Джал Халгаев - Третьи лица (СИ)

Те кивнули, вытирая с лиц пот рукавами.

Белфер, подняв свои густые седые брови, повернулся ко мне и спросил:

- Греть?

- Грей.

***

- Черт, - тихо пробурчал я под нос, вытирая пот с лица.

Проклятье, как же там было жарко! Пот лился отовсюду: он попадал в глаза, делал ладони скользкими. Даже одежда, и та вся стала мокрой, словно я только что в ней искупался в реке!

Несмотря на холодный ночной воздух на лугу, в центре которого был разведен огромный костер, стояла неимоверная жара, и шла она вовсе не от огня. Пару часов назад я – не без помощи солдат – взгромоздил на костер большой чугунный чан, доверху наполненный очищенной речной водой, и все началось.

Все вокруг суетились, исполняя мои приказы – даже как-то необычно, - солдаты бегали туда-сюда со склянками и стеклянными сосудами, Белфер, сгорбившись, громко и с хрипотцой в голосе зачитывал названия компонентов, даже принц, и тот отказался от своих привычек и помогал везде, где мог. Только Несса, болезненно-бледная, казавшаяся сейчас невероятно хрупкой и маленькой, стояла в тени и наблюдала за процессом.

Кажется, в ее глазах надежды не было никакой, да и я не верил, что у меня получится то, что не получилось у Альмы. Но попробовать стоило. Она спасла мне жизнь, и я просто должен попытаться.

Я с проклятьями сплюнул и смочил горло вином. Понимаю, алкоголь в такой ситуации дело противопоказанное, но надо же мне было как-то успокоить дрожащие руки!

Скамья, на которой я стоял, покачнулась, и я чуть не свалился на землю. Повезло, не упал, иначе все бы пришлось начинать сначала. Одна ошибка, и мы, в лучшем случае, трупы. Хрен знает, какое ядовитое пойло выйдет, ежели я ошибусь.

- Балтар! – окликнул я худощавого солдата с черными вьющимися волосами, похожими на каракуль. – Тащи белладонну!

Белфер, кряхтя, протянул мне миску с перетертой зеленой травой, которую в народе называли морником и использовали в малых дозах как снотворное.

- Зачем? Морник-то зачем? – перекрикивая гул кипящей воды, спросил лекарь.

- Сон – полезная штука! – коротко ответил ему я, и он с пониманием кивнул.

Уже через час я валился с ног от усталости и невыносимой жары, а ведь мы только начали! Я хотел было использовать котел поменьше, но вспомнил о пропорциях: времени до полнолуния оставалось едва-едва, а пересчитать все я бы не сумел.

Так что я стиснул зубы, взглянул на песочные часы, на которых днем отметил черточками время добавления каждого компонента, и продолжил водить не менее огромной деревянной ложкой по дну котла.

Весь этот ад продолжался до самого рассвета, пока унылое и слишком яркое для моих загноившихся глаз солнце не начало лениво выбираться из-за горизонта.

Каждый из нас валился с ног. Старый Белфер, положив смоченное в холодной воде полотенце, сунул ноги в речку, откинулся на траву и так и заснул. Утомленные постоянной беготней солдаты даже не думали завтракать; они тут же повалились на землю со своих мест и тоже полностью пали в объятья Морфея. Джерард, отмахиваясь от комаров, весь бледный и изнеможенный, литрами поглощал питьевую воду и заедал это дело сырой солониной.

Но хуже всех, кажется, пришлось Нессе.

Да, она ничего не делала, но я понимал, что иногда мысли разъедают тебя не хуже всякого труда. Наоборот, именно труд – главное лекарство от мыслей – помогает забыться и полностью отдаться делу.

Я без сил валялся около потухшего костра, ожидая, пока загустеет мое вонючее варево, и вдыхал рассветный воздух, слегка пропитанный потом.

- Думаешь, получится? – спросила меня Несса, сев рядом.

Выглядела она ужасно, тут не поспоришь: осунувшееся бледное лицо, огромные синие круги под слезящимися от резкого запаха зелья мутными глазами и руки, на которых виднелись кровоточащие следы ее собственных ногтей.

Она нервничала, это чувствовалось в ее разбитом и утомленном голосе, и я ее понимал. Сам я тоже не хило волновался, все еще не веря, что по доброй воле записался в такую авантюру.

- Лучше скажи, - я прочистил горло, - как думаешь: у меня получится?

Она хмыкнула.

- Думаю, да. Несомненно.

- Вот и ответ.

- А что будет дальше?

Я чувствовал, что надо ее успокоить, но сегодня меня почему-то рвало на чистую правду. Наверное, это все от зельевых зловонных паров. Тем более, она имела право знать.

- Не знаю. Но не сомневаюсь: дальше будет ад.

В прошлый раз, когда Альма попыталась излечить ту девочку, она лежала в коме всю неделю и не справилась.

Девчонка вырвалась, начиная рвать и метать все вокруг. Она нападала на людей, отгрызала им головы и выпивала всю кровь. Даже животных, и тех не пожалела. Скольких человек она загрызла, прежде чем ее поймали! Поймали, нашпиговали стрелами с серебряными наконечниками и сожгли заживо на костре. Повезло, что я успел спрятаться в подвале, иначе бы не выбрался оттуда живым.

Ну и ночка…

- Тогда тебе следует выспаться, - сглотнув, предложила Несса.

Я кивнул, благодарный, что она не стала допытываться, что будет, если ничего не выгорит. А я знал. Никакие серебряные цепи нас тогда не спасут. Они поступили опрометчиво, взяв ее с собой. Однако обижать Нессу мне не хотелось.

***

Я проснулся уже по вечер, весь зудящий от донимавших меня кошмаров, и сразу же уставился на бледную луну, едва выделяющуюся на темнеющем небе.

Время идет, осталось немного.

Руки дрожали. Я, не вставая с холодной и влажной травы, огляделся и нашарил руками флягу Белфера, на которой еще оставалось немного вина. Промочив горло, я сел и сплюнул загустевшую слюну в проточную воду.

Все спали, проснулся я пока только один. Ну, так даже лучше: мне не хотелось ощущать в воздухе тонну нетерпения, когда я приступлю к ритуалу.

Сердце громыхало в груди, я начинал паниковать.

- Так, успокойся, - я глубоко вдохнул и выдохнул.

Вроде, помогло…

Я вспомнил, что говорила Альма. Я должен начать на закате и закончить до полнолуния, иначе угожу уже в разум упырице, а оттуда выбраться непросто. Во всяком случае, Альме это едва удалось, а я в ее деле настоящий дилетант.

Так, когда у нас там закат?

Я промокнул опухшие глаза рукавом и, шатаясь, поднялся. Надо проверить, не испортилось ли зелье. Сердце забилось еще чаще. Если ничего не получится, то…

Поднявшись на скамейку, я зажал нос и заглянул в остывший чан. Жидкость в нем загустела и стала ядовито-зеленой, от чего походила на человеческую рвоту с плававшими в ней желто-коричневыми остатками завтрака. Пахло, впрочем, так же.

Живот громко заворчал, исторгая остатки вчерашнего крепкого ужина, но я смог сдержаться и сплюнул. Взявшись за длинную деревянную ложку, я потянул ее на себя, но жидкость оказалась такой вязкой, что она едва сдвинулась с места.