Антон Демченко - Воздушный стрелок. Гранд

Кто победил, а кто проиграл, неизвестно. Но утром в воскресенье, Преображенский приказ арестовал Евгения Разумовского, с которым за день до этого Кирилл дуэлировал в Малом Манеже, а уже после обеда Боярская дума объявила о казни старшей ветви рода Разумовских, наследником которой был дуэлянт. Все их имущество за вычетом компенсации, постановлено отобрать в казну, герб передан младшей ветви, а сам Евгений Разумовский лишен всех званий и регалий и отправлен в ссылку навечно. Причиной этого решения, стало использование Разумовским на дуэли неоговоренного в протоколе артефакта «Малый Центавр», установленного на автоматическую активацию по условию.

А Кирилл исчез… вместе с секундантом и полковым врачом московских бронеходчиков. В полку, по уверениям офицеров и лично полковника Вяземского, их нет, дома тоже. Приказные мечутся по столице как ужаленные.

— Вчера, пока ты копалась в гараже с… машинами, мне нанес визит мой… бывший коллега Исидор Разумовский с новым главой рода. Войны не будет. Род отрекся от Евгения сам, еще до решения государя и Боярской думы. — Закончил свой рассказ боярин Бестужев и поднял глаза на дочь. — Вот такие дела, Оленька. Мы подумали, что ты можешь что-то знать о местонахождении Кирилла… уж больно спокойной ты выглядела.

— Я не зн-нала. — Выдохнула Ольга, чувствуя, как живот сводит от страха, а в груди поднимается волна паники. На глаза навернулись слезы, перехватило горло… но она все-таки выдавила из себя окончание фразы. — Мы пос-поссорились в тот вечер… и Аристарх М-макарович отвез меня домой. И-и все…

— Успокойся, дочь. — Голос отца донесся до Ольги словно издалека. Она обвела комнату взглядом. Темно… холодно…

Резкий удар наотмашь по щеке, вырвал девушку из едва не начавшейся истерики.

— О чем вы спорили? Почему поссорились? Рассказывай. — Оля посмотрела на того, кто посмел ее ударить и ошеломленно охнула. Леонид вперился в сестру тяжелым, совершенно отцовским, немигающим взглядом. — Ну!

Оля покосилась на внимательно наблюдавшего за ними боярина, но тот даже не пошевелился. Просто ждал. Девушка с силой втянула носом воздух и, вспомнив о тренировках, задышала так, как учил ее Кирилл. Такая гимнастика действительно успокаивает… хоть чуть-чуть…

— Мы обсуждали присланный нам проект модернизации купленной Кириллом спасплатформы… — Почувствовав, что может говорить, не срываясь, начала Ольга. А когда закончила оказавшийся довольно коротким рассказ, завершившийся ее отъездом из дома Кирилла вместе с так удачно завернувшим в гости Хромовым, в кабинете повисла тяжелая тишина.

— О том, что Кирилл был на базе наемников, никому ни слова. — Тихо произнес боярин Бестужев, внимательно глядя на близняшек, а когда те кивнули, перевел взгляд на Елизавету. Та повторила жест сестер.

— Я знаю, что такое тайна учителя, Валентин Эдуардович. Не сомневайтесь. — Проговорила она.

— А ты, сестричка, дура оказывается. — Глянув на Ольгу, неожиданно протянул Леонид.

— Не думал, что так скоро соглашусь со словами Лени. Растет парень. — Буркнул Хромов и, покачав головой, с сожалением посмотрел на Ольгу. — Все гранды, поголовно, эмпаты. И «закрылся» Кирилл в ангаре не от тебя, а от чувств того долбанного техника. Кстати, надо бы шепнуть полиции, пусть проверят этого самого Виктора… Это ж какой напор эмоций должен был быть, чтобы от них закрываться пришлось, чтоб не сорваться?!

Ошеломленная отповедью, Ольга взглянула на близняшек и вздрогнула. Такого презрения в их глазах она никогда не видела. За что?!

Худой и нескладный, то и дело поправляющий сползающие на нос очки в тонкой изящной оправе, врач, средних лет мужчина с уставшим лицом, крутил в руке только что снятый стетоскоп и тихо но яростно что-то выговаривал сидящему на неудобном стуле собеседнику, молодому человеку лет двадцати-двадцати трех, одетому в точно такой же мундир, как и тот, что выглядывал из-под белоснежного халата расхаживающего перед ним врача.

— Да все я понимаю, Осип Михайлович. Все. — Дождавшись перерыва в речи собеседника, так же тихо проговорил молодой офицер, невольно покосившись на койку, почти невидимую за добрым десятком окруживших ее медартефактов. — Но ты сам подумай! Сначала профессиональный бретер, потом этот Разумовский с военным артефактом. Да не абы каким! Что я не знаю, что ли! Эти «центавры» используют только против ТК, понимаешь. Убить он Кирилла хотел, наверняка. Не на дуэли победить, а грохнуть, да так, чтоб даже пыли от противника не осталось. Не бывает таких совпадений.

— И что теперь? От каждой тени шарахаться? Ладно, еще пару дней его никуда везти нельзя, но потом… потом понадобится такое оборудование, которого у меня в принципе нет. Это ж полевой госпиталь, а не боярский медбокс или Первоградская! — Зашипел врач и, тяжело вздохнув, закончил уже совершенно другим тоном, без малейшего следа раздражения. — Думай, Слава, что делать… Должны же у парня быть родственники, друзья… да тот же Бестужев, отец его невесты!

— Понимаешь, Осип Михайлович, я тут… подумал… — Тихо протянул молодой офицер, и вряд ли кто-то сейчас смог бы признать в этом чрезвычайно серьезном, хмуром человеке, Вячеслава Вердта, первого повесу и балагура Московского гвардии бронеходного полка. — А если за всеми этими покушениям, он и стоит?

— С ума сошел? — Опешил врач.

— Нет-нет, ты дослушай. — Жестом остановил уже готового взорваться собеседника, Вердт. — Когда помолвку только затеяли, Кирилл, как он сам шутил, только в проекте числился. И родители его живы были. Богатая семья богатого рода. А тут, вместо отпрыска Громовых, какой-то эмансипированный юнец, без копейки денег и малейшего намека на родовые связи. Мещанин… да еще, судя по всему, каким-то образом попавший под колпак приказных. Понимаешь?… И отец этого Разумовского, в одном приказе с Бестужевым служил. Чуть ли не под его началом. Правда, оба уже в отставке, но… кто его знает, что там и как, а?

— Во-от оно что… — Присев на табуретку, протянул врач.

— Я не говорю, что это на самом деле так, но… ведь возможно, согласись?

— Хм… — Собеседник Вячеслава покачал головой, а вместо ответа, задал встречный вопрос. — А Громовы, что?

— Я им не верю. Ходили в конце лета слухи, что Кирилла родичи вообще изгнать собирались, да почему-то переменили решение и отпустили в «свободный полет». — Вердт скривился. — По всему выходит, что нет у парня никого и ничего.

— Ох-ох-ох. Ввязал ты меня в историю, Слава. — Осип Михайлович замолчал, пожевал губами… и вдруг, вскинувшись, ткнул пальцем в своего собеседника. — В одном ты не прав. Один друг у него имеется. Звони своему батюшке, будем договариваться об отправке Кирилла в его клинику.