Надежда Попова - И аз воздам

— Ваши старшины продают информацию о малефиках, — медленно проговорил Курт, — скрывая это от своих же собратьев, убивая мешающих им свидетелей — и никто не положил в собственный карман ни единой монетки? Сам-то в это веришь?

— А мне плевать, — равнодушно отозвался Лукас. — Даже если и так. Все равно делу достается больше.

— За убийство Адельхайды тоже заплатили, или это было сделано по личному согласию? Подумай, что заключается в моем вопросе. Хорошо подумай. Подумай и скажи — этот Вурм, один из вас, так радеющий о вашем деле, убил двух женщин и мужчин просто и тривиально за деньги или потому, что ему передали приказ Каспара, который он выполнил по доброй воле, как единомышленник и соучастник?

— Я понятия не имею, что там за Каспар, — зло огрызнулся охотник. — Только слышал о нем от Яна, когда он рассказывал о тебе, вот и все. И Вурм о нем не упоминал. И если ты намекаешь на то, что малефики проникают в охотничье братство и разрушают его изнутри — не с теми связались. Мы используем их, а потом их же оружием и уничтожим. А вашему брату, вместо того, чтобы изображать из себя святую невинность, стоило бы уйти с дороги и не мешать делать дело тем, кто действительно на это способен.

— «Уничтожите их же оружием»? — повторил Курт неспешно. — Я так понимаю, дело зашло куда дальше, чем просто нажиться на освобождении тех, кого следовало уничтожить, а также на убийствах людей за деньги и по приказу их предводителей? Силой Вельзевула задумали изгонять бесов [92]?

— Что это значит? — тихо произнес Ван Ален, когда Лукас замялся, ответив не сразу, и Курт неспешно перечислил:

— Амулеты, заговоры, магические обряды; и я так полагаю — не только в пределах натуральной магии. Так?

— На себя посмотрите, — огрызнулся охотник. — С нами в этой комнате кто, не ведьма ли? В вашем особом отделении академии — не колдуны ли учатся?

— Нет, — ровно отозвался Курт, — и ты знаешь, что я прав. В свете этого задаю вопрос: что происходит в этом городе? Чьих это рук дело и какова цель?

— Ни малейшего представления.

— Ой ли?

— Мне обещали денег, — с расстановкой проговорил Лукас. — Мне обещали ввести меня в дело, дать больше информации и свести с нужными людьми; и не надо этого взгляда: все это было бы, если б не явился ты.

— Пусть так. Но что-то же тебе известно уже сейчас. Расскажи хотя бы то, что знаешь. Я не буду повторять всю ту банальщину, которую обычно говорю в подобных ситуациях; судя по твоей откровенности, ты и без того понимаешь, что со мной играть в молчанку смысла нет. Не сейчас — так через час или день я все равно услышу то, что мне нужно.

— Да уж, Ян просветил, — покривился охотник со смесью презрения и не слишком хорошо скрытой опаски. — И в героя я играть не намерен; только рассказывать мне нечего, все это тебе и без меня известно, как я погляжу… Да, год назад Фукс с парнями за хорошую плату подрядились зачистить Бамберг от всякой швали — по заказу Гайеров. И что?

— А заодно прибили пару горожан, — уточнил Курт, и Лукас пожал плечами:

— Это было случайностью. Покойный судья в ситуацию вошел, а канцлер все капал и капал на мозги, сам каялся и давил на Фукса. Спросишь, мы ли его убрали? Нет, хотя не стану отрицать, что собирались. Уж не знаю, пьян он был или еще что, но утоп он сам, никто его не трогал; хотя, должен признать, утоп как нельзя вовремя.

— Как Гайер вышел на вашу братию?

— Инквизитор свел. Тот самый, который работал с Вурмом; откуда он узнал про Фукса — не знаю. Этого мне не говорили, а мне что-то с расспросами лезть не особо хотелось.

— Дальше, — подстегнул Курт, когда охотник умолк, косясь на Ван Алена, похожего сейчас не то на мертвеца, не то и вовсе на неживую каменную статую на заброшенном кладбище. — Иоганн Юниус и его дочь; что было с ними?

— Скорей всего, тот самый инквизитор и склепал против него дело, когда выяснилось, что судья тоже решил удариться в покаяние; по крайней мере, если то, что говорит подружка судейской дочки, правда.

— Кристиан Хальс?

— Сказал же — имени не знаю. Но — «cui prodest [93]»; по логике, кто расследование начал, кто его закончил и судью до казни довел — тот и был в этом заинтересован, посему — да, думаю, он.

— Обер-инквизитор? — уточнил Курт. — Он был замешан?

— Не знаю.

— Петер Ульмер?

— Не знаю. Я бы, к примеру, престарелую развалину и малолетнего недоумка в дело брать не стал, но кто знает, что там у них в голове…

— Лютбальд Гайер?

— Он просто мешок с серебром — Фукс поставил его на деньги; так говорил Вурм. Когда вырезали подонков, Гайеру было сказано, что так же легко можно пустить и его по ветру, и если ему нужна спокойная жизнь без проблем — этого можно достичь путем регулярных и не слишком больших взносов. Покрывал ли его инквизитор или Фукс обошелся сам — не знаю, но Гайер молчал и платил.

— Часто платил? Много?

— Прилично.

— В этот раз ты приехал в Бамберг, потому что была обещана очередная сумма?

— А еще потому, что сюда рвался Ян, — недовольно добавил Лукас. — Я решил, что стоит проследить за тем, чтоб он не наломал дров.

— И чтоб тот же Вурм не убрал его, если вдруг твой брат раскопает что-то не то?

Охотник поджал губы, искоса взглянув на Ван Алена, и промолчал, вновь отведя взгляд в сторону.

— Каспара ты не знаешь, — перечислил Курт с расстановкой, так и не дождавшись и без того очевидного ответа, — имени местного инквизитора тоже, Фукса в Бамберге нет, Вурм убит. Тогда кто отдал приказ убить Готтер этой ночью? Насколько глубоко в деле Гайеры?

— Ты смеешься? — хмуро поинтересовался охотник. — Они просто платят; сомневаюсь даже, что им рассказали, куда делся присланный инквизитор и на что идут их деньги. Какие еще приказы, твоя ведьма собиралась de facto вызвать на очную ставку убитых! Этого я допустить не мог.

— А тебе — рассказали, куда делся inspector Штаудт?

— Он на местном кладбище, — неохотно отозвался Лукас. — В тот день хоронили какого-то рыбака, спьяну захлебнувшегося в собственной блевотине. Ночью мы с Вурмом вскрыли могилу и пристроили вашего инквизитора к нему.

— Кто и почему его убил? Что ему удалось узнать?

— Да ничего, просто Вурм психанул. Ваш присланный всё маячил у этого дома, что-то высматривал, долго торчал внутри; ну, и Вурм решил, что он что-то раскопал. Вошел следом и всадил в него болт.

— Вот так спонтанно? — усомнился Курт. — Без оправданных конкретных подозрений, без указания сверху, в конце концов, своевольно?

— А ты думаешь, почему его оставили гореть в том доме? Мне этого, разумеется, никто не говорил, однако не свяжет одно с другим только круглый дурак. Всю ночь, пока мы возились с трупом, Вурм ныл, что инквизитор, с которым он работал, устроил натуральную истерику и за убийство собрата едва шкуру с него не спустил. Я уже тогда понял, что он не жилец, но говорить ему об этом, ясное дело, не стал: не привык мешаться не в свои дела. Как показало будущее — я был прав; его просто придержали до удобного случая, чтобы прибить двух зайцев разом и прибить с пользой.