Кира Стрельникова - Не играйте с некромантом

Долго задерживаться в Консьержери Ален не стал даже ради прелестной графини де Монтени — ему тоже предстояло подготовиться. Талли с сестрой ушли почти сразу после Лорана, уверившись, что с нежелательным свидетелем в ближайшее время будет покончено. А герцог испытывал небывалый подъем в предвкушении скорой встречи с бесценной Полин, улыбка не сходила с его лица. Любой, кто обратил бы внимание на мечтательный взгляд Алена, подумал бы, что он влюбился. Только вот чувства герцога к любви не имели никакого отношения, его сердце давно занимала другая. На Полли у него совсем иные планы, но от этого девушка не становилась менее желанной. Пока же…

Дома, определившись с тем, что наденет вечером, Анжуйский зашел в кабинет, запер двери и в дополнение еще поставил звуконепроницаемый и экранирующий щит. Во избежание, потому что Лувр находился близко от его дома. Скорее всего, Наарэми уже уехал в Версаль вместе со всем двором, да и в записях предыдущего владельца креста с черными бриллиантами говорилось, что артефакт надежен и не фонит даже в активном состоянии, в чем, несомненно, был огромный плюс опасной вещицы. Однако Анжуйский предпочитал перестраховаться на всякий случай. Обидно будет завалить дело последних лет из-за какой-то мелочи. Задернув плотно шторы, он щелчком зажег свечи на каминной полке и приложил фамильную печатку к одному из ящичков в большом секретере, стоявшем в углу кабинета. Потом, открыв его, достал артефакт, выглядевший как и до ритуала. Разве что в глубине камней время от времени мелькали багровые искорки.

— Вот и проверим, как ты работаешь, — вполголоса произнес Анжуйский, разглядывая крест, и по его губам скользнула злая усмешка.

До отъезда в Версаль у него еще есть пара часов, которые можно провести с пользой. Командировка командировкой, но неизвестно, как там все может провернуться. Ален предпочитал всегда учитывать непредвиденные обстоятельства и по возможности иметь запасной план действий. Бережно завернув крест в кусок черного бархата, Дерош уложил его в сумку, перекинул ее через плечо и, сняв защиту, покинул кабинет — он вполне успеет съездить в район Монпарнаса, вернуться домой, переодеться и отправиться в Версаль. Один, налегке, верхом, а не в экипаже, доберется за пару часов.

Кладбище встретило герцога тишиной и рядами роскошных склепов и скромных крестов — эдакий маленький город мертвых в городе живых. Здесь имелись даже свои улицы и аллеи, вдоль которых выстроились последние пристанища усопших. Оставив лошадь у входа рядом с домиком сторожа, дремавшего у стены на лавочке, его сиятельство уверенной походкой направился вглубь кладбища. Нужный ему склеп находился в дальней части, куда редко заходили даже посетители и где располагались самые старые могилы. Возможно, у тех, кто здесь лежал, уже и родственников не осталось, которые могли бы приходить и навещать. Это Алену было только на руку, лишних свидетелей его посещения кладбища Монпарнас он не желал.

Герцог остановился у красивого мраморного склепа, украшенного фигурой скорбящего ангела, выполненного с такой точностью, что, казалось, крылья вот-вот распахнутся, а ангел пошевелится и утрет слезу. Судя по надписи, здесь лежала любимая жена какого-то графа, умершая во цвете лет в прошлом веке. Анжуйский приложил ладонь к замку на дверях, и дужка с тихим щелчком открылась. Сняв замок, герцог толкнул створки, распахнувшиеся неожиданно легко, и вошел в полумрак строения. Окон, конечно, тут не имелось, а внутри было красиво: на одной стене искусный художник мозаикой выложил изображение молодой женщины, действительно прекрасной в своей юности и свежести. Внизу на полу лежали свежие белые розы, кажется, на них еще даже роса не успела высохнуть, а на подставке у картины одиноко горела церковная свеча. Розы защищала сильная магия, и, вполне возможно, их принесли несколько десятилетий назад, а то и раньше. Хмыкнув, Анжуйский без всякого трепета отодвинул подставку в угол склепа, прикрыл за собой двери и присел на корточки, внимательно рассматривая пол. Потом кивнул своим мыслям, положил пальцы на одну из мраморных плиток и легко потянул наверх.

Магия помогла поднять тяжелую крышку, под которой обнаружились узкие винтовые ступеньки в недра склепа, по ним Анжуйский спустился без всякого страха, подсвечивая себе дорогу оранжевым огоньком в воздухе. Лестница привела его в небольшое помещение без окон, где стоял саркофаг — последнее пристанище молодой графини. Но оно герцога не интересовало, он направился к неприметной двери в углу, почти сливавшейся с серыми каменными стенами. Достав кинжал с черным бриллиантом, Ален принялся чертить знаки на ноздреватом известняке стены, беззвучно шевеля губами. Его взгляд стал отрешенным, он словно ушел в себя, а знаки начали потихоньку наливаться багровым, пульсируя в полутьме усыпальницы и разбрасывая рубиновые блики. Воздух становился все плотнее и холоднее, изо рта Анжуйского вырывались облачка пара при каждом слове, и наконец рисунок на двери был закончен. Прихотливая вязь вспыхнула, рассыпая искры, и дверь без всякого шума отошла внутрь и в сторону, из проема пахнуло сыростью и затхлостью. Удовлетворенно кивнув и улыбнувшись, герцог смело шагнул в темноту, небрежным взмахом руки поставив дверь на место.

Он шел по коридорам, не боясь заблудиться и не опасаясь тех, кто обитал здесь, — для них не существовало ни дня, ни ночи, ведь под землей солнца не было. В руке Анжуйский сжимал крест, с его лица не сходила довольная усмешка, а в темно-синей глубине глаз горел нетерпеливый огонек. Несколько раз свернув на перекрестках, Ален вышел наконец к небольшой площади, от которой расходились в разных направлениях сразу несколько туннелей, и остановился около толстой колонны, поддерживавшей свод. Оглядевшись, он кивнул своим мыслям и вытащил кинжал. Засунув крест за пояс, герцог зажал пальцами лезвие и резко провел, даже не вздрогнув от острой вспышки боли, после чего спрятал кинжал и выхватил окровавленной рукой крест. Красные капли тяжело шлепнулись на сырой камень, улыбка пропала с лица Анжуйского, его черты заострились, кожа словно обтянула кости, а в глазах заклубилась первозданная тьма, поглотив и радужку, и зрачок, и белок. Невидимый порыв ветра разметал темные пряди волос, и они взвились вокруг головы Алена, а по вскинутой руке с крестом зазмеились усики темного тумана, жадно ластясь к окровавленным черным алмазам.

— Приз-з-зываю… — прошипел герцог низким, нечеловеческим голосом. Сейчас он меньше всего был похож на живого.

Кожа его стала напоминать высохший пергамент, волосы колыхались в воздухе, а кровь, пачкавшая пол, не останавливалась, омывая драгоценные камни на кресте, и искорки в их глубине посверкивали, то затухая, то становясь ярче. И на повеление Анжуйского откликнулись. Из коридоров послышалось тихое шарканье, в полутьме засветились зеленым светом глаза их обитателей, и в густом, плотном воздухе отчетливо запахло гнилью и сырой землей. Границу света, пусть даже тусклого и неяркого, обитатели катакомб не пересекали, оставаясь в темных туннелях.