Купава Огинская - Практическая работа для похищенной

— Морэм, я законченная дура.

— Об этом я догадался, когда бледная Элара не дала мне ключ от твоей спальни. И знаешь почему?

Я молчала. Мне было плохо и страшно, и совсем не любопытно.

— Ключ у неё Вэлард отобрал, аккурат перед тем как спальню свою громить.

— Что теперь будет?

— Не знаю, — честно признались мне с той стороны, — но мало не покажется никому.

Прикусив губу, я всерьёз рассматривала вариант разрыдаться. Может полегчает хоть немного.

— Иза, что ты натворила?

— Мы с Берном к некромантке ходили, амулеты посмотреть.

— Какие амулеты?

— Защитные, — мой ответ потонул в шуме ломаемой мебели. Пришлось повторять.

— Давай‑ка поподробнее, — велели мне, не обращая никакого внимания на своего бешеного друга.

И я рассказала. И о амулете Лираны, и о амулете, который в морге нашла и о безумной идее Берна, которая вылилась в такие страшные последствия. Морэм внимательно слушал, не перебивая, лишь изредка недовольно бормоча. Увлеченная рассказом, даже не заметила, что в соседней комнате больше не грохотало и в доме стояла почти мертвая тишина. Осознала, что у исповеди моей был далеко не один слушатель, когда щелкнул замок и дверь открылась являя взлохмаченного, помятого и все ещё злого Шаардана. Морэм, как и я присевший на пол, во время моего рассказа, с неодобрением глядел на мою побледневшую физиономию, но все же заступился:

— Вэлард, она же не со зла. Ребёнок ещё совсем. Опасности не осознает, последствий не предвидит. Один глупый героизм и жажда деятельности.

— Я выслушаю твоё мнение позже, — сказал Шаардан, не отрывая от меня тяжёлого взгляда, — нам с тобой еще о многом предстоит поговорить.

Подавив желание попятиться назад на четвереньках, я медленно, с опаской поднялась и, глядя исключительно под ноги, отступила на два шага, больше всего на свете желая выпрыгнуть в окно и бежать без оглядки. Морэм, которого очень впечатлило обещание Шаардана серьезно поговорить, больше не произнес ни слова. И лицо у него было очень озабоченное. Вспомнил, видимо, что историю с моргом мы преподнесли Шаардану в несколько другом свете, а тут так не кстати вся правда выплыла наружу.

Дверь лорд закрыл с каким‑то жутковатым щелчком, от которого я невольно вздрогнула.

— Так значит амулет? — сумрачно спросил он, делая шаг ко мне.

Я инстинктивно попятилась, чувствуя как тяга к окну становится все сильнее.

— Значит в морг со стражником, — еще один шаг.

Решетка на окне уже не казалась такой непреодолимой преградой.

— И сегодня ты тоже с ним сбежала, — не обвинения даже, просто констатация факта, и еще один шаг.

— Лорд Шаардан…

— Лучше молчи, Иза, пока я не разрешу тебе говорить, — и еще один шаг.

Я налетела на стул, который еще утром оставила посреди комнаты, чуть не упала, но устояла на ногах, обойдя его даже дыхание перевела. Какая ни какая, а преграда.

— Я был терпелив. Делал все, что ты просила, — еще один шаг к стулу, который, лорд, казалось, вообще не замечал, — и что я получил взамен?!

— Я могу все объяснить! — проговорила быстро, хотя очень хотелось спросить, какие что именно он сделал из того, что я просила. Уж очень незаметно он мои просьбы выполнял.

— Можешь объяснить, — он усмехнулся, но продолжал стоять на месте, — как ты можешь объяснить свою ложь?

— Я не лгала, — облизав пересохшие губы, поспешно добавила, боясь, что меня сейчас перебьют, не дав закончить, — просто не договаривала. Но не могла же я прийти к вам и сказать, что мне показался странным амулет работницы в одном из самых популярных салонов города? Как бы это выглядело? Поэтому я решила сначала все разузнать. Лирана сама предложила к мастеру меня сводить.

— И ты согласилась, даже не задумываясь о том, насколько это могло быть опасно? А морг? В морг ты зачем пошла?

— Берн сказал, что они собираются попробовать труп предполагаемого сектанта поднять. Мне любопытно стало, — такой дурой я себя чувствовала только однажды. Когда на первом курсе сдавала экзамен профессору Эрису. Экзамен с трудом сдала с четвертого раза, навсегда уверив профессора в своей исключительной тупости. Тогда утешалась лишь тем, что нас таких, надежд не оправдавших — весь поток, за исключением парочки избранных. Сейчас утешаться было нечем.

— Берн… — стул очень эффектно улетел в сторону, а лорд сделал сразу два шага ко мне, — опять этот стражник!

Отступая назад, я отчаянно пыталась понять за чем прятаться: за креслом или за столом. Что тяжелее‑то? А то ведь у Шаардана крыша совсем поехала, кто знает, что он в таком состоянии начудить способен. Подумала и решила прятаться за кресло. Оно как‑то массивнее, выглядит внушительно.

Места за креслом было мало, но высокая спинка надежно скрывала меня, оставляя на виду лишь глаза.

— Ты обещала больше никогда с ним не видеться! — по ковру от его ног потянулись черные туманные щупальца и на месте, где они проходили, ковер испарялся, истлевая в пыль и исчезая. Длилось это недолго, Шаардан быстро взял себя в руки, туман развеялся, а ковер был безвозвратно уничтожен, но внимания на это лорд не обратил, грозно потребовав, — прекрати прятаться.

— А давайте, вы успокоитесь? — пропищала я, соскребая последние крупицы смелости. За креслом это оказалось значительно легче, чем стоя перед разъяренным психом. А ведь он точно псих. Бешеный псих с огромным магическим резервом. Тут в пору задуматься, а не ожидает ли и меня безрадостная судьба несчастного ковра.

— Хорош — шшш — шо, — прошипел он, — я успокоюсь. Уже спокоен. Выйди.

А глаза горят. Натурально горят. Светятся холодным серебром из‑за чего лицо кажется темным, мрачным и совсем не располагающим ко всяким глупостям. К таким, например, как выходить из‑за своего укрытия.

— Выйди, Иза. Немедленно.

А я смотрела на него из‑за спинки кресла и понимала, что не выйду. И не потому что не хочу, хотя не хочу, конечно. Но не в этом дело. Просто инстинкт самосохранения, был сильнее здравого смысла, который нашептывал, что если я вот сейчас выйду, то возможно даже выживу. Инстинкт самосохранения был уверен, что не выживу, а за креслом оно спокойнее, и, в случае чего, я всегда успею сигануть в окно. Решетка, она ведь не такая уж и серьезная преграда для человека, который очень хочет жить.

— Может так поговорим?

— Иза…

— И вообще, вы не можете на меня злиться, у меня есть для вас подозреваемые. Столько месяцев вы не могли ничего найти, а я нашла.

— Ты глупый, самоуверенный ребенок! — разговор у нас совсем не получался, но за креслом меня это уже не так сильно пугало.

— Пускай так, зато очень удачливый, — тактично намекнула, искренне не понимая, зачем он меня похищал и всякие сомнительные предложения делал, если ребенком считает. Что это за нездоровый интерес вообще?