Маргарет Уэйс - Драконье крыло

– Я… мне было очень жаль их. Я пыталась спасти их ребенка… Я готова была жизнь отдать, лишь бы он выжил! А потом, здесь идет речь о стольких жизнях…

– Да, я творил зло. Но мне кажется, что ничего не делать – это тоже зло. Синистрад скоро вернется, чтобы обсудить со мной сделку. Останьтесь и послушайте, что он задумал, а после судите сами.

Иридаль вздрогнула, хотела что-то сказать, потом покачала головой и мгновенно исчезла. Ее цепи были слишком прочны. Она не могла вырваться.

Хуго тяжело опустился на пол. Снова один в своей темнице. Он достал трубку, стиснул ее в зубах и уставился в стену.

Пройти по крылу дракона…

Если Синистрад собирался поразить и напугать его своим внезапным появлением, ему пришлось разочароваться. Хуго посмотрел на него, но ничего не сказал – даже не шевельнулся.

– Ну что, Хуго Длань, принял ли ты решение?

– А что решать-то? – Хуго неловко поднялся на ноги, бережно завернул трубку и спрятал ее за пазуху. – Не сидеть же тут до конца дней своих! Я согласен. Мне случалось соглашаться и на худшее. В конце концов, я однажды подрядился убить ребенка.

Yпло шлялся по коридорам, без толку убивая время. По крайней мере, так показалось бы стороннему наблюдателю. Но когда никто не следил за ним, Эпло продолжал поиски, стараясь одновременно не упускать из виду никого из своих спутников.

Пес был с Бэйном. Эпло подслушивал все разговоры отца с сыном. Странный вопрос Бэйна о руне застал Эпло врасплох. Эпло потер свои руны, закрытые повязками. Неужто мальчишка углядел их? Как же это он, Эпло, мог так оплошать? Поразмыслив, патрин решил, что оплошать он никак не мог. Где же тогда мальчик видел эту руну? В то, что какой-то меншский маг пытался использовать рунную магию, Эпло не верил. Менши, конечно, дураки, но не до такой же степени!

Впрочем, зачем ломать голову? Он скоро и так все узнает. Бэйн только что прошел мимо него, направляясь в комнату Альфреда. Пес бежал за ним. Возможно, этот разговор даст ключ к разгадке. А как там Лимбек поживает?

Эпло остановился перед дверью комнаты гега и огляделся. В коридоре никого не было. Он начертил на двери руну, и дверь исчезла – по крайней мере, для Эпло. Гегу, уныло сидевшему за столом, дверь казалась такой же, как всегда. Лимбек попросил у хозяина перо, чернила, бумагу и теперь усердно занимался своим любимым делом – сочинял речь. Но Эпло видел, что сочиняется ему плохо. Гег сидел, сдвинув очки на лоб и уставившись на ковер, висящий на стене, который ему казался расплывчатым разноцветным пятном.

– «Товарищи служители, объединившиеся…» Нет, я же буду говорить не только для своих. «Товарищи сопповцы и все геги!» Нет, там ведь будет верховный головарь… «Господин верховный головарь, господин главный жирец, товарищи сопповцы, братья геги…» Нет, «братья и сестры». «Я видел мир наверху. Он прекрасен, – голос Лимбека смягчился, – куда прекрасней и удивительней, чем все, что вы можете себе представить. И я… я…» Нет! – Лимбек яростно дернул себя за бороду и ойкнул от боли. – Валун неповоротливый, как сказала бы Джарре. Ну-ка, попробуем еще раз. «Дорогие сопповцы…» Ну вот, опять двадцать пять. Головаря забыл!

Эпло стер знак, и дверь снова стала видимой. Отправившись дальше, Эпло слышал, как Лимбек продолжает декламировать самому себе свою речь. «Гег знает, что нужно сказать, – думал Эпло. – Он просто не может заставить себя произнести это вслух».

– А, Альфред, вот вы где! – донесся до него голос Бэйна. – А я вас искал-искал!

