Кира Бег - Хранимая (СИ)

Я придумывала считалочки, чтобы проще запоминать слова. Не всегда они звучали разумно, но чем смешнее — тем проще выучить. Детям эти стишки нравились, они и сами начали придумывать такие, якобы для младших братьев и сестер. Старики были довольны.

Меня учили местным забавам. Например, была игра, похожая на шашки, был аналог нард. Я научила детей игре «Морской бой», а старики иногда звали меня просто посидеть рядом, обсудить прошедший день, составить им компанию в шашки. Я соглашалась, когда не было срочной работы по дому.

Один мальчишка вбил себе в голову, что любит меня без памяти, и принялся дарить мне подарки. Это было забавно, получать сладкие финики от поклонника четырех лет по виду, пока не выяснила, что парнишка без спросу таскает это всё из дому. Я его отчитала, сказала, что эти продукты даются его родителям нелегко, а младшим братикам надо хорошо кушать. Но что у него есть шанс мне понравиться, если он будет хорошо учиться и помогать взрослым.

Дни шли за днями. Я думала об Эле каждую минуту и старалась радоваться жизни. Ведь когда хорошо мне, хорошо и ему. Если помочь не в моих силах, так хоть не буду усложнять его ситуацию. По вечерам я вспоминала Дика. Его милые подарки заставляли улыбаться, а от воспоминаний о тренировках захватывало дух. Стремительные плавные движения, пронзительный уверенный взгляд, напряженные мышцы под рубашкой. Эх, достанется кому-то такое счастье. Насчет себя я иллюзий не строила. Мы знакомы всего несколько дней, и почти не общались.

За два месяца до возвращения каравана случилась неприятность. Я сидела в доме, вязала сеть, когда неприятно засосало под ложечкой. Наказав детям не выходить, с опаской вы глянула из дома. Не увидев ничего странного, пошла дальше, повинуясь неясному чувству. Потом побежала. Беда, надо предотвратить!

Мальчишка барахтался в озере и был уже далеко от берега. Он держался из последних сил, добраться обратно уже не сумел бы. Люди стояли вдоль берега и молча смотрели, как он тонет. Никто не умел плавать из-за странного запрета, и никто не знал, что делать в таких случаях. Я на ходу сорвала с себя платок, халат, юбку, и нырнула в воду. За всплеском воды я еще услышала ахи и возгласы, а потом выкинула всё лишнее из головы и сосредоточилась на ребенке. Мах руками, еще один…

Через какое-то время мы оба были на берегу. Мальчишка отплевывался, я сидела отдыхала рядом. Кто-то принес мою одежду. Я поблагодарила и первым делом повязала платок на голову. Подошла мать парня. Долго молча и напряженно смотрела на него, пытаясь не то понять, не то решить.

— У меня нет сына по имени Август, — наконец произнесла она и ушла прочь. Я была поражена. Так просто отказаться от ребенка, даже если он нарушил какие-то там правила!

— Что ты теперь будешь делать? — спросила я, когда на берегу остались только мы с парнем. У всех было очень много дел, чтобы и дальше на нас смотреть. К тому же ничего интересного больше не происходило, никто не умер.

— Переночую в пустых стойлах, завтра с ребятами начнем строить дом. Вы не волнуйтесь, Ита, здесь так часто бывает, — мальчишка почесал нос. Двенадцать лет по виду, то есть около ста двадцати в реальности. Думаю, за такой срок он должен был чему-то научиться и может сам нести ответственность за свои поступки. Я корила себя за то, что рассказала про купание и плавание, но я понятия не имела, чем это обернется.

— В сто шестьдесят меня бы всё равно выгнали, здесь принято так. Мальчики строят себе отдельные дома, ходят с караванами, а как соберут выкуп, обзаводятся женами. Я знаю, родители меня любят, но у меня маленькие братики, и мама боится, что они научатся у меня странностям, — Август грустно вздохнул.

— Странностям? — я склонила голову и прищурилась, солнце било по глазам.

— Да. Я не хочу жить как все, всё время пробую что-то новое. Но в деревне так не принято, — парень провел рукой по влажным волосам.

