Галина Гончарова - Полудемон. Король Алекс

— дядя, у меня же здоровье слабое, — на весь двор заявил я. — Мало ли кто его до того слюнявил?

— Се святой предмет! — возмутился холоп.

— так слюни‑то на нем святым не принадлежат, — не согласился я.

Крыть было нечем. По рядам придворных полетели смешочки, я наконец оттер медальон до блеска — и смачно чмокнул.

— Клянусь! Говорить правду и только правду.

— Ты — колдун? — тут же спросил холоп.

Медальон я ему протянул, но холоп покачал головой, мол, держи, так что я почесал затылок и отказался.

— Нет. Не колдун.

Я же полудемон!

— Ты убил несчастных из‑за золота?

— Нет!

Это — к призракам.

— но ты причастен?

— Конечно!

Придворные зашумели, дядя дернулся, королева вспыхнула от радости. Но развернуться я ей не дал.

— Они ж на мои деньги покушались, так что я по — любому причастен!

А медальон как ощущался безразличной пустой железякой, так и продолжал ощущаться. Хотя видел я, как клятвопреступники и пальцев от него отнять не моги, пока руки не обугливались, и просто ожоги видел…

Хоть наши святые холопы и говорят, что магия — зло, да вот сами ей пользуются, кто во что горазд. И Рене мне рассказывал, что ежели б про него храмовники узнали — точно к себе загребли бы.

Твари лицемерные.

Интересно, почему на меня не действует? Надо бы подробнее узнать…

Тетушка задала еще несколько вопросов, я ответил — и все честно, все бесполезно. Пришлось холопу удалиться несолоно хлебавши. А я поставил себе галочку. Прижать им хвосты как можно скорее. К ногтю.

Разумеется, все долги с Альтверина и Рвейна были списаны. А соседи стали ну очень почтительны с Шареном.

Мне, впрочем, было не до него. На меня начала охоту Руфина.

И вот тут‑то я взвыл.

Принцесса отиралась рядом, смотрела томными глазами, прикасалась ко мне при всяком удобном случае, за трапезой мы сидели вместе и только вместе…

Проклятая липучка просто сводила меня с ума!

Сказать, что она мне не нравилась?

Да я бы лучше с жабой на кочке, чем с Руфиной в спальне. Но атака продолжалась.

Алекс, можешь называть меня просто Руфи, мы же родственники.

Алекс, ты так мужественно выглядишь…

Алекс, если у тебя нет девушки, я буду танцевать с тобой все танцы на балу…

Тетка поглядывала, словно кошка на воробья, дядюшка ничего не замечал, Андрэ хмурился, а мне было впору из окна прыгать.

Стерва этакая!

Пары недель мне хватило чтобы дойти до точки кипения. Я уже собирался устроить дамочке несчастный случай — а то чего ж нет? Рано или поздно Руфину все равно пришлось бы убить, но как?

Из принцессы так легко сделать ангела, несвоевременно отправившегося на тот свет…

Но мне‑то надо было, чтобы Рудольф выпил сполна и боль, и позор…

Так что же делать?

Вопрос терзал меня, но не так, чтобы очень долго. Ровно до того дня, как Руфина пошла в решительную атаку.

В этот раз бледная моль ждала меня в спальне, учтя печальный опыт с Томми. Причем — сидя на кровати. Я чертыхнулся. Войди кто — мне ж не отмыться! И что делать?

— Руфи? Что случилось?

— Алекс, нам надо поговорить.

Все было так отрепетировано, что меня смех пробрал. Ей — ей, девчонки в борделе держались намного естественнее, а вот Руфина так закатывала глаза, что рука тянулась за водичкой — в лицо побрызгать. Опять же — нельзя. Краска потечет ручьями. Да, госпожа Элиза меня в этом отношении быстро просветила. Буквально к себе вызывала девиц и показывала, как из акулы русалку лепят. Краска здесь, одежда там… интересный опыт.

— Слушаю?

Близко я не подходил, от греха. Руфина приложила руку к тому месту, где должна была быть грудь, колыхнула рюшками и подкладками.

— Алекс, я так страдаю… ты знаешь, что мой муж недвижим!

— Я тебе тоже очень сочувствую.

Может, стоило добить? Чтобы они вместе не страдали?

— И мне совершенно не с кем поговорить.

Мать, отец, брат… да тот же супруг, уши‑то ему не парализовало? Но поговорить не с кем! Факт!

— Это так печально…

Руфина приближалась неотвратимо. Я осторожно маневрировал, стремясь оказаться поближе к двери… ну или хотя бы к окну. Если что — ей — ей, выпрыгну! Жить хочется!

— Алекс, обними меня пожалуйста. Так хочется почувствовать себя защищенной…

Ну, нет, на это я не подписывался!

Или…?

— Нет — нет, я никак не могу! Что о нас подумают, если сюда кто‑нибудь войдет?

Руфина явно задумалась.

— А как же…

Мне это просто понравилось! А как же? А вот так же…

То есть дамочка и мысли не допускает, что она мне не нравится. Я должен стонать от счастья и восторгаться при одной мысли обнять эти кости?

Ага, как же!

Я даже рыбу предпочитаю морскую — в ней костей меньше.

— Я полагаю, что место для утешения выбрано неподходящее, — проникновенно сообщил я.

Глаза Руфины остекленели, замаслились.

— Это потому, что такое дело надо доверять мужчинам. Именно мы знаем, как лучше устроить свидание, где и когда…

— А — алекс?

Я посла принцессе улыбку.

— Доверься мне, Руфи. Я не подведу…

И мягко выставить ее из комнаты. Вот так, и дверь на засов. Тяжелый, увесистый, ф — фууу!

Но что же мне с ней делать? На такие извращения я не подписывался!

Хотя…

На извращения я не подписывался. Но вот Руфине я их обеспечу! Заодно и…

Томми, узнав о моей идее, плевался ядом. Но — а куда податься, не спать же мне с этим кошмаром? Даже если исключить то, что у меня от одного взгляда на страстную Руфину, рот клыками ощеривается в три ряда, все равно… я ее физиологически не смогу! Я не настолько продажен!

Ну и потом, начать с ней спать — это дать жирный такой повод для шантажа. Увесистый…

Не пойдет.

Идея сложилась из рассказов госпожи Элизы о ее конкуренте. Господин Плейт (псевдоним вовсе не случайно был созвучен с плеткой) специализировался на кровавой любви. Той, что с плетками, ошейниками, повязками… и в его доме можно было получить все. Там не интересовались вашим лицом и именем, не разговаривали ни о чем, там просто приходили удовлетворять свою похоть в самых жестоких видах…

К Элизе ходили более — менее нормальные и убивать она у себя не давала, и развлечения с плетками только до определенной грани. Конкурент же меры не знал. От слова 'вообще'.

Вот и чудненько.

Кучером был выбран Томми. Я же на следующий вечер сунул Руфине в руку записочку, в которой просил ее незаметно после бала выйти и сесть в зеленую карету с золотым дельфином на дверце. Та прочитала, опустила ресницы, глядя мне прямо в глаза… вот и ладненько.

Я исчез с бала пораньше — и отправился к господину Плейту. Договариваться.

Да, у меня есть знакомая. И она — не против всего. Ее мечта — трое или четверо мужчин одновременно, причем кровь, плети, кляпы и прочее приветствуются.