Дмитрий Ахметшин - На Другой Стороне

— Мы дойдём до этого маяка, братец, — попытался уверить его Денис.

Муравейники закончились; оглядываясь назад, Денис видел на фоне серого пейзажа их очертания. Они казались залысинами гоблинов из финских преданий. Из леса будто бы кто-то смотрел, туда Дениса совсем не тянуло. В поля уходить по-прежнему не хотел Макс. Он считал, что двигаться вдоль кромки леса безопаснее. Доминико хмурился: «Это всё равно, что оказаться меж зубов спящей акулы и топать по её языку».

Тем не менее, они шли.

Призрака что-то беспокоило — он метался, то уносясь вперёд, то возвращаясь. Когда картонное лицо замаячило перед детьми в очередной раз, Денис понял, что старику есть что сказать.

— Докладывай, впередсмотрящий, — приказал Макс, заложив большие пальцы за пояс.

— Впереди работа для твоего героического клинка, малыш, — сказал Доминико.

— У тебя есть клинок? — воскликнул Денис. Он подумал, что неплохо было бы заиметь оружие и себе, но быстро остыл, вспомнив свои эксперименты с едой. Размахивать картонным мечом даже менее приятно, чем жевать картонный пончик.

— Покосившись на Дениса, Доминико сказал:

— Полчища лиходеев английских, да их чудовищ восьмилапых с костяными гребнями и крабьими клешнями жаждут нашей крови. Ну, то есть вашей. Моей-то чего жаждать? У меня её даже нет.

Если бы Денис был постарше, он бы схватился за сердце. Сейчас ему захотелось схватиться за другое место — мочевой пузырь наполнился, казалось, за доли секунды.

Однако Макс остался поразительно спокоен.

— Пустота?

— Она самая.

— Зачем бояться пустоты? — спросил Денис.

Ему никто не ответил. Впрочем, через несколько минут всё стало ясно.

Пустота простиралась далеко вперёд. Исчезал лес (просто обрывался, как будто от него, как от пирога, отъели кусок), исчезали поля, в прозрачном, без следа облачка или дымки, воздухе не чертил свои линии даже ветер. Не было дождя: несмотря на то, что Денис по-прежнему чувствовал, как по макушке стучат мелкие капли, над пропастью он просто исчезал. Куст с чёрной смородиной, который ближе всего отважился подобраться к краю , качал ветками над бездной. Нельзя сказать, чтобы при взгляде туда захватывало дух. Всё выглядело так, будто смотришь на чистый лист бумаги, такой скучный, что хочется сложить из него самолётик.

Далеко впереди виднелся другой, если можно было его так назвать, берег, начинался он так же внезапно, как обрывался этот.

— Что там такое?

— Разве ты не видишь? — спросил Доминико. — Большая концентрация ничего в одном месте. Сиу называют такие места ничегошеньки и просто стараются держаться от них подальше. Никто не знает, откуда они взялись, и что за улитка проползла здесь в незапамятные времена, но, так или иначе, ничегошенькитут нет.

— Значит, мы просто обойдём его и пойдём дальше? — спросил Денис, гадая, зачем в таком случае Максиму меч.

Но во взгляде малыша полыхал азарт.

— Не-а. Мы пройдём насквозь.

Он сбросил на землю вещевой мешок, порылся там и вытащил короткий жезл, шестигранный, из гладкого блестящего дерева.

— Что это? — подался вперёд Денис. — Волшебная палочка?

Он отчаянно желал в это верить, но первое впечатление обмануло — это оказался обыкновенный карандаш. В руках Максима стержень его хищно целился в пустоту. Мальчик сжимал карандаш в кулаке, как держат пишущие принадлежности дети.

— Именовать мне не нравится так, как рисовать, — сказал он. — Когда-то я только и делал, что пытался изменить ДРУГУЮ СТОРОНУ при помощи магии слов… что-то получалось, что-то нет. Но я давно уже охладел к этому занятию. А вот рисовать по-прежнему люблю! Как же хорошо, когда для этого находится чистый лист.

Он взмахнул карандашом, и Денис получил возможность созерцать на полотне карандашный росчерк. Он уходил вдаль, в пространство, как след от реактивного самолёта. За этой пробой пера последовали другие, более точные, преследующие определённые цели. Спустя несколько минут Денис понял, что Максим, даже не надев каски, возводит мост.

Скоро они были на другой стороне, возбуждённые, отряхивающиеся от пустоты , как собаки после купания. Переход через ничегошеньки был самым странным переживанием Дениса. Едва ступив на мост, мальчик перестал существовать, и появился вновь, когда Максим нарисовал его, Дениса, заново. Себя он нарисовал ещё раньше (Денис наблюдал этот процесс с открытым ртом). Занося ногу над свеженарисованным мостом, Максим вновь пустил в ход карандаш, изобразив вместо исчезнувшей конечности новую, нелепую ножку-палочку.

— Всё это недолговечно, — сказал он. — Пустота, как ни странно, агрессивная среда. Карандаш держится на ней чуть дольше, чем следы от палочки на воде. Даже старожилы этого мира не знают, для чего она предназначена и какие корабли нужны, чтобы по ней плавать, но лужи её встречаешь то тут, то там.

— Похоже на выход в космос, — вслух подумал Денис. Макс больше ничего не говорил — он погрузился в ничто , как заправский ныряльщик.

— Повернись! — со смехом закричал Денис, но Доминико сказал:

— Он тебя не слышит, малёк. Звуки не проходят через пустоту, они стекают по её стенкам. Как если бы ты запустил в каменную стену яйцом.

— Пускай он повернётся.

Призрак сделал вид, что собирается похлопать Дениса по голове. В голосе его звучало снисхождение.

— И часто ты просишь у нарисованного человечка, стоящего к тебе спиной, повернуться?

Но Максим будто бы услышал: он пририсовал себе на затылке рожицу, тем самым повернувшись к друзьям лицом. Наверное, всё-таки существовала между братьями какая-то связь, которая позволяла одному слышать голос другого через большие расстояния или, как сейчас, через ничто . От этой мысли Денис буквально засветился изнутри. Как же хорошо, когда у тебя есть брат!

Теперь была очередь призрака преодолевать невидимую границу. Он издал вопль, наполовину радостный, наполовину воинственный, и ринулся вперёд, прямо в руки Максима. Они не бездействовали. Максим был прирождённым художником: даже на глуповатой рожице, по сути представляющей из себя овал с косой палочкой рта, разными по размеру глазами (без очков) и штрихом-чёлкой, мистическим образом можно было разглядеть энтузиазм. Карандаш был настоящей волшебной палочкой, раз мог за доли секунды сотворить пусть нехитрый, но всё же рисунок. На плече составленного из палочек человечка появилась кошка, и в мгновение, когда призрак исчез, она шевельнула хвостом. Потом спрыгнула человечку на сгиб локтя левой руки, так, чтобы удобно было её рисовать. Максим добавил несколько занятных деталей: кисточки на ушах, полоски на спине, даже выдранный из хвоста клок шерсти, отчего кошка стала выглядеть будто живая — уж точно живее своего хозяина.