Алексей Гасников - Октябрь [СИ]

— Это она? Как ее зовут?

— Не знаю. Я даже не уверен, что она существует.

— То есть как?

— Не обращайте внимания. Просто попытайтесь ее найти. Для меня это очень важно.

— Что ж… По виду фотография старая. Сейчас та, кого вы ищете, выглядит так же?

— Да. Хотя… Возможно, на лице, вот здесь, — Нэйк провел от виска вниз вдоль скулы, — у нее появился шрам.

— Хорошо, — произнес Регинальд. — Цели мне ясны. А теперь мои условия. Каждое задание рассматривается отдельно. Оплачивается по выполнение.

Вынув ручку, он что-то написал на салфетке и протянул ее Нэйку.

— Такая сумма вас устраивает?

Цифра была несколько выше той, на которую рассчитывал доктор, но отступать уже было поздно, и он кивнул.

— А что насчет времени? Когда все должно быть сделано?

— С репортером нужно разобраться как можно скорее. Что же касается девушки… Попытайтесь узнать хотя бы что-нибудь. Я заплачу за любую достоверную информацию.

Недолго разглядывая фото, Регинальд затем спрятал его во внутренний карман.

— Я приложу к решению ваших проблем все возможные усилия — сказал он. — Что ж, если это все, то думаю стоит считать сделку свершенной.

Джонатан Нэйк кивнул, и мужчины пожали руки.

Церковь была разрушена. Пожаром или временем, Меррик не знал, однако в таком состоянии она находилась уже не первый десяток лет. Провалившаяся крыша, заколоченные окна. Отгороженная от соседних зданий узкими полосками заброшенного сада, она походила на гнилой зуб, по непонятным причинам до сих пор не удаленный владельцем.

Когда-то это был один из немногих приходов Черного Двора. Но, похоже, даже Богу в итоге осточертело это место, и теперь здесь располагался стихийный приют. Обездоленные, обескровленные, лишенные последнего. Бродяги и беженцы со всего Делла стекались сюда, чтобы хоть на время, а чаще — навсегда, обрести кров.

Имя этого места передавалось из уст в уста, и для тех, кто знал, не нужно было даже зеленого фонаря, чтобы отыскать его.

И имя это было Приют Отверженных.

Во дворе перед церковью горели костры, вокруг которых группами по четыре-пять человек грелись люди. Чувствовались запахи дыма и приготовляемой пищи.

Меррик с девушкой двигались между этих человеческих скоплений; занятые своими делами, люди практически не обращали на них внимания. Что, впрочем, было не удивительно: после путешествий по канализации они выглядели едва ли лучше любого из местных обитателей.

— Странно, но место кажется мне знакомым, — оглядываясь, произнесла Октябрь.

— Ты уже бывала здесь?

Октябрь пожала плечами.

— Не помню. Как будто.

— Может быть, это вновь фокусы Модо? Кто знает, что этот засранец сделал с твоей головой.

Октябрь ничего не ответила.

Вход в церковь охраняли две каменные химеры. Изуродованные, с отколотыми лапами и головами, они вызывали больше жалость, чем праведный страх. Вор с девушкой поднялись по невысокой лестнице. Отворив ветхую дверь, они вошли внутрь.

Внутри было достаточно просторно. На лежаках у стен спали бродяги. Другие, сидя на сохранившихся скамьях, черпали из мисок. В центре алтарной залы было разведено несколько очагов, на которых в больших котлах готовилась пища.

От запаха еды засосало под ложечкой, и, подойдя к одному из очагов, Меррик с Октябрь пристроились в конец недлинной очереди.

— Вы новенькие? — спросил человек, раздающий еду, наливая им в миски дымящуюся похлебку. — Добро пожаловать в Приют. Здесь рады и помогают всем, кто в том нуждается. Меня зовут Равек.

Ни вор, ни девушка в ответ не назвали своих имен.

— Мы ищем здесь одного человека, — принимая миску, сказала Октябрь. — Его имя Кристо Бел. Знаешь такого?

Равек с интересом посмотрел на нее.

— Кристо? Да, я знаю его.

— А ты не лжешь?

— Лгу? Для чего мне лгать вам? — удивился Равек. — Если хотите, я мог бы даже проводить вас к нему. Вот только… Зачем он вам?

Меррик с Октябрь переглянулись.

— Он мне кое-что задолжал, — ответила девушка.

— Должно быть, это было давно, — странно заметил Равек.

— Достаточно давно. Но у некоторых долгов нет срока давности.

Смотря на нее, Равек покачал головой.

— Не хотелось бы вас огорчать, но не думаю, что вы что-то сможете получить с Кристо. Он теперь не в том состоянии, чтобы отдавать старые долги. А впрочем…

Мужчина подозвал какого-то человека, и тот сменил его на раздаче.

— Идемте. Увидите все сами.

Покончив с едой, Меррик с Октябрь поставили грязные плошки на стол и последовали за Равеком.

Войдя в правый неф, все трое зашагали вниз по каменным ступеням. Похоже, помещения приюта не ограничивались надземными, простираясь еще ниже. Лестница, освещенная висящими на стенах фонарями, делала один плавный виток за другим.

— Куда мы идем? — спросил Меррик.

— На самое Дно, туда, где обитают Отверженные.

— Отверженные? — эхом повторила Октябрь.

— Я думал так называют бродяг и прочий бездомный сброд, разве нет?

Равек загадочно покачал головой.

— Скоро увидите сами. Мы уже почти пришли.

Они одолели еще два витка, когда, наконец, лестница кончилась.

Местные подземелья вовсе не походили на канализационные ходы берлоги Модо. Широкие, с достаточно высоким арочным потолком, они словно бы изначально предназначались для того, чтобы в случае необходимости стать убежищем для многих людей.

Равек двинулся вперед. Меррик с Октябрь держались следом.

— Что тут было раньше? — спросил Меррик, оглядывая прочные стены и затянутые тенями своды.

— То же, что и теперь, — ответил Равек. — Место призрения. Здесь всегда могли найти приют те, кого Бог решил особо испытать в смирении и мудрости.

— В смирении и мудрости? — переспросил однорукий вор.

Равек кивнул.

"Что это, черт возьми, значит?" — хотел, было, спросить Меррик, но тут коридор сделал поворот, и он увидел…

— Господи, — услышал он рядом с собой голос девушки, — но ведь они… они…

— Уроды, — закончил за нее Меррик.

Равек посмотрел на них осуждающе.

— Именно так и называли их те, кто разрушил эту церковь.

Теперь все зашагали медленней. Вор с девушкой бросали по сторонам нескромные взгляды, изучая подземных обитателей приюта, на что те отвечали им той же монетой.

Здоровяк с детскими ручками, горбун с лицом похожим на бугристый картофель, безногий карлик, оседлавший ящик-каталку… Слепые, слабоумные, искалеченные природой и жизнью. Мужчины и женщины, старики и дети. Их облик пугал и одновременно с тем служил своего рода напоминанием о том, насколько прихотливым может быть божий промысел.

— И все они живут здесь? — спросила Октябрь.

— А где им жить еще? Приют — одно из немногих мест, где они всегда могут рассчитывать на горячую пищу и кров, не рискуя при этом быть побитыми.