Кэтрин Куртц - Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини]

Слуги со всех сторон окружили Моргана, а принц подал Дункану знак следовать за ним. Они вышли на балкон и закрыли двери. Через стекло было видно, как надоедливо суетятся вокруг Моргана слуги. Келсон, бросив взгляд на эту сцену, обернулся к Дункану.

— Как вы думаете, отец, я не очень его огорчил?

Дункан улыбнулся и покачал головой.

— Полагаю, не очень, мой принц. Он так взволнован вашим доверием, что, по-моему, не может сердиться совсем.

Келсон улыбнулся и окинул взглядом улицу, опершись локтями на холодные каменные перила балкона. Волосы принца развевал ветер; одеяние же было настолько тяжелым, что не шелохнулось под его порывами. Грозовые облака пересекали небо, угрожая скрыть солнце, и воздух становился все более влажным.

Келсон сложил руки на груди, посмотрел под ноги и в конце концов тихо спросил:

— Отец, что делает человека королем?

Дункан минуту обдумывал ответ, затем подошел к перилам и встал возле мальчика.

— Я не уверен, что кто-то может полно ответить на этот вопрос, сын мой, — задумчиво сказал он. — Может быть, короли не так уж отличаются от обычных людей, просто на них лежит более тяжкая ответственность. Думаю, на сей счет вам не надо особенно беспокоиться.

— Но некоторые из королей — не совсем обычные люди, отец, — мягко возразил Келсон. — Как они справляются с тем, что зависит от них? И если, допустим, король обнаруживает, что в нем нет ничего необычного? Как ему быть, если обстоятельства требуют, а он…

— Вы не обычный человек, Келсон, — ответил Дункан. — И будете необычным королем. Не сомневайтесь в этом. И не забывайте этого.

Келсон задумался, затем повернулся и преклонил колени перед священником.

— Отец, благословите меня, — прошептал он, склоняя голову. — Обычный я человек или нет, но я боюсь и чувствую себя не совсем как король.

Морган раздражался все больше, пока королевские слуги сновали вокруг него, с усилием заставляя себя стоять смирно и подчиняться, пока Келсон не позовет его на балкон. Но это было трудно — в окружении стольких слуг он чувствовал себя почти больным.

Два кавалера, склонившись к его ногам, прицепляли к сапогам золотые шпоры и доводили темную кожу до еще большего блеска. Тот, что звался Жилем, взял клинок Моргана и отдал его одному из своих товарищей, а затем перекинул красную кожаную перевязь ему через плечо, и когда снова прицепил меч, Морган облегченно вздохнул — без клинка он казался себе почти обнаженным. От стилета в металлических ножнах, болтавшегося на его запястье, толку будет немного, если кто-то из этих людей вдруг пожелает избавить мир еще от одного Дерини.

Морган поправил меч, а Жиль достал из деревянной шкатулки темно-золотую цепь с висящим на ней кулоном — знак достоинства Поборника. Вся эта суета, однако, не доставляла генералу удовольствия, и он взял у слуги цепь и сам надел ее на шею. Чем скорее все это закончится, тем лучше.

Два кавалера преклонили колени и вновь протерли тряпочкой его сапоги, потом встали и в третий раз оправили края его одежд. Потом они подвели его к зеркалу, которое держал Жиль; кавалеры, прицеплявшие шпоры, держали наготове великолепный плащ из черного бархата, подбитый темно-малиновым шелком, с воротником из черной лисы.

Морган поднял бровь — никогда еще он не носил столь великолепной одежды. Слуги водрузили ее ему на плечи, поправили цепь, и, оглядев себя, генерал вынужден был признать, что результат впечатляющ.

Он повернулся, чтобы взглянуть на свой профиль в зеркале, когда в дверь начали с силой колотить. Морган схватился за рукоятку меча, а слуги застыли в изумлении; внезапно стук прекратился, и послышался крик:

— Аларик! Аларик, вы еще здесь? Я должен поговорить с Вами! — Это был голос Нигеля.

Морган сделал четыре больших шага к двери и отодвинул задвижку. Едва он отворил, Нигель ворвался в комнату и закрыл за собой дверь. Герцог королевства был необычайно взволнован.

— Где Келсон? — Его глаза тревожно обежали комнату. — Все — вон, — приказал он слугам.

Когда они ушли, Морган подошел к балконной двери и постучал по стеклу. Дункан оглянулся, увидел тревогу на его лице, разглядел Нигеля за его спиной и помог Келсону встать на ноги. Морган открыл дверь балкона и отошел в сторону, пропуская принца и священника.

— Что такое, дядя? — тревожно спросил Келсон, увидев мрачное лицо Нигеля и чувствуя, что тот хочет сказать нечто очень важное.

Нигель закусил губу и нахмурился. Как сказать мальчику, что он только что видел; и главное — сказать так, чтобы это не прозвучало обвинением?

— Келсон, — начал он, не глядя никому в глаза. — Мне нелегко сказать то, с чем я пришел…

— Короче, — прервал его Морган.

Нигель кивнул, тяжело сглотнул слюну и продолжил:

— Хорошо. Ночью кто-то вскрыл могилу Бриона.

Келсон быстро переглянулся с Морганом и Дунканом и вновь посмотрел на Нигеля.

— Продолжайте, дядя.

Нигель пристально взглянул на Келсона и в страхе опустил глаза: мальчик не удивлен! Не может же быть?..

— Кто-то проник в усыпальницу и вскрыл саркофаг, — осторожно продолжал Нигель. — С тела сняли жемчуга, прекрасные одежды, — его голос прервался, — и оставили нагой труп на каменном полу. — Он перешел на шепот. — Два охранника найдены с перерезанным горлом… А Роджер — Роджер умер на могиле, с кинжалом в одной руке… На его мертвом лице застыло выражение смертельного ужаса, он боролся, он защищал тело Бриона…

Лицо Келсона побледнело, и он прижался в поисках защиты к руке священника. И Дункан, тоже побелевший, и Морган — оба опустили глаза.

— Ты хочешь спросить, не мы ли сделали это, Нигель? — проговорил генерал.

— Вы, — голова Нигеля дернулась. — Боже мой, я знаю, что вы на такое не способны! — Он снова посмотрел в пол и переступил с ноги на ногу, еще беспокойнее, чем прежде. — Хотя знаете, что говорят?

— Что проклятые Дерини наконец себя показали, — спокойно сказал Дункан. — И оправдаться почти невозможно, потому что мы были на могиле ночью.

Нигель тихо кивнул.

— Я знаю.

— Знаете? — переспросил Дункан.

Нигель глубоко вздохнул, и плечи его опустились еще ниже.

— Все правильно. И я боюсь во всей этой истории даже не за Аларика. Я сказал, что одной рукой Роджер сжимал кинжал, но умолчал о том, что было в другой его руке.

Все трое замерли.

— В ней было серебряное распятие — ваше, Дункан!

…Серебряное распятие — ваше, Дункан!

Священник затаил дыхание. Это обвинение он оспаривать не мог, так как распятие действительно принадлежало ему. Вдобавок опись всего, что было на Брионе в день похорон, занесена в протокол. Точно так же, как сейчас занесено в протокол то, что гробница разграблена, и то, что там найдено простое серебряное распятие.