Надежда Попова - И аз воздам

— Самый что ни на есть, — подтвердил Курт серьезно.

— Как в сказке?

Он перевел взгляд на Фридриха, который что-то мимоходом бросил фон Тирфельдеру и теперь возвращался к ним, и качнул головой:

— Нет. Этот лучше.

— Итак, майстер Гессе, вы все живы, — подойдя, констатировал Фридрих с таким облегчением, что он улыбнулся:

— Сам удивлен.

— И с такой добычей… Не знаю, будет ли уместным поздравить с окончанием долгой охоты, — посерьезнев, сказал наследник и, широко улыбнувшись, наклонился к Альте: — А ты, как я понимаю, и есть та дама, из-за которой весь переполох?

— А ты правда всамделишный принц?

— К несчастью, да, — кивнул Фридрих, и она нахмурилась:

— Это почему так?

— Скажу тебе по секрету, — заговорщицки понизив голос, пояснил он, — быть принцем совсем не так здорово, как об этом рассказывают в сказках. Честно.

— А зачем у тебя тут столько солдат? Ты приехал воевать? А сам будешь скакать впереди войска и размахивать мечом?

— Не будет, — хмуро сказал Курт, не дав Фридриху ответить. — Иначе я ему уши оборву.

— Я же говорил — не так уж это весело, — засмеялся наследник, когда Альта удивленно округлила глаза, несколько сбитая с толку подобным обращением с настоящим принцем. — Тебе ничего не разрешают и ты всем должен… А теперь давай-ка я попрошу своего друга отвести вас с мамой туда, где вы сможете отдохнуть и поесть, а нам с… — Фридрих вопросительно переглянулся с Куртом, и тот кивнул. — Нам с твоим папой надо обсудить несколько очень важных вещей.

— А мне почему с ним нельзя?

— Это будут очень страшные тайны, о которых маленьким девочкам знать не положено, — улыбнулся он, легонько щелкнув Альту по носу, и распрямился. — Фон Тирфельдер! Примите гостей, прошу вас.

— А вы неплохо ладите с детьми, — заметил Курт, глядя вслед уходящей Альте и Нессель.

— О чем вы, майстер Гессе, я на ребенке женился… — уныло вздохнул Фридрих и кивнул на свой шатер: — Идемте, нам в самом деле надо поговорить. Майстер Штайнмар, для вас обсуждаемая тема также будет представлять интерес.

Войдя, Фридрих изгнал из шатра всех, включая неотступного телохранителя, и под пологом надолго воцарилась напряженная, плотная тишина.

— Новости? — осторожно поторопил Курт, и наследник кивнул:

— Да, майстер Гессе. Переговоров больше не будет. Унтервальден и Ури объявили войну. Кто еще присоединится к ним, я не знаю, но двумя ортами точно не обойдется. Из хороших новостей — Цюрих уже направил к нам подкрепление.

— Унтервальден и Ури? — переспросил Штайнмар нахмурясь. — А Швиц, что же Швиц? Ведь все должны были собраться на еще одну встречу, что они сказали?..

— Встреча не состоялась, — ровно ответил Фридрих. — Никто не явился. Полагаю, таким образом они ответили мне «нет», ведь вестей от ландамтманна Швица не было.

Тот шевельнул губами, попытавшись что-то сказать, но слов явно не нашел; шумно выдохнув, Штайнмар медленно сел снова, глядя в пол и упершись в колени сжатыми кулаками. Курт отвел от него взгляд, не сразу заставив себя поднять глаза к наследнику, и медленно, с расстановкой, выговорил:

— Фридрих. Я задам вам один вопрос и прошу ответить на него откровенно. Переговоры провалились, потому что ландамтманн Ури узнал, что на его территорию тайно проник некий инквизитор, и это было расценено как ваш удар им в спину?

— Что?.. — растерянно переспросил тот и, осмыслив сказанное, качнул головой: — Господи, нет, майстер Гессе. Об этом они не сказали ни слова. Нет. Просто я не нашел нужных слов.

— Вы перебрали все возможные слова и их сочетания, — возразил Курт. — И в том, что они их не восприняли — уж точно не ваша вина.

