Купава Огинская - Практическая работа для похищенной

— Что‑то не так, — хмуро заметила девушка, которой дурная наследственность не позволяла спокойно жить, — поток должен быть шире.

— О чем ты? — в поле моего зрения появилась еще одна маска и холодные пальцы Денерима, коснулись моего лица, поворачивая голову. Он заглядывал мне в глаза, пытаясь там что‑то отыскать, пока я старалась справиться с дыханием. Я чувствовала его пальцы. Холодные, влажные, цепкие. И радовалась. Тихо радовалась неприятному ощущению, которое оставило прикосновение целителя, жжению тонких, неглубоких ран, которыми наградила меня Лирана. И тупой, ноющей боли во всем теле, тоже радовалась.

По голым рукам прошелся легкий ветерок, на мгновение мне показалось, что открыли дверь, и только потом я узнала, что на месте моего печального убиения, просто отсутствовала одна из стен.

— Она плохо отдает магию, потребуется больше времени, — глубоко в дерево, рядом с моим плечом, вошел нож, которым меня только что разукрашивали, — жадная дрянь!

— Это странно, — согласился Денерим, не утратив, в прочем, спокойствия, — но ничего не меняет. Жертвоприношение будет совершено.

— Может, стоит расширить поток искусственно? — неуверенно предложила Лирана, вновь взявшись за нож. Поднатужившись, она с трудом выдернула его из самодельного алтаря, — еще пару надрезов и…

— Не стоит. Мы можем не успеть подготовить тело.

Тело протестующе замычало, дернулось, гремя цепью, но наручники вспыхнули насыщенно — красным, и дознаватель обмяк.

На долгие минуты вокруг все затихло. Люди в масках так и стояли молчаливой, неподвижной стеной. Они все с нездоровым любопытством разглядывали лежавших перед ними пленников. Я была уверена, что они получают от всего происходящего какое‑то странное, извращенное удовольствие. Сделалось гадко.

Лирана, напряженно вглядывалась в своего полупрозрачного родителя, пока Денерим возился рядом, снимая с дознавателя оковы, обрабатывая полученные ими ссадины. Заботился целитель не о Ренэке, скорее приводил сосуд для Зрячего, в надлежащий вид.

Послышался треск ткани и удивленный возглас:

— Просто поразительно!

— Что там? — не отводя глаз от отца, спросила Лирана.

— Судя по шраму, мы не первые, кто собирается проткнуть его сердце. Два сантиметра ниже, и он бы лежал совсем в другом месте, — в голосе целителя звучало неподдельное восхищение, — удивительное везение.

Если бы могла, то с удовольствием сказала бы ему, что на везение это не похоже. Выжить от ранения, чтобы отдать свое тело безумному призраку? Это больше походило на глобальное невезение. Могла бы, точно сказала бы об этом, и дознаватель непременно согласился бы со мной, но язык все так же меня не слушался и все что я смола из себя выдавить — это неразборчивое мычание. Не имея возможности говорить, я отчаянно хотела общаться.

Зато пальцы начали шевелиться, что не могло не радовать. Ощущая под рукой шероховатую поверхность самодельного алтаря, я испытывала эйфорическое счастье, впрочем, быстро сменившееся паникой. Чудом умудрившись чуть повернуть голову, чтобы иметь возможность видеть, что происходит с дознавателем, на мгновение я забыла как дышать.

На фоне рухнувшей стены, за которой жутковатым пейзажем вздымался темный лес, казавшийся живым и очень недружелюбным, лежал Ренэк. Его голая грудь почти светилась в темноте, всего на несколько тонов отличаясь по цвету от зажатого в руке Денерима кинжала. Это была не сталь, скорее кость. Выбеленная и отполированная до блеска. Ритуальный кинжал. Ну кто бы сомневался?

— Вы… — собственный голос казался мне чужим, а каждое слово острыми иголками поднималось по горлу, с сипом вырываясь из пересохшего рта, — вы же…не собираетесь его…его убивать?

— Вообще‑то собираемся, — поделилась не радостными планами Лирана, — он должен умереть, чтобы отец смог занять его тело.

— С ума…сошли, — просипела я едва слышно, ненадолго прикрывая глаза, но тут же открыла их, потому что Лирана дождавшись какого‑то сигнала от Зрячего, постановила:

— Пора.

На занесенный нож я смотрела как загипнотизированная, надолго запомнив хищные лунные блики на остро заточенном лезвии. Безумная надежда, что вот, в последнее мгновение все прекратиться, что ничего страшного не произойдет, что нож так и не достигнет цели, заставляла сердце ускорить свой темп, с силой ударяясь о ребра. Задержав дыхание, я ждала.

Нож со свистом рассек воздух, опускаясь на едва вздымающуюся грудь, а я резко выдохнула и зажмурилась, не в силах смотреть на это, но ожидая услышать звук, с которым нож вспорет податливую, теплую плоть, войдет по рукоять в тело и навсегда лишит Ренэка возможности дышать. Что будет потом я даже не думала, продолжавший медленно тянуть из меня силу Зрячий, не оставлял надежды на счастливый исход. Мне была прямая дорога за дознавателем.

Но как же не хотелось умирать.

— Ох!

Пораженный вздох, вместо ожидаемого мною звука, заставил мгновенно открыть глаза. Чтобы встретиться взглядом с моим бешеным спасителем.

Кинжал, опущенный твердой рукой Денерима прямо в сердце, нашел свое пристанище в черной, клубящейся тьме, окутавшей безвольное тело дознавателя. Неполную минуту на поляне царила абсолютная тишина, в одно мгновение сменившаяся оглушительным шумом.

Сектанты, изображающие до этого каменные изваяния, зашевелились. Послышался характерный звук извлекаемых из ножен мечей. Угрожающие щелчки взводимых арбалетов, смешались с тихими, неуверенными перешептываниями. Не все среди них умели обращаться с оружием. В отличие от пришедших на помощь стражников.

Но это я отмечала краем сознания, не обращая особого внимания на происходящее вокруг, как загипнотизированная уставившись на Вэларда.

Выбеленные гневом глаза сияли на потемневшем, мрачном лице, а у его ног, прямо из‑под земли, растворяясь в ночном, морозном воздухе, медленно сочилась самая настоящая тьма. Стелясь по земле черным туманом, она окутывала все вокруг. Лорд больше походил на выходца из самых глубин бездны, чем на героического спасителя.

И глядя на очень злого Вэларда, сектанты мне вдруг такими родными показались. Ну подумаешь, убить хотят, а дознавателя для своих нужд приспособить, зато они не такие страшные. По крайней мере уже.

— Вижу, — бодрый голос Морэма, которого я сразу не заметила, разнесся по небольшой поляне и полутемному помещению, в котором и проводился ритуал, — мы успели как раз вовремя. Приятно — приятно.

Первым через завал, на грязный, каменный пол, переступил именно стихийник, обвел взглядом напряженных, отчего‑то застывших, сектантов, стянул перчатку с левой руки, небрежно отбросив ее в сторону.

Я тихо застонала. Позер.