Джал Халгаев - Оскольки

Я нахмурился. Значит, Литис — только этот злачный городок в моей памяти кликали Тарантурскими Амбарами. А название-то какое дурацкое, просто ужас!

— По нашим сведениям она до сих пор там, — сглотнув, добавил старичок, исходя потом и потрясая всеми своими восемью подбородками. — Она остановилась. Что-то заставило ее остановиться.

Вот как. А с каждой секундой это неприбыльное для моего кошелька дело становится все интереснее и интереснее. Всегда так: или поразвлечься, или деньжат скопить, среднего в нашей работе порой просто не дано.

— Я даже знаю, что, — задумчиво пробормотал я под нос. — Ладно, политик, чтоб тебя Холхост побрал, задам тебе последний вопрос, а потом — свободен.

— Отвечу. Что есть мочи правду скажу, только отпусти, — тут же взмолился он, но послушно притих, стоило мне только шикнуть.

— Ваши там никакими пророчествами вдруг не заинтересовались?

— Нет. А что?

Гляди-ка, даже сейчас пытается что-то вынюхать. Ну-ну.

— Так я свободен? — после минуты молчания дипломат-политик подался вперед.

— Конечно, свободен, мой добрый друг. В конце концов, что есть свобода, как не смерть?

После своей секунды философства я схватил со стола свой серп и одним махом срубил ему голову. Щекастая кочерыжка, разбрызгивая по моим брюкам кровь, шлепнулась на пол и подкатилась к ногам следующего претендента на приз.

— Ну-с, кто там дальше? Учтите: у меня в новой жизни просто ужасно скверное настроение, и уж лучше бы вам знать все, что я спрошу, иначе таким везением вы не отделаетесь.

Мой взгляд помрачнел. Я опустился до шепота, разговаривая нежели с собой, чем с ними.

— Моя любовь, оказывается, жива, но с другим. Я породил чудовище, заключил сделку с самим Холхостом, да и прикончила меня собственная ученица. Просто прекрасно. Хуже, пожалуй, может быть только печенька, не влезающая в стакан с молоком.

Я вздохнул.

— К счастью, Волки умеют терпеть боль. И причинять ее они тоже умеют.

Улыбнувшись, я пробежался взглядом по огромной комнате, сплошь заставленной связанными людьми. Даже на душе стало как-то теплее, что ли.

— Эх, сколько у меня еще работы!

— Йен? — я сглотнула, когда на следующее утро в темной лесной чаще замаячил чей-то мужской силуэт, завернутый в походный плащ. Но только присмотревшись, я сразу же поняла, что это просто не мог быть он. В конце концов, не мог же знакомый мне тощий проводник, напичканный просто всеми существующими плохими привычками, стать после смерти в два раза шире в плечах и на голову ниже.

Мы с Марианной переглянулась. Незнакомцев я не приветствовала (когда один из них пытается вскрыть тебе во сне брюхо ножом, как-то пересматриваешь вопрос доверия), а вот эта… эльфийка — как же глупо! — улыбалась.

Она вскочила на ноги и кинулась к фигуре в лесу, светясь от счастья. Ее ноги порхали над землей, словно она летела на крыльях любви, а короткие рыжие — ну, вы просто не могли не заметить этого дурацкого сходства — волосы красиво развивались по ветру, навивая мотив какой-то вшивой детской сказки.

Я сплюнула, но все же на всякий случай вытащила из ножен полумеч.

— Авиан! — воскликнула моя недавняя знакомая и повисла у него на шее.

До меня донесся глухой, однако ж, кажется, счастливый мужской смех. Когда они оба, обнимаясь, пошли в мою сторону, я угрюмо встала, стиснув пальцами гарду и ткнув оружие острием в землю.

— Эй, эй, — приятный на вид молодой человек лет двадцати пяти шутливо поднял руки вверх, — я пришел с миром!

— Так вы… вместе? — удивилась я.

— Да, а что?

Я пожала плечами. Раньше бы я постеснялась вообще что-либо говорить в подобной ситуации, но, как видите, язык у меня за минувший год порядком поразвязался.

— Да просто Йен все время тебя звал, Марианна, — я скорчила гримасу. — Вот я и с дуру подумала, что у вас вроде как любовь. Как оказалась, нет.

Красивое лицо эльфийки помрачнело.

— Нет, — она вздохнула.

Авиан, чья рука вполне себе довольно покоилась на ее талии, изредка сползая на бедро, решил подать голос, ощущая неловкость своей партнерши.

— Так, а что это у нас? — он подошел к расстеленной полянке. — М-м-м, вяленая рыба. Я голоден как волк!

Я вздрогнула. Чего-чего, а о волках мне сейчас говорить совсем не хотелось. Может быть, потому что мне предстояла встреча с одним из них, которого я по счастливой случайности умудрилась предательски убить. Зная Йена, мстить он мне собирается долго и со вкусом.

Что поделать, но только стоило нам усесться вместе и приступить к позднему завтраку, как мои глаза полностью сосредоточились на том, кого Марианна звала Авианом. Уж не знаю, что там творилось у меня внутри, а с каждым днем замечать мужчин я стала все больше и больше. Но это не важно, так что не стоит зацикливать на моем маленьком бзике так много внимания.

Первое, что мне бросилось в глаза, так это то что он человек. Да, обычный человек, и пахло от него так… по-обычному — лесом и потом, что естественно, ведь шел он к нам именно через чащу.

Густые черные волосы, слегка курчавые и вьющиеся, приятно обрамляли такое сильное прямоугольное мужское лицо с выпирающим вперед подбородком; яркие зеленые глаза приятно выделялись на фоне смуглой кожи и подчеркивались мощными угловатыми скулами, а бычья шея довершала весь идеал эдакого героя-любовника. В общем, Авиан был, так скажем, полной противоположностью Йена, из-за чего, судя по всему, Марианна его и любила — это было видно по ее блестящим глазам, а дальше копаться в их грязном белье меня не тянуло.

Ну, конечно, почти не тянуло. Уж не заметить, как Авиан постоянно с опаской косится на ее живот, было для меня просто кощунством. Сам-то он, видимо, не так уж и хотел детей, хоть и в ней души не чаял. Ой, все-все, прекращаю!

Пока они там «мило» чирикали о своем о бабском, я потихоньку отошла в сторону и свернулась калачиком у небольшого валуна, который оказался тут как нельзя кстати.

Дрожа от холода и омерзения к самой себе (это я о одежде, если вы не так меня поняли), я закрыла глаза и попыталась уснуть, но только мне стоило погрузиться в объятья этой чудесной вещи, как очередной кошмар заставлял меня открыть глаза и стонать от безысходности.

Так что я снова побрела к ним — в это время внезапно изменившаяся и оттаявшая ото льда серьезной дурашливости — нет, я ничего не перепутала, — Марианна сидела на коленках своего паренька и смотрела на него так, как будто весь мир крутился вокруг них одних. Фу, как противно!

Вот что делает любовь с людьми — это я заявляю как сторонний наблюдатель с вполне себе нормальными, не одурманенными ничем лишним мозгами.

— Итак, вопрос первый, — я уселась рядом и начала жевать пожухлый твердый сыр. — Ты-то еще кто? — я ткнула мизинцем в Авиана. — Помнится мне, мы собирались встретиться с Йеном, а не прерваться на «сладкую» паузу.