Фрэнк Герберт - Дюна. Первая трилогия

— Ты, значит, и есть тот самый знаменитый Гурни Халлек, — повторил его собеседник.

Халлек стоял в круглом, вырубленном в скале зале, оборудованном подо что-то вроде конторы, напротив сидящего за металлическим столом контрабандиста. На хозяине кабинета были фрименские одежды, но глаза не были такими беспросветно-синими, как у фрименов, выдавая, что ему нередко приходится есть инопланетную пищу, Помещение имитировало центральный командный пункт космического фрегата — на одной шестой стены размещались экраны интеркомов и внешнего обзора; с обеих сторон дугу экранов замыкали пульты управления вооружением; а стол выступал из противоположной стены.

— Я — Стабан Туек, сын Эсмара Туека, — представился контрабандист.

— Тогда я именно тебя должен благодарить за оказанную помощь, — поклонился Халлек.

— А-а, благодарность… — неопределенно сказал Туек. — Что ж, присаживайся.

Из стены, возле экранов, выдвинулось корабельного типа глубокое кресло, и Халлек со вздохом опустился в него. Он почувствовал, как устал. Теперь он видел свое отражение в темной поверхности экрана возле контрабандиста и скривил губы, заметив тяжелые линии на своем бугристом лице — следы усталости. Багровый шрам от чернильника на скуле тоже искривился от его гримасы.

Оторвавшись от отражения, Халлек взглянул на Туека. Да, он походил на отца — те же густые тяжелые брови, такие же рубленые черты…

— Твои люди сказали мне, что твой отец убит Харконненами, — проговорил Халлек.

— Может, Харконненами, а может — и предателями из ваших, — бросил Туек.

Гнев почти заставил Халлека забыть об усталости.

— Ты можешь назвать имя?

— У нас нет полной уверенности…

— Суфир Хават подозревал леди Джессику…

— М-мм… Бене-Гессеритская ведьма… возможно. Но Хават сейчас в руках Харконненов.

— Слышал. — Халлек глубоко вздохнул. — Похоже, без новых убийств не обойдется.

— Мы не предпримем ничего, что могло бы привлечь к нам внимание, — отрезал Туек.

Халлек замер:

— Как, а…

— Ты и все твои люди найдете среди нас убежище, — сказал Туек. — Ты говорил о благодарности? Прекрасно; можешь отработать свой долг. Нам нужны настоящие храбрецы. Хотя попытайся ты выступить против Харконненов — и мы не задумываясь уничтожим тебя.

— Но они же убили твоего отца!

— Возможно. Но даже если и так… Я отвечу тебе, как отвечал мой отец тем, кто сперва действует, а потом думает: «Камень тяжел, и песок весит немало; но гнев глупца еще тяжелее».

— Ты хочешь сказать, что спустишь им это с рук? — презрительно прищурившись, спросил Халлек.

— Такого я не говорил. Я лишь сообщаю, что не хочу ставить под удар наш договор с Гильдией. А Гильдия хочет, чтобы мы играли осторожно. Для того чтобы уничтожить врага; есть и другие методы…

— А-а…

— Вот именно — «а-а» Хочешь искать свою ведьму — ищи. Но я должен предупредить тебя, что скорее всего ты опоздал… к тому же мы сомневаемся, что предала именно она.

— Хават редко ошибался.

— Но все же ошибался. Например, дал себя заполучить Харконненам.

— Так, по-твоему, это он предатель? Туек пожал плечами:

— Этот вопрос представляет скорее чисто академический интерес. Ведьма, как мы имеем основания полагать, мертва. Харконнены по крайней мере в этом убеждены.

— Ты, похоже, многое знаешь о Харконненах.

— Намеки, предположения, слухи и просто догадки.

— Нас семьдесят четыре человека, — проговорил Халлек. — Раз ты действительно хочешь взять нас к себе, то, значит, уверен, что герцог мертв.

— Видели его труп.

— А… мальчик? Молодой господин, Пауль? — Халлек попытался сглотнуть, но горло перехватило.

— Согласно последним сведениям, он и его мать попали в пустынную бурю. Так что мало надежды даже на то, что найдутся хотя бы их кости…

— Значит, и ведьма мертва… все мертвы… Туек кивнул.

— А вдобавок ко всему Зверь Раббан, как говорят, снова возьмет власть на Дюне в свои руки.

— Граф Раббан Ланкивейльский?

— Он самый.

Халлеку пришлось приложить немалое усилие, чтобы подавить вспышку ярости. Задыхаясь, он медленно сказал:

— К Зверю Раббану у меня есть свой счет. Я задолжал ему за смерть всей моей семьи… — Он провел пальцами по скуле, — И за это…

— Можно ли рисковать всем ради поспешного сведения счетов? — укоризненно сказал Туек. Он хмурился, глядя, как ходят желваки на скулах Халлека, как обратился куда-то внутрь взгляд его полуприкрытых глаз.

— Д-да… я знаю, — выдохнул наконец Халлек.

— Итак, ты и твои люди можете оплатить вывоз вас с Арракиса, работая на нас. Есть много мест, куда…

— Я снимаю со своих людей все обязательства передо мной. Пусть решают сами. Но раз Раббан здесь — я остаюсь.

— Не уверен, что мы сможем тебя оставить — с такими-то настроениями…

Халлек в упор взглянул на контрабандиста:

— Ты сомневаешься в моем слове?

— Не-ет…

— Ты спас меня от Харконненов. Я был верен герцогу Лето за то же… Поэтому я остаюсь на Арракисе. С тобой… или с фрименами.

— Высказана мысль или нет — но она реальна и имеет силу, — сказал Туек. — А ты знаешь, что, оказавшись среди фрименов, можешь найти грань между жизнью и смертью слишком острой… и подвижной?

Халлек прикрыл на миг глаза — на него внезапно навалилась чудовищная усталость.

— «Где Господь, который… вел нас по пустыне, по земле сухой и необитаемой, по земле сухой, по земле тени смертной?..» — пробормотал он.

— Не торопись — и день твоей мести придет, — сказал Туек. — Поспешность — орудие шайтана. Умерь свое горе, у нас есть все необходимое для того. Есть три вещи, способные успокоить сердце — вода, зеленая трава и красота женщин.

Халлек открыл глаза.

— Я предпочел бы, чтобы возле моих ног текла кровь Раббана Харконнена. — Он в упор посмотрел на Туека. — Ты думаешь, придет такой день?

— Я почти никак не связан с твоим будущим, Гурни Халлек. Все, что я могу, — это помочь тебе сегодня.

— Тогда я принимаю помощь — и остаюсь с тобой, пока ты не решишь, что пришло время мстить за твоего отца и всех, кто…

— Слушай, воин… — Туек перегнулся через стол, вытянув шею и жестко глядя на Халлека. Лицо контрабандиста закаменело. — Вода моего отца… За его воду я расплачусь сам. Собственным клинком.

Халлек ответил Туеку таким же взглядом в упор. В этот миг контрабандист напомнил ему герцога Лето: вождь, смелый, уверенный в себе, непоколебимый в своих поступках. Да, точно как герцог Лето… до Арракиса.