Виктория Авеярд - Поющая королева (ЛП)

— Мне это не нужно, — сказала Сара во время одного из своих визитов к Кориане. — Я считаю исцеление порезов от бумаги и морщин бесполезной тратой силы. От меня было бы больше проку в окопах, в Удавке или в больницах Корвиума. Солдаты умирают каждый день. Красные и серебряные, разорванные бомбами и пулями лэйклендеров, истекающие кровью, потому что люди, которые могли бы им помочь, остаются здесь.

Она никому не расскажет об этом, даже своему отцу. Тем более своему отцу. Такие речи лучше оставить на ночные посиделки, когда девочки могли поверять друг другу свои мечты, не боясь последствий.

— Я хочу строить, — призналась Кориана своей лучшей подруге в один из таких вечеров.

— Что именно?

— Самолеты, дирижабли, транспорт, видео-экраны… печки! Сара, я сама не знаю! Мне просто хочется… что-то делать.

Улыбка девушки сверкнула в слабом сиянии луны.

— Ты хочешь проявить себя. Не так ли, Кори?

— Я такого не говорила.

— И не нужно.

— Я понимаю, почему ты так нравишься Джулиану.

Сара тут же притихла и вскоре уснула. Но Кориане не спалось и, наблюдая за тенями на стене, девушка погрузилась в раздумья.

Тем же она занималась и сейчас, стоя на мосту, посреди цветастого хаоса. Перед ней проходили горожане, аристократы, торговцы: их кожа была бледной, походка плавной, глаза жестокими и темными, вне зависимости от цвета их домов. Они жадно пили по утрам — закаленные роскошью люди, в отличие от тех, что умирали от жажды. Под ними, естественно, подразумевались красные с браслетами на руках. Прислуга ходила в униформе, окрашенной в цвета дома, которому они служили. Их движения были решительными, взгляд направлен строго вперед. Они спешно выполняли приказы и бежали по своим делам.

«По крайней мере, у них есть цель, — подумала Кориана. — А у меня — нет».

Ей внезапно захотелось ухватиться за ближайший фонарный стол, чтобы не улететь, как лист на ветру или камень, идущий ко дну реки. Дабы не улететь или не утонуть. Не унестись по желанию чьей-то воли. Не потерять над собой контроль.

Тут брат крепко взял ее за руку.

«Он тоже подойдет, — подумала она и немного расслабилась. — Джулиан будет моим якорем».

Позже она сделала короткую запись в дневнике о похоронах, испортив страницы чернильными пятнами и зачеркиваниями. Зато ее правописание стало лучше, как и каллиграфия. Она не стала описывать тело дяди Джареда, его кожу, бледнее лунного света, лишенную крови после бальзамирования. Не описывала, как дрожали губы отца, выдавая его истинные чувства. В ее записи не было ни слова о том, что во время церемонии дождь прекратился, ни слова о лордах, которые приехали, чтобы отдать должное семье. Она даже не упомянула о присутствии короля и его сына Тиберия, который был хмур и мрачен.

« Дядя умер , — писала она. — И я, почему-то, ему завидую ».

Как обычно, по окончанию она спрятала дневник под матрац в спальне, добавив его к кучке других сокровищ. Например, яростно оберегаемому маленькому набору инструментов. Она нашла его в давно заброшенной хижине их бывшего садовника. Две отвертки, небольшой молоток, парочка острогубцев и ключ, поржавевший по такой степени, что им почти нельзя было пользоваться. Почти . Ещё там была катушка веретенообразной проволоки, найденная в старой лампе в углу, которой давно уже не пользовались. Как и поместье, городской домик Якосов в Западном Археоне постепенно разлагался. Во время дождя его стены намокали, и возникало ощущение, будто ты находишься посреди водяной пещеры.

На Кориане все еще было черное платье с золотым поясом, ее ресницы слиплись влажным иглами, хоть она и утверждала, что это от дождя. В дверь ворвалась Джессамина и начала бурную деятельность. Ни один банкет не мой пройти без ее щебета, тем более королевский. Она приложила все усилия, чтобы придать Кориане максимально презентабельный вид малыми средствами и за короткое время, будто от этого зависела ее жизнь.

« Может, так и есть. У каждого свои ценности. Вдруг дворец нуждается в еще одном учителе по этикету для богатых детишек, и она думает, что, сотворив со мной чудо, сможет занять эту должность? Даже Джессамина хочет сбежать отсюда».

— Так, вот этого здесь быть не должно, — пробормотала кузина, осушая слезы Корианы салфеткой. Потом она обвела ее глаза черным карандашом, чтобы подчеркнуть их. На щеки нанесла сливовые румяна, чтобы выделить скулы. От помады пришлось отказаться, поскольку Кориана так и не научилась не пачкать ею зубы или бокал с водой. — Ну, сойдет.

— Да, Джессамина.

Как бы старушка ни радовалась такому послушанию, покорность Корианы вызвала в ней подозрения. Девочка явно была опечалена после похорон.

— Что с тобой, дитя? Тебе не нравится платье?

«Мне плевать на прозрачно-черный шелк или на банкеты, или на этих мерзких придворных. Мне на все это плевать!»

— Нет, кузина. Я просто проголодалась, — решила выкрутиться Кориана, подкидывая Джессамине новую проблему.

— Ну и аппетит у тебя! — ответила женщина, закатывая глаза. — Помни, ты должна есть изящно, как птичка. На твоей тарелке всегда должна оставаться еда. Цок-цок-цок!

Цок-цок-цок . Впечатление, будто чьи-то острые ногти барабанили по черепу Корианы. Но она все равно смогла выдавить улыбку. Ее губы растянулись, причиняя столько же неудобства, сколько слова, дождь и то чувство невесомости, появившееся еще на мосту.

Внизу их ждали Джулиан и отец, жмущиеся поближе к камину. На них были одинаковые костюмы — черные, с золотыми ремнями от плеч до бедер. Лорд Якос аккуратно коснулся новенькой булавки, прикрепленной к ремню — поцарапанный золотой квадратик, такой же старый, как этот дом. Он и в подметки не годился драгоценностям, медальонам и эмблемам других губернаторов, но по такому случаю и он сгодится.

Джулиан встретился взглядом с Корианой, желая подмигнуть ей для поднятия духа, но, увидев ее мрачное выражение лица, тут же передумал. Всю дорогу в банкетный зал он был рядом, держал ее за руку и в арендованной машине и когда они проходили через ворота на Площадь Цезаря. Слева от них был дворец Белогонь — их конечная цель, — занимающий южную часть черепичной площади, переполненной аристократами.

Несмотря на свой возраст, Джессамина светилась от радости и улыбалась каждому прохожему. Она даже начала махать толпе, рассекая воздух длинными рукавами своего черно-золотого платья.

«Ее одежда говорит сама за себя, — подумала Кориана . — Как глупо! Все эти пляски перед придворными обернутся лишь очередным позором и крахом дома Якосов. Зачем откладывать неминуемое? Зачем играть в игры, в которых мы — никому не соперники?»

Ей это было невдомек. Схемы и планы она понимала лучше, чем высшее общество, и уже отчаялась когда-либо это исправить. В поведении высоких чинов Норты не было никакого смысла, как и в поведении ее семьи. И даже Джулиана.