Дмитрий Колотилин - Завтра Война (СИ)

Дружный удар по щитам ознаменовал, что гномы ждать более не стали, плотной стеной двинувшись вперёд. И мне уже было ясно, что это не было спонтанным решением, но согласно некоей тактики боевого содействия основным силам, ввязавшимся в ближний бой. Лишь моя гвардия стояла на своих местах, не бросаясь в полымя сражения, где остальные показывали, насколько они выдающиеся мастера, и что уникальное в них имеется.

Несколько десятков пылающих мертвецов, состоявших не только из людей, но и животных, наседали, стремясь изничтожить вставших на пути живых. Мощные взрывы, разряды молний не сокрушали, лишь нанося травмы, металл не рассекал мёртвую плоть, оставляя лишь раны, вырывающееся из нутра тел пламя стремилось вцепиться, ранить, поглотить.

- Нет, - произношу, со скрипом рукоятей сжимая эфесы своих клинков: - Просто так стоять и смотреть. Нет. Увольте! Братия! Слушай мой приказ! Охранение прекратить! Бить ворога!!!

Белоснежное истинно чистое пламя с призрачными всполохами иных форм вырвалось, с почти что забытой теплотой обнимая меня, тело принялось трансформироваться, принимая обличие оборотня. Стоявшие до этого волки ликующе взвыли, преображаясь, как и братийники, кажется, с облегчением принявшие новый приказ и перевоплощающиеся в волоколаков, обнимаясь обычным пламенем, как и волки.

- Это моё право, и никто не в праве мне воспрещать, - буквально рычу, делая первый шаг изменившейся поступью и разводя пылающие мечи: -Примите же сие!!!

Прыжок, удар с небес, и первая цель лишилась обеих рук, из-за спины донеслись голоса, но я уже не слушал, ощутив, как пламя вновь согревает нутро, а тело, вспоминая само себя, ликующе требует нового убийства, и клинки уже рассекают воздух, с рёвом разгорающегося пламени устремляясь к следующей цели, решившей, что я для неё лёгкая добыча.

Я вновь вспомнил себя настоящего, ощутив почти что забытые эмоции. Вновь вернулось упоение действием, вновь вспыхнул азарт, какой я не осознавал с далёких по восприятию времён, когда проводил часы за любимой игрой, игнорируя внешний мир. Тогда было все, о чём хочется вспоминать раз за разом, и, кажется, потому я сейчас думаю именно о том, как некогда ходил в рейд с друзьями, приятно общаясь с ними и считая, что каждый стал крепким другом. Со временем я понял, что заблуждался, но в памяти остались слепки чувств и эмоций, и вот сейчас они вновь оттаяли, напоминая, что даже нынче ощущать почти забытое возможно. И вот мои мечи рассекают очередную тварь, даруя новую порцию приятного осознания собственной всесильности.

Клин оборотней, перепрыгивая через соратников, ворвался, вгрызаясь в пылающую нежить и ослабляя натиск на войско, получившее возможность восстановиться. Два пламени встретились, смешиваясь в единый ураган бедствия, охватившего всю округу. Гром приказов смешивался с раскатами взрывов, треском молний и звоном металла, хаос сражения поглотил все и вся.

Опьянение бурлящим адреналином погружало все глубже, окончательно одурманивая сознание и давая волю безнаказанности налившемуся силой телу, жаждущему лишь рвать и истязать, покуда не наступит насыщение смертями. Пусть подъятые однажды уже умерли, но и сейчас, погибая, их тела отдают частицы прежних сущностей, тут же принимающихся истаивать. Белёсые всполохи освобождённых обрывков срывались с тлеющих тел, стремясь отлететь подальше, их чистое сияние завораживало, и руки сами тянулись, чтобы схватить словно бабочку, так неосторожно порхающую перед лицом. И таких бабочек вокруг с каждой минутой появлялось все больше, пока те, мерцая не истаивали окончательно.

Гул сражения стих, когда последнее изрубленное тело, обмякнув, упало на почерневший вытоптанный снег, окончательно рассыпаясь прахом. Уставшие воины не опустили оружия, продолжая озираться по сторонам, не нахлынет ли очередная волна из необычной нежити. Но в этот раз никто не напал ни через минуту, ни через десять, и все облегчённо вздохнули, поздравляя друг друга с победой. Лишь я продолжал стоять посреди поля брани, молчаливо глядя в темноту ночи, откуда пришли Пылающие Мертвецы, а внутри меня зарождался новый голод, не позволяя отдохнуть от прежнего, кажется, насытившегося теми частицами, что я сумел поймать и поглотить. Я стоял и смотрел, пытаясь разобраться в себе, выявив ту самую сакральную частицу, что некогда проникла в меня и, затаившись, выросла настолько, что теперь способна диктовать свои условия.

«Убийца Богов, проклятый фламберг, не уж-то ты сумел-таки передать своё сознание, соединившееся с моим? Или же это я сам, перешагнувший на следующую ступень развития по ветви Смерти, перестав быть Палачом и став Ловцом Смерти?»

- Огнеслав, - голос верного друга кузнеца окликнул меня.

- Слушаю.

- Здесь остановимся на ночлег? Дружина устала.

- Нет, здесь не будем, пройдём чуть дальше. Кажется, тут неподалёку деревня должна быть.

- Должна.

- Вот до неё и идём.

- Тогда выдвигаемся?

- Да.

- Славная битва была, - произнёс Борислав, после чего развернувшись и пойдя к остальным, громко передавая то, что я сказал.

- Славная, - повторил я шёпотом, пытаясь вслушаться в собственный голос и эти слова.

Дружина шла в ночи, делясь впечатлениями, каждый стремился похвастаться, как обычно и бывает меж соратников, да и столь бурное обсуждение по-своему излечивает, снимая мандраж и шок от произошедшего. Люди не закрепощаются, а выплёскивают накопившееся, облегчая собственное сознание, перешагивая через яму, угодив в которую, побывавший на войне, рискует заработать посттравматический синдром, из-за которого многие ветераны начинают орать по ночам и срываться на близких.

Мне вспомнилось сейчас многое: отрывки из воспоминаний тех самых ветеранов, с которыми некогда пообщался, отрывки из документальных сюжетов, слова героев фильмов о войне. И я вспомнил, от чего большинство из этих людей пило, причём, бывало так, что вполне с виду нормальные люди внезапно срывались и уходили в затяжные запои, из которых не могли выбраться даже через неделю. И я помню, почему те пили, вспомнился даже герой из фильма об Афганистане, когда его спросили, что тот будет делать, вернувшись домой. Он сказал просто «Буду пить» и на вопрос «А потом», вновь просто ответил «Снова буду пить и потом буду пить, и так до тех пор, пока все это не забуду. А после встану, умоюсь и начну жить заново» …

- Сергей, - голос Воислава выбил меня из размышлений: - Ты зачем бросился в бой?

- Это ты сейчас мне предъявить собираешься? – не знаю, как выглядело моё лицо со стороны, но Василий несколько оторопел.

- Я хочу узнать, зачем ты бросился, ломая строй?

- Я почувствовал, что должен был помочь своим людям.