Дмитрий Ахметшин - На Другой Стороне

— Эти призраки не похожи на брюзжащих прощелыг или пьяниц, — заметил он. — Они даже на сиу не похожи.

— Это порождения ТЕНИ, — объяснил призрак. — Тени ТЕНИ, если мне позволено будет так выразиться. Когда-то они были краснокожими, но не сейчас. Я знаю это так же точно, как и то, что в какой-то мере остался верноподданным короля Филиппа четвёртого, католиком и смотрителем маяка. В них не осталось ничего от прошлой жизни. Это не приведения в полной мере. Это лишь тени. Каждый из них занят тем, что вновь и вновь выполняет одни и те же действия, которые совершал здесь, на месте этой стоянки при жизни. Все их дни на этом месте слились в один, который можно наблюдать снова и снова.

— А что ты видел? — не отставала девочка. — Как они готовятся к войне со зверушками?

— Если бы я увидел что-то интересное, было бы просто замечательно, — проворчал дух. — Но всё, что я видел — один бесконечно затянувшийся, бесконечно скучный человеческий день.

Денис подумал про день своих родителей, один из тех, когда не происходит ровно НИЧЕГО, но решил, что вряд ли эти вещи можно сравнивать.

— Мы когда-нибудь ещё увидим клан Грязного Когтя? — спросил Максим.

Призрак покачал головой.

— Я сомневаюсь. Все они были здесь. Теперь их здесь нет.

Максим снял через голову верёвочку с обломком стрелы со своей шеи и бросил под ноги.

— Нам пора идти, — сказал он.

Измученные, вздрагивающие от тёплых ещё воспоминаний о случившихся только что событиях, дети двинулись в путь. Максим нёс свои очки в руках: они больше всего пострадали в драке с Варрой. Отчего-то он не хотел их выпрямлять, а просто нёс в руках, бережно, как живую лягушку. Варра шагала насупленная и задумчивая. Лес шумел и махал ветвями. Денис хотел увидеть хоть какую-нибудь зверушку, но так никого не увидел. Зачем бы сиу Грязного Когтя истреблять всё живое?

Варра будто угадала мысли Дениса. Она оглянулась на скопление шатров и сказала:

— Этого просто не может быть. Ты знаешь, что такое дикая природа для сиу? Это их жизнь. Сиу — не просто люди. Сиу — перевёрнутые люди. Если человек, допустим, пытается подчинить себе природу и её материалы: он плавит сталь, он добывает каменный уголь, теслом и молотом делает камень пригодным для строительства. Сиу же целиком предают себя всему окружающему. Они для природы, а не природа для них. Они считают, что в каждом живом существе живёт дух, у которого ты можешь попросить то, что тебе нужно. Не обязательно брать силой. Перед большой охотой шаман говорит с духами — и дикий зверь застывает на месте, давая охотнику себя подстрелить. Придёт время, когда они встретятся в следующий раз при других обстоятельствах. Олень станет мышонком, а охотник — вишнёвой косточкой, которая этому мышонку по зубам. Так и живут.

— Ты много о них знаешь, — заметил Денис.

— Я много общалась с детьми из племени Падающих Вверх Дождевых Капель, что жили ниже по течению, за логом, — без запинки ответила Варра, и мальчик подумал: «Описывал ли папа эту девчонку в своей книжке? Она получилась на удивление… живо ». — Мы учили друг друга, как произносятся те или иные слова на наших языках. «Охота» у них значит то же, что «обмен». Смешно, да?

Девочка вдруг стиснула кулачки.

— Я не верю, что сиу способны так просто отказаться от всего, за что когда-то радели. Убить всех этих зверюшек… У меня нет этому объяснения.

— Это какие-то неправильные сиу, — сказал Денис. — Они пришли из пустыни.

— Сиу — всегда сиу. Если так произошло, что-то, наверное, заставило их так сделать.

— Макс, а ты что думаешь? — спросил Денис, желая разговорить брата.

— ТЕНЬ, — сказал Максим и сунул в рот палец. — Вот что я думаю.

Девочка хотела захватить с собой зонт, но того и след простыл. Может, его унесло ветром, но скорее, он просто растаял, точно кусочек сахара в чашке с чаем. Этот факт слегка поднял братьям настроение — Денис вспомнил ощущение немоты в пальцах и почувствовал, как один из множества камней скатился с души. Впрочем, то, что зонт-тросточка одумался и стёр себя из этого мира, не отметало главного — что-то где-то сломалось. Как пол на втором этаже ветхого дома, который душераздирающе скрипит под ногами и вот-вот обратит опору в настоящую воронку.

Доминико подтвердил, что идти им оставалось не так уж и долго.

— Всего одну ночь, — распинался призрак. — Там, слева, поле травы обрывается и начинается поле воды. Нет, настоящие луга воды! До них сейчас почти сутки пути вашими короткими ногами. Но море стоит того, чтобы на него взглянуть. Почти шестьдесят лет я всматривался в него с высоты своего наблюдательного поста, но даже я не видел всей воды, которая там есть. Тюлени и дельфины, и морские котики гнали её ко мне своими ластами и приносили во рту. Прибои швырялись целыми галлонами воды, каждый раз разной. И всё равно, чтобы увидеть её всю, счесть, замерить, не хватит и сотни моих жизней. Не хватит миллионов закатов. Не верите?! А, я заметил этот скепсис, эту насмешку во взгляде!

Он ткнул пальцем в Дениса, хотя тот ни о чём подобном и не помышлял. Он просто улыбался, слушая рассказы призрака.

— Но ничего. Когда мы придём, вы всё увидите своими глазами.

Ночь схлопнулась как капкан. Оставался только шелест травы, которая кое-где доходила мальчикам до подбородка. Денис слышал, как разбегаются из-под ног хомяки, и радовался, что сиу Грязного Когтя не истребили всё живое в округе. Поначалу идти было легко, но чем дальше они уходили в поля, тем сильнее путались ноги. В низинах чавкала вода. Денис промочил ноги и предложил нарисовать новую обувь (вообразив в голове замечательные отцовские рыбацкие сапоги), но брат потянул его за рукав.

— Не надо, — шёпотом сказал он. — Может, ОНА сейчас пытается нас высмотреть. Сделать так — всё равно, что помахать перед ЕЁ носом флагом.

Денис почувствовал неловкость: он не видел в темноте лица Макса. Между пальцами отчаянно зудело, хотелось выудить карандаш, который лежал у него сейчас в кармане, и нарисовать на месте тёмного овала улыбку, и красивые, волевые морщины на детском лбу, как у супергероя. Он не посмел этого сделать. Братик больше не супергерой, он больной человечек, жаждущий скорее добраться до маяка, олицетворяющего полный спасительной инъекции шприц. Пришлось до самого привала слушать хлюпающие звуки в собственных ботинках. Впрочем, Денис быстро про них забыл. Чтобы успокоиться и прогнать дурные мысли, он разговорился с Варрой. Она живописала жизнь в форте, рассказывая о кровавых схватках и путешествиях в таинственные глубины материка, словно о походах за хлебом в магазин во дворе. Это была её жизнь, страхи, пустившие корни настолько глубоко, что невозможно было уже различить, где заканчивается плоть человеческая и начинается совершенно иная субстанция. И, глядя на Варру, сложно сказать, что она чужда человеческой плоти.