Дмитрий Колотилин - Завтра Война (СИ)

- Так вот, что ты делал здесь, - произношу, слегка скалясь: - Жнец, зачем тебе это, чей ты вассал?

Мечи, ликуя после длительного отдыха, просвистели, распыляясь пламенем и с радостью рассекая пусть и мёртвую, но плоть. Тут же нахлынуло то самое чувство, когда хищник насыщается добычей, и мне понравилось, а тело закрутилось в танце смерти ещё сильнее, уводя всё глубже и ближе к центру. И не хотелось останавливаться, не хотелось бояться, лишь продолжать уклоняться и кружиться, каждое мгновение нанося удар за ударом и пьянея с каждой пролитой каплей крови.

«Что было до этого – не важно, как и то, что будет после, но лишь бы это ощущение длилось вечно, и не важно, скольким будет суждено пасть от моих рук, ведь они – лишь пища для меня, и даже раны не способны меня остановить, ведь я есть сама Смерть…»

Междуглавие 13.

- Сама Смерть, - женский голос раздался с явной усмешкой, принуждая меня попытаться открыть глаза: - Надо же умереть именно с этой мыслью.

- Кто здесь?

- Я, - отозвался тот же голос.

- Где я?

- Здесь, - вновь ирония.

- Я ничего не вижу.

- А что ты хочешь увидеть?

- Я? Я не знаю. Что со мной случилось?

- Ты умер.

- А ты?

- Да. Смерть.

- Марана?

- Нет. Просто Смерть.

- Но ведь Марана – богиня Смерти.

- Именно богиня, но не сама суть. А я есть сама суть, чьи воплощения во всех мирах предстают пред теми, чей срок истёк. Я есть само Первоначало, если тебе это интересно, хотя, вижу и так, что интересно.

- Мой срок истёк?

- Нет. Ты просто умер.

- И что теперь со мной будет?

- Ну, если бы прежде ты попросту отправился в Сумрак Небытия, где твоя суть питала бы фантомы зарождающихся сущностей, ведь её хватило бы лишь на это, мир бы тебя испил в миг. То теперь же я отправлю тебя обратно в молодой мир, где ты продолжишь служить мне, Вестник Смерти.

- Вестник? Кажется, я не уверен, но…

- Вестник, именно Вестник, хотя, об этом ты не будешь помнить, разве что… Да, моя Дочь отметит тебя, а после… Не важно. Хм, скажи, есть ли у тебя желание? Я его исполню. Любое.

- Спасибо, не надо.

- От чего же? Ни абсолютное бессмертие не попросишь, ни божественность? И даже горы золота? Ведь за это ничего не спрошу.

- Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

- А ты не прост, совсем не прост, видимо, поэтому боги тебя приметили. Что ж, ты первый, за тысячу лет, кто ничего не попросил, а знал бы ты, сколько хотели стать богами, - в голосе прозвучала ирония.

- Я тебя не отрываю от дел?

- Нет, времени в моей обители нет, и сейчас здесь всегда. Мы можем с тобой беседовать без конца, но в Мироздании река времени не сдвинется даже на толику.

- Заманчиво.

- Очень, но у нас ещё будет время побеседовать, а пока возвращайся обратно. Тебя зовут. Очнись, Огнеслав, очнись! – вдруг раздавшись громогласным эхом, голос начал удаляться: - Очнись, Огнеслав, очнись!

Глава 14.

«Кажется, сплю, и просыпаться не хочется, совсем, ведь, если я открою глаза, то всё, что было пережито за последнее время, окажется лишь сном. А мне бы этого не хотелось, ведь так прекрасно ощущать себя свободным, и стремишься сохранить это чувство подольше. И, будучи уверенным, что происходящее со мной лишь снится мне, не желаю открывать глаз, ведь, как только я это сделаю, вернётся прежний мрачный мир.

Я окажусь лежащим в своей кровати, и через десять секунд зазвонит ненавистный будильник. Мне придётся вставать, брать кружку горячего кофе и садиться за компьютер, чтобы получить порцию утреннего интернет трафика, пропустив через себя мегабайты ничего не значащей информации. Через полчаса нужно будет выйти из дома, чтобы успеть на работу, насладившись утренней поездкой в маршрутке.

Очередной день проползёт в отягощающей возне с бланками, документами, файлами, таблицами, и даже десятиминутные перерывы на кофе не подсластят пребывание в душном офисе. Вечером, когда я всё же доберусь до дома, пройдя мимо надписи на стене «Этот мир в моем воображении гораздо пизже», вновь усядусь за компьютер и начну кликать по закладкам, перелистывая одну страницу за другой, останавливаясь на очередном ролике, где какой-нибудь неудачник на вроде меня попытается изобразить трюк и разобьётся при падении. А после сразу ролик со свежей аварией на дороге, следом голая девка, за ней следующая…

И так до самой ночи, пока я вновь не улягусь в кровать и не закрою глаза, с радостью погружаясь в долгожданный сон, переносящий меня в очередной мир свободы. И пусть я всю ночь буду убегать от армии зомби, но всё же, это будет более прекрасно, нежели моя жизнь.

Поэтому, сейчас мне не хочется открывать глаз, и всё равно, что вокруг меня чернота. Нужно подождать чуть-чуть, и я окажусь в очередном сне, лишь бы не пробудиться в серой действительности».

- Очнись!

«Нет. Сон не должен прекращаться, иначе, очередной мир со своими обитателями, созданный в моём разуме, тут же исчезнет, как тысячи предшествующих им. Ведь мы, когда просыпаемся, сразу же забываем свои сны, а вместе с ними и музыку со стихами, что сочинили, и которые гарантированно обеспечили бы нам известность и стабильный доход. Во снах мы творим, решаем проблемы, изобретаем, но, как только просыпаемся, тут же забываем. И эти свои мысли я обязательно забуду, как и всё, о чём размышляю, а внутри останется лишь пустота, принуждающая с обречённостью пытаться заполнить её, но этому не суждено исполниться. И даже алкоголь не утопит её, созидая лишь язвы и убивая разум, лишаемый прежних красок неповторимых сновидений, заменяемых мороком пьяных беспамятств».

- Очнись!

«Вот мне уже кажется, что меня кто-то будет. Наверное, вот-вот зазвонит будильник, но хочется ещё поспать. Часок, а лучше два. Почему же я так и не выспался? Кажется, лёг вовремя, но всё равно хочется спать. Будильник, будь человеком, не звони, не надо!»

- Ну очнись же!!! – сквозь сон ворвался заплаканный девичий голос.

«Странно ощущать себя подвешенным в воздухе над полем сражения, озирая происходящее одновременно со всех сторон и в мельчайших подробностях. И ничто не сокрыто от моего взора, представая предо мной в мельчайших деталях. И я могу остановить само время, будто бы нажимая на паузу во процессе просмотра фильма».

И вот обращаю я внимание на застывшего в броске волка, раскрывшего окровавленную пасть, готовясь сомкнуть челюсть и перекусить горло неправдоподобно неповоротливого черноволосого карлика с такими же черными глазами, смотрящими к центру, а не летящую на него погибель.

А вот и другой бородач, занёсший изуродованный будто проросшими из него шипами топор, чтобы нанести удар по застывшей в смазанной дымке тени, стремящейся, как и остальные к центру столпившейся орды из неживых существ, будто бы не желающих обращать внимание на врывающихся в толпу воинов.