— А еда? — я завязывала халат, и пыталась сообразить, двойной узел означает, что я не замужем или что я жажду отношений? Второе пока мне точно не надо.

— Староста воды меня не лишил, на еду заработаю на плантации. Со следующим караваном пойду в мир, — пожал плечами Август.

— Успехов тебе, Август, — я кивнула парню и направилась к своему дому.

— Спасибо за всё, Ита, — ответил мальчишка.

Вечером я первым делом спросила свою хозяйку, будут ли для неё какие-то последствия моего поступка. Та улыбнулась и покачала головой.

— Опять боишься за других, не за себя. Нет, у нас… каждый отдельно, — женщина подобрала слова попроще, чтобы мне было понятно. — А тебя любят старейшины. Ты чужачка. И могла окунуться не чтобы мокнуть, а чтобы помочь. У нас за такое не судят.

Я вздохнула свободнее и вытерла младшему мальчику лицо — он весь измазался едой.

— Ита, держи, мать Августа принесла спасибо за жизнь сына, — хозяйка протянула мне мешочек. Внутри оказался сахар. Обычно его не используют, хватает сладости от сока фруктов. А хранят продукты в сушеном или копченом виде. Наверное, отец Августа с караваном когда-то привозил диковинку. Я улыбнулась.

На следующий день я сделала леденцы на палочке. Заливать сироп было некуда, поэтому я просто макала палочки в жидкую карамель, потом ждала что немного затвердеет, и снова окунала. Получилось, на мой взгляд, неплохо. После ужина я вручила угощение детям и хозяйке, одну конфету сунула себе за щеку, подавая пример. Хозяйка нахмурилась. Я решила похвастаться и выудила из сумки эльфийский патент на леденцы. Женщина едва взглянула на документ, свернула его и сунула мне за пазуху, объясняя, чтобы я никому никогда не показывала. Я растерялась.

— Ита, ты здесь, — женщина обвела руками свой дом, — не потому, что тебе здесь хорошо, но потому, что тебе там было плохо, — хозяйка махнула рукой в сторону пустыни, откуда я пришла в деревню. — Не надо доставать прошлое, надо делать новое будущее.

Я благодарно улыбнулась женщине. Леденцы мы доели в тесном кругу, и больше я их не делала.

Да, документы остались у меня. Более того, перетряхивая сумку, я обнаружила крошечную живую веточку с цветами от эльфийского кольца. Наверное, когда-то зацепилась кольцом за молнию, вот веточка и оторвалась. Я сшила для них крохотный мешочек и носила на шнурке, на шее под одеждой.

В тот день я ничего не загадывала перед сном. Слишком устала за день, жара выматывала, а ночной холод утомлял. Хотелось просто провалиться в сон, и открыть глаза уже на рассвете. Но Мир посчитал иначе, и я с удивлением обнаружила себя в комнате, стены которой оплел изумрудный плющ, живые ветки формировали полки и стеллажи, а изогнутый ствол дерева заменял стол. За ним, в кресле из прутьев, восседал Владыка и угрюмо разглядывал какую-то бумагу, то и дело бросая взгляд на ближайшую полку. Ой, а там стеклянный олень, которого я подарила! Дошел-таки, почта не подвела. Я улыбнулась. Царящие вокруг краски радовали взор после блеклой пустыни. Вот только главный эльф какой-то невеселый. Он поднял голову и зашевелил губами. Только тогда я сообразила, что в этот раз не слышу звуков. Усилием воли исправить это не удалось, и пришлось смотреть немой сон. Цветной, и ладно. В помещение вошел стройный эльф в официальных зеленых одеждах, и я с удивлением признала в нем Лари. Что он тут делает? Владыка что-то спрашивал, Ларимар беззвучно отвечал. Владыка гневался, хлопал ладонью по столу, размахивал бумагой. Мне не удалось, как обычно, сдвинуться со своего места и рассмотреть бумагу ближе. Но даже из угла комнаты, куда меня поместила неведомая сила, было видно, что текст написан на эльфийском. Без Эля мне эти завитушки, похожие на скачущих жуков, не прочесть.