Далия Трускиновская - Нереал

Она сказала — на проспекте всем места хватит. Видимо, четыре одноклассницы не похвастались ей самым главным — как раз места на проспекте поделены, оценены, являются предметом купли и продажи...

Бабушка отключила телефон около полуночи. Ну, в одиннадцать...

Игорь потер рукой лоб и понял, что с ним произошло обычное — от волнения выскочили, да что выскочили — выстрелили крупные капли пота.

Что там рассказывал Васька про рейды?

И, как на грех. Именно той ночью!..

Так, сказал себе Игорь, так, сосредоточься. Васька дразнился — что, мол, поедем на проспект, снимем девочек? Васька валял дурака, потом сказал, что сегодня-то как раз и замести могут, а потом растолковал расписание работы проспекта, которое нигде не вывешивалось и не публиковалось, однако все его знали.

Первая смена выходила часов в восемь-девять, свеженькая. И тут же на проспекте появлялись медленные машины. Они притормаживали, дверцы распахивались, изнутри раздавался свист или щелчок пальцами. Сопровождавшая девчонок неприметная охрана вступала в стремительные переговоры.

В течение часа или даже полутора часов лучших разбирали и развозили, после чего наступало затишье. К одиннадцати проспект оживал. Вторая смена околачивалась там чуть ли не до рассвета. Возвращались те, кто честно отработал первую смену, выходили бесхозные одиночки, полагая, что в темноте их не заметят конкурентки и не дадут знать своей охране. Где-то около полуночи проводились милицейские рейды.

— У них же там тоже своя иерархия, — сказал Васька. — Которые посолиднее, ночью на проспекте не околачиваются, они по барам сидят, там все прикормлено. А вторая смена — это и есть самый опасный контингент. В смысле триппера.

Значит, если Маргарита кинулась на проспект, то успела туда очень вовремя...

А после такой радости, как ночь в триппер-клубе, она уж точно домой идти не захочет — к тем, по чьей милости туда попала.

— У вас мобилка есть? — спросил Игорь. — Я позвоню в городское управление милиции, у меня там друг работает. Может, что-нибудь узнаю...

— Какая милиция? Вы мне зубы не заговаривайте! Очевидно, Бояринова заколодило.

— Мобилку дайте!

Он действительно собирался потребовать, чтобы следователь Горчаков немедленно бросил все дела и понесся вызволять Маргариту оттуда, куда ее упекли во время рейда.

Нервы у Игоря были на таком взводе, что, того гляди, вовсе порвутся. И его подсознание уже искало способа сбить это напряжение, и оно, подсознание, притаилось за изгибом какой-то из Игоревых извилин со спасительным склерозом наготове.

Потому-то, когда Игорь услышал Васин голос, то немедленно забыл о самом болезненном для себя деле, но вспомнил, что имеет сообщить очень важную вещь. Можно сказать, вещь государственного значения.

— Васька! — заорал он-Я инкуба видел! Бояринов шарахнулся, а Игорь продолжал вопить, едва ли не задыхаясь от гордости за то, что наконец-то и от него есть польза для следствия:

— Лети мухой к улице Верещагина!.. Там люди видели, куда он пошел!.. Возле секондхендовской лавочки!

— Ты где? — раздалось в трубке. — Там, что ли? Торчи, как столб, и жди меня!

— Есть! — прямо-таки взвизгнул Игорь.

— Сперва — милиция, потом — инкуб, что дальше? — если бы взгляд Бояринова имел температуру, то от Игоря осталась бы кучка золы, и в ней — оплавленная фототехника. — Мне это ос-то-хре-не-ло!

Бояринов выхватил у Игоря мобилку и самые отчаянные просьбы о звонке в милицию уже были бессильны.

— Московская, 13а... — бормотал Бояринов, гоня машину с такой яростью и с такими виражами, что маловерующий Игорь беззвучно взмолился Николаю Угоднику о посте ГАИ, желательно — вооруженном и перегородившем улицу танком потяжелее.

— Московская, 13а... квартира?.. — яростно спросил водитель, как будто собирался с разгону взлететь по лестнице.

— Второй подъезд, сорок пятая, — машинально отвечал Игорь. Он как раз обещал Угоднику в случае своего незаслуженного спасения из серой “восьмерки” сходить в церковь, поставить десять свечек и раздать милостыню бабкам на паперти.

А подсознание требовало немедленно избавиться от такого жгучего раздражителя, как Бояринов, избавиться любой ценой, иначе оно за себя не ручается!

Машина резко затормозила.

— Выходите! — приказал Бояринов, вышел сам, захлопнул обе дверцы и устремился в подъезд.

Некоторое время Игорь глядел ему вслед, приоткрыв рот. А потом этот рот сам разъехался в такую безумную улыбку, что щеки чуть судорогой не прохватило. Вот сейчас Бояринова встретит бабушка! На требование предъявить несовершеннолетнюю гостью старушка, кипя возмущением, проведет наглеца по всем закоулкам, а потом столько ему выскажет — мало не покажется!

Подсознание бешено зааплодировало. А Игорь, даже не очень торопясь, дал деру. Первая волна нервного возбуждения схлынула. И все равно он ничего не мог предпринять без Васи...

Возложив все свои надежды на бабушку, Игорь забрался в телефонную будку. И тут лишь обнаружил, что карточка кончилась.

К той минуте, когда Игорь разжился новой карточкой,

Вася уже опрашивал пострадавших — хозяйку “second hand” Ларису Ивановну и продавца Бориса. В левой руке он держал блокнот, в правой — дешевую авторучку, и, хотя в среднем раза три за месяц безнадежно требовал у начальства диктофонов, на сей раз об отсутствии техники не жалел.

— Ну что ты за горе такое! — не стесняясь следователя, хозяйка крыла продавца в хвост и в гриву. — Вот зачем ты, убоище, вообще из магазина выходил, задница собачья?!

Борис тупо таращился на свои грязные кроссовки.

— Говорили же мне — с кем ты, Лариска, связалась?! Хочешь разориться вконец — возьми на работу этого засранца! Фиг ты у меня теперь зарплату получишь! Знаешь, сколько теперь стоит стекло вставить, курвец ты недоделанный?!

Вася по опыту знал, что такие бурные монологи слишком долгими не бывают. И точно — Лариса Ивановна, обозвав напоследок Бориса сукиным котом, угомонилась.

— А почему у вас мужчина работает? — спросил Вася. — Это же исключительно женская должность.

— Бабья! — поправила его Лариса Ивановна. — Так все сестричка моя, чтоб ей! Возьми дурака, говорит, отовсюду его поперли, а он — безответный, на любую зарплату согласен, и воровать у тебя нечего, серьезные воры за тряпьем не пойдут, а если какая старуха дырявые носки скоммуниздит — тоже беда невелика.

— Борис?.. — Вася всем видом показал, что вот уже начал записывать показания.

— Жуков... — пробормотал несчастный.

— Жуков. Значит, вы увидели в окно хулигана и вышли на него посмотреть?

— Сюда две женщины зашли и пакет забыли, я их догнал с пакетом. Смотрю — этот врывается в редакцию...

— И ты пошел вытаскивать его из редакции? ТЫ??? — спросила Лариса Ивановна с великолепным презрением к щупленькому и сутулому Жукову.