Кэтрин Куртц - Хроники Дерини.Книга 1. [ Возвышение Дерини.Шахматная партия Дерини]

Как только он расслабился, шар стал светиться.

— Великолепно, — выдохнул Дункан, опуская руки ниже, чтобы видеть поверхность шара. — С кристаллом такого размера я могу формировать изображение без всякого труда и с первой попытки.

Снова сконцентрировавшись, он устремил взор вглубь кристалла и свечение стало усиливаться.

Шар перестал быть дымчатым и сделался совершенно прозрачным, ритмично подергиваясь дымкой, как будто внутри что-то дышало, а затем в далеком тумане стало вырисовываться человеческое изображение.

Это был высокий мужчина с серебряными волосами, в одежде архиепископа, в митре, с тяжелым нагрудным крестом, усыпанным драгоценными камнями. Он был в гневе.

— Лорис, — подумал про себя Морган, наклонившись поближе, чтобы рассмотреть изображение. — Какого дьявола он здесь появился? Вероятно, он полностью занимает мысли Дункана.

Дункан резко отдернул руки от шара, как будто тот внезапно раскалился и обжег его. Черты его лица исказились от отвращения. Когда его руки потеряли контакт с шаром, изображение стало медленно таять, и шар постепенно приобрел первоначальный вид. Он опять стал дымчатым янтарем.

Дункан обтер руки о сутану, как бы стараясь избавиться от чего-то мерзкого и противного. Затем он с трудом овладел собой и начал говорить, глядя на свои руки.

— Теперь тебе ясно, что я приехал не просто в гости, — горько сказал он. — Я не мог этого скрыть даже от кристалла.

Морган кивнул.

— Я понял это, как только ты спрыгнул с коня, — он рассеянно посмотрел на свое кольцо с Грифоном. — Ты хочешь рассказать мне, что же произошло?

Дункан вздрогнул.

— Это непросто, Аларик. Меня… меня лишают сана…

— Лишают сана? — в голосе Моргана звучало искреннее удивление. — За что?

Дункан сделал попытку улыбнуться.

— Разве ты не догадываешься? Архиепископ Лорис убедил архиепископа Корригана, что мое участие в коронации не ограничивалось только ролью исповедника Келсона. А это, к несчастью, правда. Может, они уже подозревают, что я наполовину Дерини. Они хотели вызвать меня для ответа в церковный суд, но нашелся верный друг, который вовремя предупредил меня. В общем, случилось то, чего мы так боялись.

Морган опустил глаза.

— Мне очень жаль, Дункан. Я же знаю, как много значит для тебя сан священника. Я… я не знаю, что сказать.

Дункан слабо улыбнулся.

— Все гораздо хуже, чем ты думаешь, мой друг. Если бы просто лишение сана, то бог с ним, я бы пережил. Я понял, что чем больше я действую как Дерини, тем меньшее значение для меня имеют мои священнические обеты и клятвы, — он сунул руку в одну из седельных сумок и достал свернутый лист пергамента, который положил на стол перед Морганом. — Это копия письма, адресованного твоему епископу Толливеру. Мой друг, который служит в канцелярии Корригана, с большим риском выкрал его для меня. Основное в этом письме то, что Лорис и Корриган требуют от Толливера твоего отлучения от церкви, если ты не отречешься от своего могущества и не проведешь остаток дней в раскаянии и смирении. Это слова архиепископа Корригана.

— Мне отречься? — фыркнул Морган. На его лице отразилось презрение. — Они, должно быть, шутят, — он потянулся к письму, но Дункан перехватил его руку.

— Я еще не кончил, Аларик, — спокойно сказал он, глядя в глаза Моргану. — И, если ты не отречешься и пренебрежешь их приказом, они отлучат от церкви не только тебя, они отлучат и весь Корвин. Интердикт, понимаешь?

— Интердикт?

Дункан кивнул и отпустил руку Моргана.

— А это означает, что во всем Корвине церковь прекратит свою деятельность. И не будет ни служб, ни крещений, ни венчаний, ни похорон, ни отпеваний — ничего. Я не уверен, что народ Корвина хорошо отнесется к этому.

Морган стиснул зубы и взял письмо. Он начал читать, и по мере чтения в его глазах появились холод и сталь.

— Его преосвященству Ральфу Толливеру, епископу Корота… дорогой брат, до нас дошли сведения… Герцог Аларик Морган… греховная магия… против законов церкви и государства… герцог не отречется от своего запретного могущества Дерини… отлучить… Интердикт на Корвин… надеемся, что вы это сделаете… Проклятие!

Яростно выругавшись, Морган скомкал письмо и швырнул его на стол.

Он сел в кресло, тяжело дыша.

— Чтоб их пожрали в аду отвратительные чудовища, чтобы им каждую ночь во сне являлись тринадцать демонов! Будь они прокляты, Дункан! Что они хотят сделать со мной?

Дункан улыбнулся:

— Ну, теперь ты успокоился?

— Нет. Ты понимаешь, что Лорис и Корриган нанесли мне удар в самое уязвимое место? Они знают, что мое влияние в Корвине основано не на том, что народ любит меня, Моргана. Если духовный суд Гвинеда предаст меня анафеме, то они знают, что я не могу просить свой народ, чтобы он лишился всех таинств святой церкви.

Дункан откинулся в кресле и выжидающе посмотрел на Моргана.

— Так что же нам делать?

Морган расправил скомканное письмо, снова просмотрел его, и опять с отвращением бросил его на стол.

— Толливер уже получил оригинал?

— Вряд ли. Монсеньор Горони отплыл на «Рафалии» два дня назад. По моим расчетам, если они верны, он должен прибыть завтра.

— Вернее, через три часа, когда начнется прилив, — возразил Морган, — Горони, должно быть, хорошо заплатил капитану, чтобы добраться поскорее.

— Есть возможность перехватить письмо?

Морган поморщился и покачал головой.

— Я не хочу рисковать. Ведь в этом случае я посягну на неприкосновенность церкви. Нет, я должен допустить Горони к Толливеру.

— Ну, а если я сначала нанесу Толливеру визит? Если я покажу Толливеру эту копию и объясню всю ситуацию, может он согласиться ничего не предпринимать несколько месяцев? А кроме того, я уверен, что ему вовсе не понравится получать приказы Лориса и Корригана. Ведь для него не секрет, что они используют его как простую пешку в своей игре против нас. Мы можем сыграть на его самолюбии. Может, он тогда задержит Интердикт? Как ты думаешь?

Морган кивнул:

— Это может получиться, Тогда иди готовься: мойся, переодевайся. И передай Дерри, чтобы приготовил для тебя свежую лошадь. Пока ты будешь одеваться, я напишу Толливеру письмо с просьбой о поддержке. Это не совсем простое дело, — он поднялся, подошел к письменному столу, разложил бумагу и пододвинул к себе чернильницу. — Каким-то образом я должен добиться нужного соотношения между моим положением герцога, вероподданическими чувствами к церкви и нашей с ним долгой дружбой. И при всем этом необходимо оттенить на второй план все связанное с Дерини. Тогда совесть Толливера не позволит ему выступить против меня.

Через четверть часа Морган уже поставил свою подпись под письмом и украсил ее затейливым росчерком, исключавшим возможность подделки. Затем он капнул на лист зеленый воск и приложил к нему свой перстень. На воске четко отпечаталось изображение Грифона.