Голос у мальчишки был обиженный.

– Простите, ваше высочество. Я искал сэра Хуго.

«И не он один».

Эпло остановился у следующей двери и заглянул внутрь. Комната была пуста

– Хуго исчез. Эпло не особенно удивился. Если Хуго и жив, то лишь потому, что Синистрад хочет помучить его. А может быть, использовать его, чтобы помучить Иридаль. Странно, что Синистрад так ревнив – ведь он вроде равнодушен к своей жене.

«Впрочем, это ведь его имущество, – рассуждал Эпло, развернувшись и возвращаясь к комнате Лимбека. – Если бы Хуго попытался стянуть серебряные ложки, Синистрад, наверно, разгневался бы не меньше. Хотел я его спасти, а не вышло. Жаль. Он был человек отважный, мог бы пригодиться. Ну ладно. Зато теперь, пока Синистрад разбирается с Хуго, у нас есть время, чтобы бежать».

– Альфред, – сказал Бэйн медовым голоском, – я хочу с вами поговорить.

– Пожалуйста, ваше высочество.

Пес улегся на пол.

«Да, пора смываться, – думал Эпло. – Заберу Лимбека, сяду на эльфийский корабль, и пусть этот меншский маг сидит себе в своем вымирающем королевстве. Нечего ему путаться у меня под ногами. Отвезу гега обратно на Древлин, и на этом моя миссия закончится. Я выполнил все поручения повелителя, кроме одного – ученика из этого мира мне привезти не удастся. Хуго подошел бы, но с ним, видимо, кончено. Ничего, повелитель все равно будет доволен. Этот мир стоит на грани катастрофы. Если все пойдет хорошо, я помогу ему переступить эту грань. И, пожалуй, я могу с уверенностью сказать, что сартанов в этом мире больше нет…» – Альфред, – сказал Бэйн, – я знаю, что вы сартан.

Эпло застыл.

Это, должно быть, ошибка, он ослышался. Думал о сартанах, вот оно и… Эпло затаил дыхание и напряженно ожидал продолжения разговора.

Альфреду показалось, что под ногами у него разверзлась бездна. Стены раздвинулись, потолок куда-то поплыл. В какой-то момент Альфред подумал, что сейчас он потеряет сознание. Не тут-то было! На этот раз его мозг отказался отключиться. Теперь ему придется встретить опасность лицом к лицу и сделать все, что можно. Альфред знал, что нужно что-то сказать. Да, конечно, нужно сказать мальчику, что он ошибается. Но Альфред не был уверен, что сможет говорить. У него язык примерз к небу.

– Ну, Альфред, ведь это правда? – уверенно продолжал Бэйн. – Я ведь знаю, что правда. Хотите, расскажу, как я это узнал?

Мальчик был ужасно доволен собой. А пес лежал рядом и внимательно смотрел на Альфреда, словно понимал каждое слово и тоже ждал, что он ответит. Пес! Ну да, конечно! Он не пропускает ни одного слова. И хозяин его тоже.

– Помните, когда на меня упало дерево? – говорил Бэйн. – Я тогда умер. Я знаю, что я умер: я отплыл в сторону, оглянулся и увидел свое тело и стеклянные осколки, которые пронзили его насквозь. Но внезапно словно огромный рот открылся и всосал меня обратно. А потом я очнулся и увидел, что осколков во мне больше нет и раны затянулись. И я увидел на своей груди вот это, – Бэйн протянул Альфреду листок бумаги. – Я спросил отца, что это такое. И он сказал, что это руна. Руна исцеления.

«Надо все отрицать. Рассмеяться. „Какое у вас богатое воображение, ваше высочество! Вам это все померещилось. Вы, должно быть, ударились тогда головой…“ – И еще тот случай с Хуго, – продолжал Бэйн. – Я дал ему лошадиную дозу отравы. Когда он рухнул на пол, он был мертв, это точно. Так же, как и я. Это вы вернули его к жизни!