Виктория Угрюмова - Двойник для шута

Все это Сивард Ру ухватил одним-единственным коротким цепким взглядом.

— Прошу садиться, капитан, — указал своему посетителю на кресло. — И извините за то, что доставляем вам беспокойство в столь поздний час.

Знавшие одноглазого достаточно близко утверждали, что при желании он мог обаять даже ядовитую змею. Капитан был добычей гораздо более легкой: через несколько минут непринужденного общения и после первого бокала, выпитого вместе с Сивардом за здоровье его императорского величества, он был готов отвечать на вопросы не официально, а по-свойски, что предполагало выяснение деталей и подробностей, которые обычно забывают упомянуть в отчетах.

— Итак, господин Нарриньерри…

— Зовите меня просто Камилл. И на ты.

— Хорошо, Камилл. Итак, ты увидел «Летуху» — и что?.. Что ты подумал?

— Сперва я даже не понял, что это «Летуха», — искренне признался капитан. — Ты, маркиз, сам посуди: кто же поверит, что Джой в это время года рискнет показаться в наших водах так открыто? Я сперва решил, что это какие-то юнцы рискнули сыграть под Джоя, чтобы обеспечить себе полный успех. Да и шла ладья так косо-криво, что чуть было не врезалась в мою красавицу. Мы направо, они направо; мы налево, они налево. Я, разумеется, рассвирепел — поставил ребят у борта с луками наготове: думал, перестреляю паршивцев, если только сунутся. А потом гляжу, совсем странно ладья идет, вообще то есть без управления. Это меня и смутило. Ну а потом я людей туда послал…

— А сам?

— С собой во главе, это естественно. Какой же из меня капитан, ежели я за спинами своих ребят стану отсиживаться?

— Что было на «Летухе»? — спросил Сивард.

— Кровь, — ответил Камилл, содрогнувшись. — Я человек бывалый, но на море Луан таких кошмаров отродясь не творилось. У берегов империи, во всяком случае, здесь никогда подобного не видели. Вся палуба в крови, команда изрезана на кусочки, сам Джой… Я Джоя ведь знал давно-давно, почти с детства. Он тогда только из Эмдена удрал, и я тоже из дома сбежал в свое время. Ну, после нас судьба развела, и он старался мне на глаза не попадаться. Но лицо я его помню. Правда, от лица-то как раз почти ничего и не осталось… Можно еще глоточек? А то тошно… Заметь, маркиз, не мясник ведь работал, а одним ударом раскромсали так, что мать родная не признает: ума лишится раньше от этакого зрелища.

— Думаешь, это свои его так разделали?

— Ни в коем случае. Таких зверств нигде не чинят. Да ведь если бы это было нападение или же стычка между своими, ребята Джоя убили бы кого-то: у всех в руках оружие было. Их хоть и застали врасплох — это явно, — но большинство успело похватать режущие и колющие предметы.

— Ну, тела нападавшие могли забрать с собой, — заметил одноглазый.

— Дело не в телах, а в оружии, — хмуро откликнулся Камилл. — Оружие все в руках держат, а между тем лезвия чистые. И выходит, что ни одного врага они не достали

— Это вполне возможно. — начал было одноглазый.

— Это возможно, если расстрелять их из луков или нашпиговать метательными дротиками, ножами или копьями — что уже труднее. Но они убиты иначе. Страшно, но чисто.

— То есть как это, чисто?

— Твои специалисты, может, больше скажут, а по мне чисто — это так, чтобы после первого же удара твой противник уже не встал. Кровью истек, от болевого шока умер, еще как. Понятно излагаю?

— Куда понятнее.

— Их наверняка резали, а так только одни существа в мире могут.

— Убийцы Терея? — спросил Сивард.

— Кто ж еще…

— Кроме трупов, что-нибудь нашел необычное?

— Перевернуто там все вверх дном, вещи разбросаны. Причем в трюме-то как раз полный порядок, а вот в капитанской каюте и на палубе как ураган пронесся.

— Странно, — пробормотал рыжий.

В кабинете воцарилась тишина. Но не гнетущая, а спокойная, которая возникает не из отсутствия нужных слов, а из отсутствия необходимости обмениваться словами. Воспользовавшись паузой, в приоткрытые двери заглянул Джералдин, осторожно постучал по косяку — в порядке вещей было заходить просто так, но при посетителе он не рискнул демонстрировать свои права. Молодой человек более серьезно относился к репутации Сиварда, нежели сам одноглазый, и при всяком удобном случае создавал образ этакого неприступного, величественного аристократа с блестящим острым умом и оригинальными взглядами на жизнь. Что ж, это почти соответствовало действительности.

— Маркиз! — негромко молвил Джералдин, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Угу! — откликнулся Сивард. — Чего маячишь на сквозняке? В чем дело?

— Закончили осмотр ладьи, — доложил помощник, заходя в кабинет. — Есть кое-что интересное.

Камиллорой Нарриньерри встал со своего места:

— Я, пожалуй, пойду, маркиз. Приятно было с тобой поговорить.

— Постой-ка, — вытянул этот аристократ голубых кровей свою цепкую ручищу и ухватил капитана за манжет. — Не торопись. Может, мне твой совет сгодится, кто знает.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Наливай себе стаканчик и слушай внимательно.

— Так точно! — рявкнул бравый капитан.

Джералдин хотел было прокомментировать происходящее, но он был неизменно верен своим принципам и потому только пожал плечами. Сивард показал ему язык. Но свидетелей не было: Камилл как раз отвернулся, чтобы откупорить очередную бутылку, и потому доказать сей факт было совершенно невозможно. Так сделаем же вид, что и мы о нем ничего не знаем.

— Прямо дитя малое, — пробурчал молодой человек, отправляясь за следователями, которые буквально по щепке разобрали «Летучую мышь» и теперь были готовы докладывать начальнику Тайной службы о своих выводах.

Имперские следователи — Инниас и Селестен — оба закончили Эр-Ренкский университет и по нескольку лет успешно занимались наукой, прежде чем Сивард Ру пригласил их на работу в Тайную службу Когда-то у них были не только эти имена, но и титулы, однако ни того ни другого большая часть коллег уже не помнила. Все звали их Крыс-и-Мыш, причем именно так, одним словом, ибо Крыс-и-Мыш были неразлучны. Дело свое они знали до тонкостей и любили, что еще важнее. Инниас-Крыс был тощим, способным просочиться в любую щелку типом с серыми глазами, быстрым взглядом, вытянутым лицом и острыми мелкими зубами. Селестен-Мыш был сущим малышом рядом со своим длинным напарником, у него была пышная шевелюра редкостного белого цвета и черные глазки-бусинки. Он бы считался толстячком, если бы не удивительная грация и точность движений. Вместе Крыс-и-Мыш смотрелись весьма комично, однако внешность, как мы уже замечали, часто бывает обманчива: следователи умели постоять за себя, и только абсолютно не знакомые с ними и их бедовой репутацией люди рисковали связываться с удивительной парочкой. Рисковали обычно в первый и последний раз.