Сергей Мельник - Попаданец. Гексалогия (СИ)

– Там. – Я устало прикрыв веки, откинулся на подушки не желая видеть молящий взгляд девушки. – В нижнем ящике стола, за папками лежит шкатулка. Там.

Ох и взгляд у нее. Не могу, прям душу чертовка рвет на куски. Ладно бы сторонней была, ладно бы не знал не видел, но увы я там был, был в тот день и тот час когда эту молодую, по сути еще не знавшую жизни девчушку заживо замуровали в камень. Не за что. Просто потому что судьба и непокорность сыграли свою глупую роль.

Лишь бы не кричала.

Бабушки извлекли из стола оббитую серебром шкатулку, доставая из нее тонкой замысловатой вязи красивый дамский браслет.

– Ага! – Априя даже хлопнула в ладоши.

– Нуда, нуда. – Хмыкнула Мила. – Вот же она точка не возврата, вот она жемчужинка смертельной тьмы.

– А нука если вот сделать. – Априя сплела незримую паутинку заклинания, набрасывая на браслет. – Что скажешь Улич?

Ей больно. Проклятие ей больно! Я широко открытыми глазами смотрел на помутневший контур девушки отчаянно заламывающей руки и раскрывающей рот в беззвучном крике.

Лишь бы не кричала.

Как тогда, когда ее тащили с мешком на голове к той проклятой стене. Господи что ж так херово то на душе?! Что я вообще такое говорю? Лишь бы не кричала? Именно так про себя в тот день просил ее эту девочку, ее горе возлюбленный, наблюдая за ее последними минутами?

– Прекратите. – Не столько сказал, сколько простонал я. – Немедленно перестаньте!

– Что? – Заморгала Априя. – Она тебя мучает?

– Вот зараза! – Мила тут же сплела свое заклинание, набрасывая его на браслет, от чего контур Адель стал едваедва проглядываться.

– Перестали немедленно! – Превозмогая чудовищную слабость, и боль елееле поднявшись на локтях, одной рукой подхватил со стола миску с какимто настоем, запуская ей в старушек. – Немедленно сняли свои заклинания!

– Ты с ума сошел? – Миска не долетела, но вот содержимое пошло, хорошо, обдавая старушек с ног до головы.

– Ты что не понимаешь, что она убивает тебя? – Априя вытирала лицо подолом юбки.

– Да она рано или поздно высосет тебя до дна мальчишка! – Мила Хенгельман сурово свела брови. – Это не игрушки Ульрих, это сама смерть, не вздумай обмануться ее смазливым видом, это убийца!

– Перестали обе. – Я устало рухнул в постель. – Не трогайте ее, хватит ей уже, наумералась на тысячу лет вперед.

– Ты точно сумасшедший! – Оторопело пролепетала Априя.

– Это же всего лишь призрак, Ульрих не дури! – Мила подошла ко мне, поглаживая по голове и пытаясь успокоить. – Она уже давно мертва, у нее нет ни эмоций, ни чувств, она это сгусток энергии для поддержания жизни которой, требуется постоянная подпитка. Причем дорогой, этот сгусток некротической энергии выбрал тебя, твою жизнь, для своей подпитки, она словно клещ, словно вампир, высасывает твою энергию, в конце концов, оставив от тебя лишь жалкую оболочку, хладный труп.

– Я понимаю. – С трудом вытолкнул из себя я слова. – Но все равно не трогайте ее.

– Не пойму. – Априя упрямо замотала головой. – Может быть, она както влияет на его сознание? Вроде болотных мороков?

– Да нет, похоже, он вполне в сознании и отдает себе отчет. – Мила проверяла пульс и сердцебиение, а так же тонизировала меня малой толикой своей силы и рядом заклинаний.

– Но мы же не можем оставить на тебе этого паразита?! – Рассердилась Априя. – Ты уж малец извини, но эту гадину опасно просто для людей оставлять в живых. Сегодня она тебя втихомолку прикончит, а завтра другого, а послезавтра может и масштаб вырасти, тут сложно чтото прогнозировать, здесь можно лишь с полной уверенностью заявлять о том, что она смертельно опасна для всех живых на этом свете.

– Понимаю. – От действий Милы мне и вправду стало легче. – Вот.

Стянув с мизинца маленькое серебряное колечко с черной бусинкой топаза по середине, протягиваю его сестричкам.

– Я читал, что жрецы дьесальфов могли привязывать некротических слуг, в том числе и призраков на подобные амулеты для охраны своей силы. – В одном из томов бабули даже напрямую рекомендовалось ставить стража на свое хранилище, что бы защитить его от чужих посягательств. – Я знаю, что вы сможете, имея на руках привязку к нашему миру призрака, заключить его в этот амулет, где он будет получать свой необходимый заряд, выполняя волю хозяина и не причиняя ему вред.

– Ульрих, это актуально для призванных тобою лично слуг, для тех, кого ты сам создавал, в которых сам своими руками вкладывал команды, и барьеры через которые слуга не сможет навредить хозяину. – Мила задумчиво крутила в пальцах мой амулетик. – Тут другой случай.

– Вот именно. – Покивала ее словам Априя. – Здесь и сейчас с этой субстанцией вообще невозможно предсказать что получится. Поверь нашему опыту, это не тот зверь, которого можно приручить, этот зверь опасен для того, кто его хочет погладить.

– Попробуйте. – Я склонил голову набок встречаясь со взглядом той кого нет. – Попробуйте мои хорошие, иначе хоть самому в петлю лезь.

* * *

«Спасибо».

Стояла глубокая ночь, бабушки, намучавшись со мной и своей магией, давно удалились по своим комнатам и оставили меня вроде как спящего, с маленьким, но заметно потяжелевшим колечком на пальце.

Теперь она со мной. Адель, милая черноволосая девочка, порхающая, словно птичка из стороны в сторону по комнате.

«Не за что».

Я слышу ее, я говорю с ней, я знаю теперь что она не выдумка и не бред больного воображения, она здесь и сейчас, она здесь, она говорит мне «спасибо» и улыбается. Она жива, кто бы что не говорил, но она жива, я чувствую это, я верю.

«Почему ты вновь спас меня?»

Шебутная птичка замерла надо мной, развивающимися крыльями, на незримом и не ощутимом ветру из мешанины белого платья и черноты длинных волн ее пышных волос. А глаза то какие! Словно омуты, если долго смотреть, можно утонуть в них.

«Вновь?»

Черт меня подери, да ради такой улыбки не жалко и умереть! Нет, не правы бабушки, это не программа, это не сумбурный сгусток какойто энергии, ни в жизнь не поверю, что чтото или ктото сможет сымитировать подобное.

«Я помню тебя, после страшного холода и всепожирающей жажды, ты единственный кто не бежал от меня. Ты слушал меня, ты слышал меня. Не как остальные нет, те лишь бежали прочь!»

Ну, милая, не мудрено было при твоем виде прежнем и в штаны наделать если что. Да уж сейчас она куда милее прежнего образа с ликом смерти, что уничтожала и преследовала своих жертв.

«Я была словно скованна этой жаждой, мне хотелось лишь одного насытиться жизнью тех, кто сделал это со мной и узнать, наконец, у НЕГО, за что он так поступил со мной».

Да уж. Узнала. Узнали мы с тобой правду девочка на свою голову. Ни дать не взять, не прибавить, ни отнять. Все узнали, все до самой сокровенной минуты встало перед нами, мы прожили тот день по памяти твоего возлюбленного. Я был там. Я был в тот день с тобой.