На борту, как и предполагал Вьюн, больше никого не оказалось, и историю Дрозда выслушали без помех. Винка пару раз шмыгнула носом, рыжий угрюмо молчал.

— Ну и почем ты знаешь, что нет способа вернуть тебе человеческую природу? — спросил он, когда друг закончил.

— Если б был, Коготь бы так не радовался, — ответил Дрозд. — И потом, Осинка же что-то заподозрила. Я не признался, а она б запросто могла меня купить обещанием вернуть все на свои места. Но почему-то не предложила. Значит, нет такой возможности.

— Осинка — людская ворожея. Надо узнавать у потаенных.

— У кого? — переспросила Винка.

— У потаенных. Это оборотни, владеющие тайным знанием, — пояснил Вьюн. — Только они и могут обряды всякие творить.

— Предлагаешь обратиться к Когтю? — невесело усмехнулся Дрозд. — Он, наверное, один из них. Кстати, волчара, если жив, мог видеть исковки и сообразить, что к чему. Может, сам меня найдет.

— Почему ты не захотел встретиться с отцом? Неужели он сделал бы тебе что-нибудь? — задала Винка мучивший ее вопрос.

— Не хочу, чтобы князь знал правду. Это его убьет.

— Он уже знает. Или узнает от наместника, — сказал Вьюн.

— Он не поверит окончательно, пока не увидит своими глазами. Так у него остается надежда, что это просто совпадение, что какой-то оборотень похож на его сына, вот и все.

Дрозд сидел, повесив голову и уронив руки меж согнутых коленей. Винка набралась храбрости и погладила его по плечу.

— Бедный Дроздок… Если б ты не пришел вызволять меня…

— Мало что изменилось бы, Виночка. Рано или поздно меня все равно схватят, и тогда…

— Значит, ты не должен попасться, — сказал Вьюн. — И у меня есть предложение.

— Какое? — через силу поинтересовался Дрозд. После побега на него навалилась апатия, усиленная воспоминаниями.

— Мы не пойдем в Венцеград. Сойдем в Синичьей Роще и двинем по бездорожью в Земли Клыкастого. Опять двух рыбок поймаем: собьем со следа возможную погоню и попытаемся выведать у знающих оборотней, нельзя ли снова сделать тебя человеком.

— Погоню? — удивилась Винка. — Откуда они узнают, где нас искать?

— Ромашечка, если хочешь идти с нами, постарайся относиться к людям и нелюдям хоть с небольшим предубеждением. Думаешь, Фунт вынесет ради нас любые пытки? Он расколется, стоит ему серебряные щипчики показать. Или увесистый кошель со златиками. Тут уж как ему повезет. А сыскари о нем знают, потому что за тобой в «Сливочник» присылали.

— Вьюн прав, — кивнул Дрозд. — И план хороший. Во всяком случае, дает мне возможность побегать еще немного, к тому же в приятной компании.

Рыжий хихикнул, довольный, что друг, вроде бы, приходит в норму. Винка покраснела и засобиралась ложиться спать. Возражать парни не стали. Дрозд перекинулся, дабы иметь возможность постоять за себя и друзей, если что. Вьюн остался в человеческом обличье, но, пользуясь кошачьими привилегиями, все равно устроился у девушки под боком. Она не стала отпихиваться, раз уж сама вызвалась идти с обротнями. К тому же так было теплее.

Хозяин барки, узнав о намерении пассажиров сойти раньше, заявил, что не собирается отдавать назад часть денег.

— Мы и не думали требовать, — заверил его Вьюн. — Всего лишь одна просьба, почтеннейший. Вы нас не подвозили и вообще никогда не видели. Конечно, обстоятельства могут сложиться так, что придется припомнить о нашей встрече. Тогда мы сошли в Венцеграде. Или на диком берегу неподалеку от Угрюмого кряжа. Вы случайно слышали, что дальнейший наш путь лежит на юг. Или вот еще…

— Я все понял, хватит болтать! — оборвал хозяин кошака, видя, что тот собирается и дальше излагать многочисленные варианты их исхода.

Вьюн благодарно улыбнулся и отправился покупать молчание гребцов, обошедшееся куда дешевле, ибо они и впрямь оказались кто оборотнями, кто полукровками.

Парни и девушка сошли на берег в большом селении Синичья Роща, стоявшем на левом берегу Ясеницы. Отсюда шли дороги на север, во владения Соколиного, и на восток, к Венцеграду, хотя широкий наезженный тракт в столицу тянулся по правому берегу реки. Путешественникам нужно было на северо-восток, в земли, лежавшие вдоль побережья Свинцового моря и населенные преимущественно оборотнями. Дрозд никогда не бывал в тех местах, Вьюн тоже, но уверял, что там живет его дядька, брат матери, с которым он никогда не встречался.

Нелюди Земель Клыкастого не слишком жаловали земледелие. Заниматься им было непросто в крае, большую часть которого занимали каменистые пустоши, покрытые лесом или заросшие вереском с овсяницей. Оборотни жили охотой, рыболовством да пчеловодством. Подати короне платили еще и янтарем, который во множестве выбрасывали на песчаные берега серые волны Свинцового моря. Правда, в последние десятилетия нелюди нашли еще один источник дохода. Они стали вывозить на продажу поделки из цветных непрозрачных камешков. Их россыпи встречались в восточных отрогах Кедрового кряжа, простирающихся за пределы владений Соколиного. В земли князя, где, по слухам, залежи разноцветных камней были много богаче, ни один мирный оборотень соваться не смел, ибо дружинники по-прежнему не давали детям Клыкастого пощады.

В Синичьей Роще путешественники запаслись провизией и теплой одеждой. Осень полностью вступила в свои права и подумывала, а не уступить ли их зиме. И хотя настоящие холода, лежащий несколько месяцев снег и замерзшие реки увидеть можно было лишь в суровом северном Яре, простиравшемся по ту сторону земель грозного князя, ночевки в лесу без теплого плаща и хороших сапог никого не прельщали.