Лоис Буджолд - Священная охота

Возложенные на него обязанности — вызнать секреты Хорсривера и защитить Фару — в любом случае не позволяли ему покинуть Хорсривера. Может быть, попытка бежать была бы преждевременной. Лучше успокоить подозрения Венсела и продолжать наблюдать, выжидая, пока не подвернется удобный шанс. Положиться на то, что погоня их настигнет? Молиться?

Став взрослым, Ингри перестал молиться перед сном. Однако сон приносил сновидения, а в сновидениях иногда являлись боги. Сны Ингри не были садом для Их прогулок, какими, по словам Освина, являлись сны Халланы, но в эту ночь Ингри молился о том, чтобы боги просветили его.

Однако какие бы сны ему ни снились, при пробуждении они исчезли. Ингри подскочил от неожиданности, когда грум потряс его за плечо. Умывание, поспешный завтрак… Хорсривер снова погнал их вперед, прежде чем песок в часах пересыпался наполовину…

Холмистая равнина становилась все менее обжитой, но все же в разгар дня на дороге попадались и люди, и животные: крестьянские телеги, караваны торговцев, всадники, стада овец, коров, свиней. Хорсривер уже не гнал лошадей галопом, как прошлой ночью, чтобы не привлекать излишнего внимания; там, где дорога шла в гору или становилась совсем уж грязной, всадники ехали шагом. Тем не менее Ингри не сомневался: все было рассчитано так, чтобы заставить коней покрыть как можно большее расстояние за минимум времени. В середине дня еще в одном ветхом крестьянском доме путников ждала еда и свежие лошади.

Ингри бросал на Фару внимательные взгляды. Все, что ей пришлось вынести накануне — допрос, смерть отца, потом принуждение к отчаянной скачке, — заставило бы изнемочь любую женщину, да и большинство мужчин. Поселившийся в Фаре дух кобылы, как подозревал Ингри, давал ей выносливость и физическую силу, которых она от себя не ожидала. Что касается другой силы… ею Фара, возможно, обладала и сама.

Ингри гадал, учитывая то воздействие, которое оказывала на него самого королевская аура Хорсривера, как она повлияет на женщину. Поэтому он наблюдал за Фарой, видя в ней своего двойника женского пола: она была ослеплена, поражена переменой, произошедшей в ее супруге… но счастлива Фара не была. Она уже обладала тем, о чем другие могли лишь безнадежно мечтать… и в то же время была лишена всего. Лицо Венсела не выражало ничего, кроме холодной настороженности, как если бы она была лошадью сомнительных достоинств, которую ему навязали, и Фара ежилась под его неодобрительным взглядом.

Может быть, Фара и не отличалась блестящим умом и храбростью, но предавать ее было небезопасно. Она в прошлом уже восставала против предполагаемой неверности Венсела, хоть и с трагическими последствиями. Так была ли она полностью в его подчинении, как он, по-видимому, думал?

Асам Ингри? Он попытался заглянуть себе в душу. Они с волком были теперь неразделимы, но Ингри показалось, что сверхъестественная составляющая его личности больше подчинялась чарам Венсела, чем рациональная часть. Его рассудок, тот, что мыслил словами, оставался относительно свободным. Ингри удалось однажды, когда он был более молод, испуган и впечатлителен, чем теперь, сковать волка, и если тот и готов лизать руку священного короля, то так ли уж безусловна власть Хорсривера над Ингри в целом?

«Он стремится быстро достичь цели. Нужно сопротивляться. Я должен организовать задержку».

Хорсривер снова пустил своего коня шагом, глядя налево. Вскоре он свернул по тропе к реке, и лошади заскользили по покрытому опавшей хвоей склону, поросшему редкими соснами. Мягкая почва сменилась у берега галькой; теперь путникам предстояло пересечь Сторк вето верхнем течении не по шаткому мостику, а преодолев брод. С хребта Ворона низвергались многочисленные ручьи, и хотя вода в реке не бурлила так, как это было во время достопамятной переправы кортежа Болесо, поток был широким и глубоким, несмотря на засуху, из-за которой в осеннем воздухе стояла пыльная дымка.

Граф направил своего коня вперед, выбирая более мелкие места. Фара послушно последовала за ним. «Если я не буду слишком долго размышлять…» Ингри въехал в воду выше по течению, дождался, пока лошади оказались по брюхо в воде, которая едва не сбивала их с ног, и рванул поводья, заставив своего коня врезаться в скакуна Фары.

Обе лошади споткнулись, и кобыла Фары упала. Ингри заблаговременно вытащил ноги из стремян, выпрыгнул из седла, проскользнул между брыкающихся ног лошади и вцепился в Фару.

Принцесса успела ухватиться за одно стремя; ее нащупавшая дно кобыла вполне могла вытащить ее на противоположный берег, но рывок и вес Ингри заставили Фару выпустить стремя. Испуганный крик Фары сменился бульканьем, когда принцесса погрузилась в воду с головой. Хорсривер обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ингри пытается вытащить Фару на поверхность; быстрое течение потащило их от брода.

— Ни с места! — рявкнул граф, и Ингри дернулся в ответ на колдовской окрик, подумав одновременно, что если Хорсривер и обладает сверхъестественной властью над людьми и животными, то над стремительным потоком он не властен. Вода была холодной, но не лишила Ингри сил, и на этот раз он постарался не удариться головой о камень. Однако тут же обнаружилось еще кое-что: как немедленно убедился Ингри, Фара плавать не умела. Он крепче обхватил бьющуюся женщину, но, вытащив Фару, сам ушел под воду. Теперь его борьба за жизнь стала такой же неподдельной, как и ее.

Все же Ингри удалось раза три затянуть Фару туда, где течение было самым быстрым: его длинные ноги позволяли ему отталкиваться от камней на дне, но вскоре они оказались в заводи, достаточно мелкой для того, чтобы даже Фара смогла достать до дна. Скользя и падая, Ингри и Фара выбрались на берег.

Ингри оглядел окрестности. Течение протащило их мимо зарослей кустарника и крутых скалистых обрывов, стискивавших реку, а на противоположном берегу густо росли молодые ивы. Венсел, особенно если он задержался, чтобы поймать коней, найдет их нескоро. Ингри хорошо представлял себе, какую задержку может вызвать подобное происшествие, и надеялся еще больше затянуть дело.

Фара закашлялась. Ее кожа посинела от холода, она дрожала, цепляясь за Ингри. Ей бы, подумал Ингри, следовало поплакать, но к его большому тайному облегчению принцесса не стала лить слез.

— Вы спасли меня! — выдохнула Фара.

Ингри счел, что не в его интересах поправлять ее.

— Это мой долг, миледи. К тому же я был виноват — мой конь толкнул вашего.

— Я думала… я думала, что мы оба утонем.

«Я тоже».

— Ну что вы, миледи!

— Удалось нам… — Фара заколебалась, и ее темные глаза вопросительно взглянули на Ингри, — удалось нам скрыться?