Ник Перумов - Хедин враг мой - Том 2

X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. II. «...Тот ПРОТИВ нас!»

-и —■— н-н —•—■ ■—•—■ к-

Она сама — лучше прежней. Она... свободна. Совсем. Как может быть свободна только истинная гарпия-адата. Свободная дочь свободного неба.

Никто не принуждает её ничего исполнять. Ничего спасать. Не говорит о долге, чести и прочем. Она сама разберётся со своим долгом и честью. Она станет мерилом их для себя — она, а не кто-то другой.

Надо обезуметь, чтобы любить бога как мужчину, бог — это бог, великий и непознаваемый. Который, наверное, там, за золотым лучом, куда пытались пробиться они с Аррисом.

Бог Хедин не мог вернуть ей её перья. Он не вернул бы ей её саму.

Кор Двейн, Соллей и Скьёльд вернули.

Осталось доказать, что она — истинная адата и всегда платит свои долги, особенно если это долги чести.

Немногое, что она решила взять с собой, убрано в заплечный мешок. Он сшит очень умело, совершенно не мешает взмахам крыльев. Кор Двейн распахнул перед ней двери своих арсеналов, предложив выбрать всё, что угодно, но адата попросила лишь провизии. Она не взяла даже самого простого ножа. Кор Двейн качал головой.

— Мне жаль, свободная адата, что ты не рискуешь принять от нас даже самого невинного подарка.

— Я приму его, господин Двейн, когда мой долг будет закрыт и оплачен.

Чародей вздохнул.

— Я повторял тебе бессчётное число раз...

— Что нет никакого долга, — подхватила Гелер-ра. — Спасибо тебе за добрые слова. Но свои долги я исчислю сама.

Волшебник молча развёл руками и слегка склонил голову.

Н и к Перу м о в

258 -н—■ ■ •—и-и——— н-н—• • •—м-

Это осталось в прошлом, думала гарпия. Она медленно шла через двор, запахнувшись в возрождённые крылья. Глухая пустота в сердце, там, откуда исчезла отгоревшая любовь, медленно заполнялась холодной и мрачной решимостью. Свободная адата всегда платит свои долги.

Она миновала ворота замка, не повернув головы.

«Не говорю «прощай», господин Двейн, госпожа Соллей, господин Скьёльд. Я вернусь. И, быть может, тогда пойму, куда мне двигаться дальше с моей жизнью».

Гелерра подошла к краю красноватых скал — краю этого маленького «мира», расправила дивные белые крылья. Невольно залюбовалась — перья словно бы светились.

Теперь в дорогу. Она восстановила силы, она не забыла заклятия, она сильна. Межреальность послушно раскрылась ей навстречу, и белая искорка пропала из виду замковой стражи.

...Здесь всё оставалось по-прежнему, в удивительном и причудливом пространстве меж мирами Упорядоченного. В пространстве, что тянулось на поистине бесконечные лиги, и где, тем не менее, опытный и сведущий путник мог преодолеть гигантские пространства за считанные дни по собственному счёту.

Она доставит троице загадочных магов потребный им зелёный кристалл. Хедин всегда держал его при себе — что ж, значит, она его отыщет. Едва ли это будет так уж трудно...

Раньше она всегда чувствовала его, Нового Бога, свою великую и неземную любовь. Стоп, нет, не неземную. Она хотела любить его плотски, как мужчину, обнимать крыльями, может, даже взлететь с ним, по обычаям своего народа, тесно прижимаясь друг ко другу.

Хедин, враг мой. Т. II. «...Тот против нас!»

•и—i—•—•—Н-Н—•—•—.—и-и—■—.—I—к

Бога так любить нельзя. Она ошибалась — и эта ошибка едва не стоила ей жизни и её белоснежных пёрышек...

Дорогу в Обетованное адата разыщет с закрытыми глазами. И это не займёт много времени.

Однако Хедин может потребовать отчёта, рассказа, где она пропадала, почему оставила отряд, а если угодила в плен, то как освободилась? И что у неё выпытывали, и не рассказала ли она им чего?

Она жёстко усмехнулась. Неужели ему не ясно? Она бы ничего и никогда не рассказала. И даже здесь, в замке Кора Двейна, не сболтнула ни единого лишнего слова

«А вот что, если... — вдруг пришла неожиданная мысль. — Что, если ей сейчас вновь попытаться пройти по золотому лучу?»

Она сама не знала, откуда вдруг возникло такое желание. Может, потому, что не шибко понимала пока, как именно станет объясняться перед Хедином или как доберётся до заветного кристалла?

Может, хотелось потянуть время?

Может, испытать себя?

Так или иначе, она остановилась. Прямо на тропе Межреальности, среди её безумных цветов и красок.

«Как там начинал Аррис? «Устреми мысли свои к аэтеросу»? «Узри его тень»? «Стань невесомой»? Хм-м-м...»

Она попыталась. Села, завернувшись в белоснежные, роскошнейшие крылья — точно лучше тех, что достались ей при рождении! — и постаралась очистить разум. Это она твёрдо помнила, как и последовательность первых шагов.

Она слилась тогда с тенью бога Хедина. Стала близко-близко, так, что ближе и не бывает... но всё равно не приблизилась ни на йоту.

Он оставался недосягаем и холоден. Чужд, неведом, непознаваем. Она изнемогла от любви к нему, но... какой смысл так любить бога?

Внутренний взор Гелерры закрывали сплошные покрывала серых туч.

Серые тучи, и больше ничего. Мёртв, недвижим воздух, грязноватая пелена словно давит на плечи, не давая развернуть крылья.

Вокруг никого и ничего. Ни призрачного исполинского древа где-то на самом горизонте, ни куда более близкого утёса, где тогда она увидела одинокого Хе-дина.

«Почему он не подпустил меня к себе? Чем я была плоха? Почему он так небрежно отпихнул моё сердце, валявшееся у него под ногами? Боялся эту чародейку, Сигрлинн? Ведь он же бог, он Хедин Познавший Тьму, он может любить всех, кого пожелает! И даже она, Гелерра, не желает зла сопернице, потому что он — великий Хедин, и сердце его никогда не может принадлежать только одной...»

Ой, нет, нет, нет!

Она её ненавидит, ненавидит эту ледяную красотку, хитрую, скрытную, изворотливую! Она любила его, Хедина, сильнее, сильнее, сильнее всех, потому что ей нужен был весь он, просто он, а не его сила!

...Но он оттолкнул её.

«Ты не нужна, Гелерра. Ты достаточно хороша, чтобы исполнять мои приказы, чтобы водить в бой мои полки. Ты даже достаточно хороша, чтобы сражаться бок о бок со мной.

Но ты недостаточно хороша, чтобы я тебя любил. Меж нами пропасть», — сказал бы он. С известным сожалением, но холодно.

Пропасть, зябко подумала Гелерра.

Воздух вокруг неё приходил в движение, оживал, и она не могла даже понять, происходит это в видении или наяву.

Мир пуст. Она заперта в серой клетке иод серым небом, где не видать даже и намёка на золотой луч. Дорога закрыта.

«Может, я слишком горячо, слишком жарко о нём думала сейчас? Надо успокоиться, взять себя в руки; стыдись, адата! Выход из тела — это азбука, ты проделывала это только-только оперившимся птенцом, а сейчас, после всего случившегося, после демона, впившегося тебе в душу — вообще не должна даже заметить препятствий!»