— А чья? — тускло спросил Фридрих. — Господа Бога? Жестокой фортуны? Позиции Солнца и Луны? Я должен был предотвратить войну, и я не смог.

— Ваше Высочество.

На Штайнмара, произнесшего эти два слова, наследник обернулся с настороженным удивлением; фельдхауптманн помедлил, подняв взгляд к его лицу, и тихо, сдержанно спросил:

— Кем я должен себя считать в этом лагере в свете последних новостей? Я в плену, в заложниках?

— Да, возможно, политическая выгода того требовала бы, — не сразу отозвался Фридрих. — Вы — фельдхауптманн одного из основателей Сотоварищества, а то, что Швиц до сих пор не примкнул к остальным бунтовщикам — наверняка временно. Но… Поступить так с человеком, который сделал то, что сделали вы, было бы бесчестным, а поступить бесчестно я не могу. Вы вольны покинуть этот лагерь в любую минуту. И примите мою благодарность за вашу самоотверженность; к сожалению, ввиду текущих событий ничем более вещественным сейчас я ее подкрепить не могу: вознаградить вас серебром — полагаю, будет для вас оскорблением, да и ввергнет вас в немалую опасность.

Штайнмар коротко кивнул, оставшись сидеть, как сидел, и все так же негромко произнес:

— Несколько дней назад, на пути в Ури, я кое-что сказал майстеру Гессе. Я сказал, что не вижу в вас правителя. Что вы, несомненно, хороший человек, но отчасти и потому — плохой наследник Империи. Что однажды вы сделаете ошибку, которая погубит вас, Империю и всех, кто с нею связан.

— Похоже, вы оказались правы, — невозмутимо согласился Фридрих, и тот качнул головой:

— Нет, Ваше Высочество, я ошибся… — фельдхауптманн запнулся, невольно проведя ладонью по своим седым волосам, и, кашлянув, договорил: — Ошибаются все. Непогрешимых не существует. И вопрос лишь один — ради чего все это. Что-то стоит и опасности ошибиться, что-то стоит и вероятия погибнуть… Если я свободен, — сам себя оборвал он, — то, с вашего позволения, я бы хотел как можно скорее вернуться в Швиц. Если еще не поздно и я буду достаточно красноречив, на вашей стороне останется еще один орт. Вы сказали, что не можете отблагодарить меня…

— Просите, — властно перебил Фридрих. — Все, что в моих силах.

— Коня. Порезвей. Мне бы не хотелось терять время.

— Мне поначалу думалось, — проговорил Каспар неспешно, — что ты, если я проиграю, сотворишь нечто символическое, что повторило бы нашу встречу в замке, но повернуло бы ее другим концом. Скажем, выстрелишь мне в ногу и ключицу. Или попытаешься вынудить просить о жизни или смерти, без разницы. Это уже потом мне стало ясно, что месть тебе не нужна… А вышло, смотри-ка, еще забавней. Курт Гессе подчинил меня своей воле и заставил идти за ним послушной куклой… сколько? Три дня? Смутно помню.

— Около того, — сдержанно отозвался он. — Проводник пытался выбирать путь попроще, дабы ты ненароком не сверзился со скалы, а потому получилось довольно долго. Да и шагал ты, прямо скажем, не как курьерский конь.

— Отместка вышла на славу, такого б и я не придумал, — усмехнулся Каспар и задумчиво поболтал баклагой, пытаясь по звуку понять, сколько в ней еще осталось. — Знаешь, девчонка на тебя похожа. Да, мордахой вся в мать, способностями и посильней будет, когда подрастет, но натура… Она ведь довольно быстро догадалась, что я не добрый дядюшка. И играла со мной, делая вид, что верит всему. А я делал вид, что этого не замечаю; я все ж не оставлял надежды однажды это переломить — в конце концов, тебя же переломили, а ты был старше нее, когда оказался в своей академии… Опасная будет женщина, — оборвав самого себя, вдруг сказал Каспар уже серьезно. — Нарочно это сделала твоя ведьма или нет, но в девчонке превосходно соединилось лучшее от вас обоих.