Василий Гавриленко - Смотрящая в бездну

Однажды утром, пока сплетники и подхалимы спали, Фил сел в свой «Фольксваген», заправился у ближайшей бензоколонки (– Куда намылился, Маршал? Неужто работенку нашел? Хи-хи! – Не твое дело! Заправляй себе и помалкивай, бензиновая душа!) да и двинул на север. Так он оказался в Ихтиандре, который приглянулся ему множеством озер и тишиной.

И вот Фил смотрит в окно, которое находилось в кабинете мистера Кобелеского, пожилого, словно пылью покрытого мужчины, с огромным носом-картошкой, прической а-ля Эйнштейн и запорожскими усами. Он заведовал скромным жилищным фондом Ихтиандра.

На стене висело радио, передающее местные новости. Бодрый мужской голос перечислял события за неделю, из которых особо выделялся пожар, – сгорел сарай некоего Пржанца. Диктор перечислил многочисленные версии происшествия таким голосом, словно произошло покушение на президента. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сделать из этих версий вывод: Пржанц – отчаянный балбес и выпивоха – сам сжег свой сарай, пытаясь сварить в соломе яичко. Словом, Ихтиандр был своего рода захолустьем, что Филу понравилось. Он хотел уединиться с семьей, что называется, на лоне природы – кругом лес, и рядом – озерцо с хорошей рыбалкой. Об этом Маршал только что откровенно сказал мистеру Кобелескому, и тот внушительно поплыл в соседнюю комнату, где у него пылился архив. Он долго шелестел там бумагами, кряхтя и чихая от пыли. Фил уже начал позевывать и клониться головой на широкий дубовый стол, когда грузная фигура конторщика возникла в дверном проеме:

– Тебе повезло, парень! – широкое лицо его светилось. – Есть отличный дом!

– Хорошо, – суховато сказал Фил, хотя внутри у него все запело.

Кобелеский принялся расписывать прелести дома, в котором раньше жил некто Родион Серпинов – добродетельный и мирный человек. По словам конторщика, дом находился в живописнейшем месте неподалеку от прекрасного дубового леса, рядом с озером.

– Правда, в этом доме давно никто не живет, – неохотно признался Кобелеский и протянул Филу цветную фотокарточку: на ней было двухэтажное серое здание. – Серпинов пропал без вести, родственников нету. Впрочем, если б и были, дом принадлежит муниципалитету. Там, конечно, малость не прибрано, но дом крепкий, замок, а не дом. Воздух там – рай на земле! – чиновник даже языком прищелкнул. Филу стало неприятно оттого, что его собеседник пытается продать воздух, но дом ему приглянулся. Кобелеский с надеждой и тревогой уставился на Маршала, и когда тот сказал: «Я согласен», – лицо конторщика озарилось улыбкой, он пожал руку Фила, уверяя, что тот не пожалеет. Потом, спохватившись, сказал:

– Да, мистер Маршал, – тут он замялся, – будете ли вы его осматривать?

– Нет, – твердо сказал Фил. – Послезавтра я хотел бы вселиться в этот дом.

– Великолепно! – восхитился Кобелеский. – Что ж, документы готовы. Остается сойтись в цене.

Тут пришла очередь смутиться Маршалу.

– Послушайте, – пробормотал он, краснея, – мистер, эээ, Козлевский…

– Кобелеский, – поправил Кобелеский, пристально глядя Филу в глаза.

– Простите, – еще больше смутился Фил. – Так вот, сумма у меня небольшая.

– Ну, знаете ли! – расстроился конторщик. – Имущество, скажем так, не мое. Я ведь говорил вам, что дом принадлежит городу? Но… сколько у вас?

– Семь тысяч.

– Ско-лько?

– Семь тысяч.

В запыленном кабинете Ихтиандрского жилищного управления повисла тишина. Фил смотрел в окно, ожидая решения своей судьбы. Седой пес во дворе совсем охамел, пытаясь влезть на нагретый солнцем капот «Фольксвагена».

– Годится, – вздохнул Кобелеский, поняв, что выудить у Фила больше ничего не удастся. Сказав это, он вопросительно уставился на Маршала. Фил достал из внутреннего кармана пухлый сверток. Вообще-то у него было немногим больше семи тысяч, но он решил купить не дороже этой суммы и теперь радовался, что заранее отсчитал ее, иначе Кобелеский вполне мог потребовать доплаты. Маршал протянул сверток чиновнику. Тот пересчитал деньги и сунул их в стол, широко улыбаясь, после чего вынул пачку желтоватых бланков и присел за стол, собираясь их заполнить.

– Позвольте паспорт, – конторщик протянул пухлую, с широкими пальцами руку. Фила словно ударило током:

– Забыл!

Кобелеский посмотрел на него, как на инопланетное существо, раскрашенное в розовый цвет и с зелеными крапинками:

– Забыли?

По глазам конторщика Фил понял, что того подмывает сказать: «Как же тебя, дурака, угораздило ехать покупать дом и забыть паспорт?!». Маршал и сам ругал себя на чем свет стоит за рассеянность и готов был волосы рвать с досады.

– Ну да ничего, – сказал вдруг Кобелеский, махнув рукой. – Была не была. Запишем с ваших слов! Вы, надеюсь, не бандит? Не бандит, ведь так?

Глазки конторщика насмешливо ели незадачливого покупателя.

– Н-не бандит, – заикаясь, проговорил Фил, уже и сам с трудом в это веря.

Кобелеский быстро принялся заполнять бланки.

– Распишитесь здесь.

Фил поставил подпись рядом с гербовой печатью.

– Вот и все! – торжественно объявил Кобелеский, протягивая Маршалу бумажки и ключи. – Дубликаты ключей я оставляю у себя. Дом ваш, поздравляю.

– Стоп! – воскликнул Фил: от трескотни конторщика у него начала болеть голова. – Зачем вам ключи от моего дома?

– Пардон! – пробормотал Кобелеский. – Я подумал, что так будет надежнее… Впрочем, берите, берите!

«Думал, что я пропаду без вести, и он снова сможет распоряжаться домом, – догадался Фил, глядя в расстроенное лицо конторщика. – Ну, уж дудки!»

– Спасибо, – буркнул Маршал, сгребая со стола бумаги, две связки ключей, и, кивком головы попрощавшись с мистером Кобелеским, вышел из пыльного Ихтиандрского управления во двор. Он согнал седого пса, пригревшегося на капоте, неохотно оставившего теплое местечко и показавшего напоследок желтые клыки. «Фольксваген» не завелся.

«Черт побери!» – пробормотал Фил сквозь зубы, сердито надавливая на педаль сцепления. Он чувствовал, что Кобелеский глядит на него из окна, и хотел поскорее исчезнуть из поля зрения ехидных глаз. Наконец, мотор заурчал и не заглох, Фил медленно вырулил со двора, чуть не задавив нахальную собаку. «Фольксваген» поехал по улочкам Ихтиандра мимо двух и трехэтажных домов, ощетинившихся телеантеннами, с белыми пятнами постиранного белья на балкончиках, мимо заборов и деревьев, мимо живописных развалюх из красного кирпича. Ихтиандр был прост, небогат, но уютен. Во дворах играли дети, их звонкие крики радовали сидящих на скамейках старушек. Жизнь кипела здесь, и это раздражало Фила. Обрушившиеся не так давно беды сделали его нелюдимым. Возможно, кто-то сочтет Фила слабаком, но так уж он был устроен.