Василий Гавриленко - Смотрящая в бездну

– Кто ты и что тебе надо? – рассердилась Охра, схватив пришелицу за плечо. – Куда ты прешь, как ослица?

Вдруг она вскрикнула и отпрянула, потирая руку и морщась от боли.

– Где ты спрятал Орласа? – крикнула Руфь и проследовала в дом, не обращая внимания на вопли хозяйки.

– Какого дьявола?! – вскричал краснолицый Рудь, поднимаясь ей навстречу из-за стола во всю мощь своего богатырского роста.

Руфь увидела скорчившегося от страха Яика.

– Орлас!

Мальчик, пискнув, как мышь, спрятался под столом. Его отец и не думал прятаться.

– Так получи же, – рявкнул Рудь и, размахнувшись, ударил Руфь по голове пудовым кулаком. Однако златоволосая женщина и бровью не повела, а вот рыбак отлетел в сторону и ударился о стену. Он задел полку и на него посыпались сверху пустые банки и бутылки.

– Мы ни в чем не виноваты, – запричитала Охра, глядя, как ее муж барахтается в битом стекле. – Возьми, что тебе надо, и убирайся.

Руфь нагнулась и железными пальцами выудила из-под стола верещащего мальчишку:

– Мы уходим, Орлас!

Охра вскрикнула и потеряла сознание.

– Верни Яика, ведьма, – взмолился Рудь, протягивая вперед большие заскорузлые руки. – Он – последнее, что у нас есть.

По щекам работяги побежали слезы.

Руфь, не слушая его, шагнула к выходу. И тут в голове у нее словно взорвалась бомба – яркая вспышка, а потом темнота. Она выронила из рук Яика, тот упал на пол и пополз к матери, рыдая и дрожа всем телом.

Рыбак и его семья с ужасом глядели на пришелицу, упавшую на колени и кричащую дико, страшно:

– Нет!

Хохот – ядовитый, жадный – разрывал череп Руфи. Мир превратился для нее в меняющее цвета пятно, миллионы иголок летели к ней отовсюду и – вонзались, вонзались, вонзались в ее истерзанный мозг:

– Ты проиграла, слабая женщина!

Руфь ничком упала на пол…

Она посмотрела в окошко – там была лощина, темный лес, заносимый снегом. В ночном тусклом небе мерцали звезды, и от этого становилось зябко. Она повернулась и окинула взглядом обстановку домика: стол, пара стульев, большая неубранная кровать и – по углам – две детские кроватки. Вдоль стен – высокие стеллажи с какими-то склянками и горшками, под потолком висели сушеные травы и коренья.

«Кто я? Где я?» – вяло подумала она, но, не имея ни силы, ни желания размышлять, отошла к кровати. Хотела прилечь, и увидела на стене светлый круг. Это было зеркало – запыленное, подернутое паутиной, с сетью трещин и оспинами отколов. Проведя по зеркалу рукавом рубахи, увидела себя – испещренное морщинами лицо, крючковатый широкий нос, тусклые глаза и седые космы… Она отшатнулась, и вдруг – по своей воле, или по чужой – прохрипела:

– Грипл-грипл!

Бенифис Упырьего Нехристя

Директор школы, а нынче – оборотень, взревел и ринулся на старуху, но та с неожиданным проворством увернулась, и чудовище с разбегу стукнулось в стену, прямо в портрет министра образования.

Соня почувствовала, что кто-то, тяжело и жадно дышащий ей в левое ухо, резкими движениями распутывает скотч на ее руках.

– Скорее, – крикнула она, глядя, как оборотень поднимается с пола – портрет министра остался на шее озверевшего директора, словно жабо.

– Ну-ну, повежливей, – проворчала Грипл, с треском отдирая от Сони последний кусок клейкой ленты. – Я вовсе не обязана тебя спа… – старуха вдруг захрипела, как сломанный патефон. Освобожденная Соня оглянулась – оборотень держал Грипл за горло на вытянутой лапе, так, что седая голова старухи маячила где-то под потолком. Вторая лапа чудовища поднялась вверх, с легким лязгом из мягких пальцев-подушечек выскочили синеватые когти. Сейчас оборотень полоснет свою жертву по горлу…

– Упырий нехристь! – прохрипела Грипл. Несмотря на то что лицо старухи было высоко под потолком, Соня ясно увидела ее молящие глаза – выпученные от боли.

«Что она хочет? – паника мешала девочке мыслить. – Упырий нехристь?»

Она сунула руку в карман, где спрятался от мирской суеты перепуганный человечек.

«Чем он может ей помочь?» – Соня ощутила биение маленького сердца на своей ладони и отпустила упырьего нехристя. Он упал на пол и задрыгал ножками.

«Умер,» – поняла девочка, и у нее заныло под ложечкой.

– Грипл-грипл!

Лапа оборотня, опятеренная когтями, приближалась к шее старухи. И тут – Соня не поверила своим глазам – упырий нехристь подскочил, словно мячик, и ударил чудовище в косматый бок. Девочке показалось, что сама она и не почувствовала бы удара столь хлипкого тельца.

Но бывший директор взвизгнул, как котенок, и отлетел в сторону, выпустив Грипл из тисков. Старуха грузно осела на пол и замерла.

А упырий нехристь развернулся в воздухе и понесся к врагу. На этот раз удар пришелся в голову чудовища. Рев директора сотряс стены школы, и они едва не обрушились. Оборотень упал, как мешок с картошкой, раскинув в стороны когтистые лапы и откинув голову. Из оскаленной пасти показалась розовая слюна. Упырий нехристь опустился на пол и, карабкаясь по одежде Сони, залез в карман на ее кофте.

– Осторожно, не придуши его, – сказала Грипл, поднимаясь с пола.

– Такого придушишь, – Соня с некоторой опаской посмотрела на шевелящийся карман – упырий нехристь укладывался спать.

Рис Листок поднялся с пола, потирая ушибленный затылок. Он растерянно огляделся и бросился помогать пытающейся встать Анжеле.

– Что это? – бледный полицейский во все глаза смотрел на неподвижного оборотня.

– Директор Термос, собственной персоной, – представила Грипл. Взяв со стола кастрюлю, она выплеснула ее содержимое прямо на голову поверженному чудовищу. После такого душа – в кастрюле был суп – оборотень начал скукоживаться, длинная шерсть прямо на глазах врастала обратно в кожу, и вот вместо массивной косматой туши на полу лежит навзничь тощий мужчина с красными клочковатыми волосами и в красных же трусах. Он зашевелился и сел на полу, ошарашено оглядывая присутствующих.

– Че за туса у меня в кабинете? – пробурчал Термос, нисколько не смущаясь своего внешнего вида. Мало того, что директор был в трусах, – у него распух нос, достигнув прямо-таки невероятных размеров, и под обоими глазами набухли здоровые синяки.

– Вы арестованы, – заикаясь, сказал полицейский.

– В угол, Листок, – насупился директор.

Рис, повинуясь невесть какой силе, послушно поплелся в угол, но спохватился.

– Вы арестованы, мистер Термос, – крикнул он твердым голосом. – За… без образное поведение!

– Я буду жаловаться.

Молодой хранитель порядка подошел к директору. Щелкнули наручники.

– Ну, погоди, Листок, вызову в школу родителей, – мстительно пригрозил Термос и засмеялся. Побледневший Рис зачитал ему его права.