Марк Энтони - За гранью

— Если к тебе снова приставал лорд Ольстин… — возмущенно начала она, но Адира торопливо покачала головой.

— О нет, миледи, он здесь ни при чем! — Несмотря на слезы, на ее пухлых губах появилась улыбка. — После того урока, что вы ему преподали, он в мою сторону и взглянуть боится. Спасибо вам, миледи: это вы показали мне, что женщина не должна покорно сносить все прихоти мужчины.

Сердце Грейс учащенно забилось. Она машинально приложила руку к груди. Неужели она наконец сумела кому-то помочь не скальпелем, а словом?

— Я осмелилась потревожить вас совсем по другому поводу, миледи, — продолжала Адира, чье лицо снова омрачилось, а глаза наполнились слезами. — Это мой брат. Он очень болен, и Вейла говорит, что ничем больше не может ему помочь. Я слышала… слышала, что у себя на родине вы были целительницей, миледи. А сейчас учитесь у королевы колдуний Иволейны. Я знаю об этом, потому что видела вас вместе…

Последние фразы повергли Грейс в шоковое состояние. Хорош секрет, о котором знает каждая служанка!

Заметив, как изменилось ее лицо, Адира разразилась рыданиями. Она упала на колени и вцепилась в подол юбки Грейс.

— Спасите его, миледи, умоляю вас! Неужели и вы нам не поможете?

Грейс поразила произошедшая с Адирой перемена. Куда-то исчезла уверенная в себе молодая женщина, мечтавшая научиться колдовать и не страшившаяся говорить об этом вслух. У ее ног горько плакал, умоляюще простирая руки, несчастный и отчаявшийся ребенок.

Ей не больше семнадцати, Грейс, и она смертельно напугана. Ты не можешь отказать ей в помощи!

Первое потрясение прошло. Грейс столько раз вызывали к умирающим, что все сопутствующие этому действия были давно доведены до автоматизма. Ее теплый шерстяной плащ висел на каминной решетке. Она словно предчувствовала, что он ей понадобится, когда повесила сушиться. Накинув плащ на плечи, она повернулась к девушке.

— Идем.

Десять минут спустя они пересекли базарную площадь нижнего двора и остановились перед аркой, ведущей к крепостным воротам. Грейс вопросительно посмотрела на спутницу.

— Мой брат лежит дома, миледи, а дом наш внизу, в городе, — объяснила та.

Грейс мысленно выругала себя дурой. В спешке сборов ей и в голову не пришло спросить, где живет Адира. Почему-то она была уверена, что больной находится в пределах цитадели.

— Пойдемте скорее, миледи, — дернула ее за край плаща девушка. — Вы должны успеть вернуться до того, как стража закроет ворота.

Слезы Адиры высохли, щеки разрумянились от морозца и быстрой ходьбы. Она больше не выглядела жалкой и испуганной — быть может, у этой служаночки имелись кое-какие собственные магические секреты?

Грейс механически кивнула и шагнула к арочному проему.

Что ты делаешь, Грейс? Это безумие!

Но Адира не оставила времени на раздумья. Она потянула ее за собой в слабо освещенный туннель, где двое стражников, узнав герцогиню Беккеттскую, почтительно склонились перед ней и пропустили, не задавая вопросов. Потом крепостные стены остались за спиной, и две женщины, то бегом, то скорым шагом, пустились вниз по дороге, спиралью опоясывающей Кейлаверский холм. На одном из крутых спусков Грейс поскользнулась и чуть не упала, но вот наконец и последний поворот, за которым ее взору открылся город.

В начинающихся сумерках, смешанных с дымом, поднимающимся из печных труб, было довольно трудно оценить его истинные размеры. На взгляд Грейс, в городе насчитывалось порядка четырехсот — пятисот строений. Меньшую часть из них составляли крытые черепицей каменные дома в два или три этажа, а большую — деревянные избы с почерневшей от сажи соломой на крышах. Такое количество домов грубо соответствовало численности населения где-то в районе двух тысяч, что уступало количеству обитателей цитадели, вместе с гарнизоном значительно превосходящему эту цифру. Не очень-то впечатляюще для стольного града самого сильного и густонаселенного из Семи доминионов, но не следовало забывать, что в раннем средневековье роль центров цивилизации играли не города, а укрепленные замки, да и подавляющее большинство людей проживало в деревнях. Очень многие рождались, старились и умирали, ни разу в жизни не удалившись и на десять миль от родного села. В городах же, возникавших обычно вокруг крупных крепостей и замков или близ перекрестков больших дорог, население составляло лишь незначительный процент от общего, и они исполняли роль исключительно торговых центров, а в некоторых случаях — еще и религиозных.

— Скорее, миледи, скорее! Прошу вас.

В голосе Адиры снова зазвучали тревожные нотки. Возможно, ее слезы и отчаяние все-таки не были инсценировкой и она действительно искренне беспокоится за судьбу брата, но едва поспевающая за ней Грейс никак не могла отделаться от нарастающих подозрений.

Они перебрались через замерзший ручей по деревянному мостику и вступили в город. Грейс начала задыхаться.

Привыкнув к неистребимой вони в стенах крепости, она самонадеянно считала, что по части запахов этот мир ее больше ничем не удивит, но ударившая в ноздри невообразимая смесь далеко превосходила по убойной силе даже кейлаверские сортиры, не говоря уже о больничных коридорах Денверского мемориального.

— Идемте же, миледи! Почему вы остановились?

Грейс чуть было не обратилась в позорное бегство. Лишь мысль об ожидающем ее больном помогла преодолеть вызванный инстинктом самосохранения порыв. Плотно закрыв нос отворотом плаща и дыша сквозь материю, она мужественно двинулась вперед.

Сумерки стремительно опускались на город, ограничивая видимость и размывая очертания домов и зданий. В планировке улиц не угадывалось ни малейшего намека на упорядоченность. Они круто сворачивали то вправо, то влево, неожиданно заканчиваясь тупиками или сужаясь до такой степени, что женщинам приходилось идти гуськом, а потом так же внезапно расширялись, выводя их к обширным зловонным лужам, служащим стоком для нечистот.

Встречных прохожих почти не попадалось, но лишь до тех пор, пока они не добрались до главной площади, в центре которой возвышался сложенный из камня крытый колодец. Вокруг него теснились блеющие козы и овцы и множество людей в грубых, грязных одеждах, с испещренными оспинами лицами, согбенными спинами и корявыми руками, на которых частенько не хватало пальцев. Даже в Аппалачах Грейс не видела такого ужасающего убожества.

А ведь это самый богатый и процветающий из всех Семи доминионов, Грейс!

Адира, не обращая внимания на путающуюся под ногами скотину, тащила ее напрямик через площадь. В сплошь покрывающей мостовую липкой черной жиже струились желтовато-коричневые ручейки, от которых исходил удушливый аммиачный запах, исключающий сомнения в происхождении текущей в них жидкости. Все чувства Грейс взбунтовались. Желудок словно вывернулся наизнанку, горло обожгло кислотой. Она отвернулась, оперлась о стену и извергла все накануне съеденное в сточную канаву.