Дмитрий Колотилин - Завтра Война (СИ)

Ишаир взревел, от чего содрогнулись даже стены, и вместе с цепями попадали тела, чудом до этого провисевшие. Резкий разворот в попытке попасть по юркому чужаку вновь не удался, и на спине появилась вторая пара рубцов, оставленных взметнувшемся вихрем к потолку противником и переполосовавших хребет наискось. Истязатель раздался новым рёвом, от ярости схватив несколько валявшихся под ногами цепей и метнув в сторону приземлившегося на задние лапы пылающего чернотой врага, утратившего прежний облик.

Цепи, раскручиваясь, разрубали стойки, опутывали каменные столбы, тут же покрывавшиеся трещинами, врезались и превращали в щепу столы, но вновь цель не была достигнута. И сразу же со стен и потолка посыпалась каменная крошка, содрогаемых от бега гиганта, ставшего похожим на загнанного на арене быка, чьи глаза налились кровью, а полученные раны не давали забыть обидчика и заставляли без оглядки бросаться в слепую атаку.

Волна чёрного пламени устремилась навстречу, и не было в нём той прежней черноты, как и света или призрачности. Это было иное, утратившее прежнюю слабость, но всё же оставшееся пламенем, всепожирающим и ненасытным до конца. Ишаир без оглядки вбежал в черноту, и тут же раздался неистовый рёв зверя.

- Меня не убить! Я есть сама Смерть! – орал Истязатель, пав на колени внутри кострища: - Меня не сжечь, ведь я и есть Огонь! Тьма меня не уничтожит, ведь я и есть Тьма!!!

Гигант поднялся на ноги и шагнул из бушующего пожарища, представ в ином облике. Доспехи исчезли, как и мечи, и не было прежней улыбки, лишь лишившееся глаз подобие рогатой головы, из которой во все стороны стегали десятки полуметровых щупалец. Вместо прежнего рта распахнутая пасть с рядами акульих зубов, руки располосовало на три метровых щупальца, каждое из которых оканчивалось гроздью костяных крючков. И грудь с брюхом Истязателя как будто бы взорвались изнутри, распахнувшись рёбрами и освободив пылающую утробу.

- Познай же истинное!!! – вырвалось из пылающей утробы Ишаира: - И это ждёт каждого!!!

«Голод, необузданный, первобытный, неумолимый. Он пожирает изнутри, он заставляет делать то, на что не осмелился бы никогда, будучи сытым. Голод принуждает переступать не только через себя, но и законы окружающего бытия. Голод правит нашими помыслами и дарует нам силы, дабы утолить его, победив внутри себя страх и слабость».

Мир померк, тьма заполонила всё до единого, даже магический свет, слабо освещавший коридоры и залы, истаял, не в силах противостоять черноте. И среди этой черноты я видел пульсации силы, биения сущностей, резервуары сосредоточения и накопители. Цвета играли, переливались, пучки переплетались и смешивались, становясь другим, потоки сходились в едином, закручиваясь радугой неспособного вырваться торнадо. И всё это я жажду заполучить, добраться до него, ибо всё это должно принадлежать мне по праву!

Шаг навстречу ярко-алому сгустку, приближающемуся ко мне и окружённому десятком полуистлевших сфер, подпитывающих тонкими струйками. Взгляд на одну из сфер, сосредоточение на центре сосредоточения, и сфера содрогнулась, замерцала, когда тончайшая иголка тьмы угодила в неё, зародившись меж моих пальцев и устремившись к цели. Следующая сфера лопнула почти в то же мгновение, и алый сгусток, как будто бы, замерцал, припадая.

Шаг, и третья сфера не взорвалась, но перестала отдавать свою энергию прежнему хозяину, как и две других. А рассеянные капли вокруг устремились ко мне, вливаясь малой толикой, но с миру по нитке…

- Что это за херня?! – вырвалось из уст опешившего Воислава, ошеломлённо наблюдавшего за происходящим во главе подтянувшегося на звуки сражения и светопредставление.

- Еп!!! – вырвалось у кого-то.

До этого свирепые волки, разрывавшие на куски наступавшую нежить, разом прижались к полу, жалобно заскулив. Магические купола мерцали, стремительно теряя вложенную в них силу, руническое пламя прижималось к металлу, боясь быть поглощённым подступающей темнотой.

- Аки я езмь, таки ты езмь, - принялся бормотать находившийся в забытии Емельян, которого волокли на носилках из двух щитов и копий: -Аки я свет, таки ты свет. Тьма внутри езмь, аки свет вокруг. Но тьма не вокруг, и ты помни сие, не дай ей пути и власти над собой…

- Что делать будем? Воислав? – спросил один из офицеров.

- Ждать.

- А если?

- Ждать, - более тяжёлым тоном повторил Василий.

Чернота, обволакивающая как ночь чёрного зверя, больше походящего на среднее между демоном и оборотнем голливудских фильмов, и это существо сейчас безмолвно стояло над лежавшим пред ним телом гигантской твари, чей вид принудил исторгнуть ранее съеденное даже видавших виды. Щупальца стегали изо всех сил по Чёрному, цепляясь и вырывая куски плоти, но тот не обращал внимание, медленно и с предвкушением беря один из закреплённых на уродливом теле черепов. Кость вспыхивала ярким светом, тут же поглощаемым темнотой, и превращалась в прах, а Чёрный принимался за следующий череп, проделывая то же самое. Тварь с каждым разом билась всё слабее и слабее, наконец, когда её враг закончил с черепами, его взор обратился к распластанной пред ним жертвой.

Тварь хрипела, бившись в конвульсиях, её щупальца обтянули склонившегося врага, и со стороны казалось, будто бы она победила. Но вдруг щупальца обуяла судорога, и те распадались кусками истлевающей плоти, освобождая из заточения всё также согнувшегося Чёрного, и всем показалось, что он вбирает в себя исходящее из раскрытой грудины пламя.

- Что это такое? – вырвалось у бойца, и всех разом одолела оторопь, когда победитель вдруг взглянул в их сторону, отпрянув от истлевающих останков.

Мгновение, и двухметровое демоническое существо оказалось перед строем, и воздушная волна запоздало нахлынула тошнотворным смрадом зала. Тягостное дыхание вырывалось из скалящейся волкоподобной пасти, глаза, горящие белым пламенем, смотрели прямо на людей, и никто не смел пошевелиться, лишь волки ещё сильнее скулили, чуть ли не завывая сквозь сомкнутые пасти.

- Помни себя, - простонал валяющийся в беспамятстве Емельян.

Чернота, было, собралась окружить столпившееся войско, невольно державшееся за оружие, но не смевшее атаковать, но Чёрный как будто бы услышал еле различимые слова и, навострив уши, обернулся в сторону противоположного коридора, после чего вновь взглянул на Воислава.

- За мной, - проревел Чёрный и в мгновение исчез, тёмной тенью устремившись вглубь подземелья, откуда тут же донеслись звуки резни.

- Это что?

- Это был Огнеслав? – Петро тихо спросил Воислава.

- Видимо да.

- Ты что-то понимаешь? Если он стал этим…

- Рубикон.

- Уверен?

- Да.

- Есть Рубикон.