Надежда Попова - И аз воздам

— Как я справилась? — шепотом спросила она, когда тяжелые двери закрылись за их спинами, и Курт так же чуть слышно отозвался:

— Превосходно. Судя по твоему лицу, ты мысленно прикидывала, какими способами можно подвергнуть казни двух придурков, отнимающих твое драгоценное время, и вместе с тем решала, не стоит ли пристроиться поспать прямо перед столом обера, пока он несет свою ахинею. Из тебя получится отличный expertus: вести себя, как они, ты уже научилась, а по мнению многих из них, ничего более от их существования и не требуется.

Нессель поджала губы, бросив в его сторону напряженный взгляд, однако ничего не сказала, лишь ускорив шаг, чтобы не отстать, и Курт замедлился, с неприятным чувством отметив, что идет слишком быстро, будто стремясь как можно скорее уйти прочь от здания Официума.

— Как тебе обер? — спросил он уже серьезно. — Есть что сказать? Что-то в нем увидела, что-то особенное?

— Он в беспокойстве, — пожала плечами Нессель, и Курт усмехнулся:

— Это, знаешь ли, я заметил и своими собственными, простыми смертными очами. Ты видишь его… нимб? Какой он? Мне есть смысл его подозревать?

— Я не пророчица, — огрызнулась ведьма недовольно. — И думается мне, я начинаю понимать, почему ваши экспертусы относятся к вам столь досадливо… Я не волшебница, я не могу заглянуть в голову человека и увидеть его мысли или, подобно Господу Богу, прозреть время и узнать его прошлое. Говорю, что вижу, а вижу я только то, что он раздражен, встревожен и не находит себе места.

— Испуган? — уточнил Курт; Нессель снова передернула плечами:

— Скорее насторожен. И да: ты ему не нравишься.

— Ну, для этого, чтобы получить такую информацию, expertus‘ом быть не надо, — хмыкнул он. — Это нормально.

— Ему неуютно подле тебя, и одно твое присутствие раздражает его ужасно. Ему не по душе то, что ты делаешь. Его что-то тревожит и злит — он весь клокочет багрянцем. И он что-то утаивает, что-то такое, что не хочет раскрыть тебе. И… меня он опасается. Не скажу «боится», но я его настораживаю.

— Иными словами, на роль подозреваемого годится, — подытожил Курт; Нессель поморщилась:

— Я этого не говорила. Я сказала, что сказала, но это не означало «он убийца». Имей это в виду; не хочу, чтобы потом ошибку ты свалил на меня.

— За свои ошибки я привык отвечать сам, — возразил Курт и понизил голос, увидев впереди, у мостка, ведущего к Бергштадту, топчущегося на месте Ульмера. — Похоже, ты была права, и парень потащился сюда прямиком из трактира… Я начинаю понимать Нойердорфа.

— Ты ко всем столь презрителен, кто относится к тебе с почтением? Для него ты герой, легенда, а он для тебя всего лишь досадная неприятность только потому, что пытается быть предупредительным?

— До сих пор все, кто относились ко мне с почтением, либо оказывались двуличными мерзавцами и пытались в конце концов меня убить, либо мало отличались от бревна по степени разумности. Даже не знаю, какой именно из вариантов был бы утешителен в данном случае.

— Тебе больше пришлось по душе, если б этот человек вел себя неуважительно?

— В общем, да, — кивнул Курт. — В этом было бы больше честности. Уважение на пустом месте не появляется, а мы с ним недостаточно знакомы, чтобы он смог решить, есть ли ему за что уважать меня.

— По-твоему, он прикидывается?

— Не знаю. Если он подослан ко мне обером, дабы шпионить за мною — то несомненно, если же его преклонение искренне — прикидывается все равно: перед собою самим, как и все, избравшие себе кумира. Так куда проще полагать собственные недостатки чем-то естественным, что не д олжно исправлять и с чем не надлежит бороться; куда проще решить, что ты никто, прах под ногами великих, а все твои несовершенства — натуральное состояние любого человека, и лишь избранные могут его преодолеть.

— Слишком многого требуешь от людей, — укоризненно вздохнула Нессель; он качнул головой:

— Не более, чем от себя.

Ведьма нахмурилась, явно намереваясь заспорить, однако до Ульмера подле мостика уже оставалось всего несколько шагов, и она лишь тихо буркнула:

— Это и есть слишком много.

— Майстер Гессе! — излишне жизнерадостно поприветствовал Ульмер, и Курт едва не отступил назад, когда на миг ему почудилось, что сейчас молодой инквизитор заключит его в объятья. — Как прошло у майстера Нойердорфа? Он что-то узнал? Что-то новое? Что-то по делу?

— Напротив: требовал отчета от меня, — возразил Курт, и, приостановившись, повел рукой, приглашая сослужителя указывать дорогу к собору.

— Требовал отчета от вас ? — неверяще переспросил тот, на мгновение запнувшись, и пошел вперед, растерянно поглядывая на своих спутников. — Он же не имеет права этого делать, вы не подчиняетесь ему.

— Именно это я ему и сказал, — кивнул Курт, — на чем наша с ним приятная беседа и завершилась.

— Странно, — проронил Ульмер задумчиво. — Это на него не похоже — вести себя так…

— … опрометчиво? — подсказал Курт, и молодой инквизитор вздохнул:

— Полагаете, его тревожит ваше расследование?

— Разумеется, тревожит; в конце концов, я могу найти нечто такое, что приведет его прямиком на помост, и старика не может не смущать этот факт — вне зависимости от того, виновен ли он в чем-то непотребном или чист, как ангел. «Невинный всегда спокоен» — это придумал тот, кто никогда ни в чем не обвинялся и не знает, что такое настоящее расследование.

Ульмер вздохнул, пробормотав себе под нос неразборчивое согласие, и свернул в сторону, где улица вела к соборной площади. Каменную кладку здесь делали явно еще в прошлом веке, причем из рук вон, отчего мостовая была неровной и похожей на деревенскую дорогу, и горожане больше смотрели под ноги, дабы не споткнуться на старых кривых камнях, нежели вокруг себя, отчего там и сям порой слышались тихие ругательства и короткие перепалки.

— А у меня меж тем есть новости по делу, — сообщил Ульмер самодовольно и, тут же смутившись собственного воодушевления, поправил сам себя: — Вернее, я не знаю, имеет ли это касательство к делу и будет ли нам полезно…

— В любом случае, говори, — подбодрил Курт и чуть не повалился с ног, когда в него, потеряв равновесие, врезался мощный детина в потрепанной и пыльной одежде, взмахнув руками и едва не угодив при этом кулаком в лицо проходящего мимо горожанина.

— Смотри, куда прешь, — зло выговорил детина, однако майстера инквизитора за локоть придержал, не позволив упасть, и уверенно зашагал дальше, напоследок бросив: — Понаехали тут…

— Ты!.. — с оторопелой злостью произнес Ульмер и рванулся назад в попытке догнать уходящего; Курт ухватил его за плечо.

— Брось, — наставительно одернул он. — Что ты вознамерился сделать — настигнуть его и отдубасить за неуважение к моей легендарной персоне или арестовать за покушение на инквизитора?.. Не обращай внимания на подобную ерунду — и жизнь станет много проще. Давай-ка лучше к делу. Итак?..