Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

В замке Риммор мы использовали в таких случаях секиры из дуба. Получить такой штукой в лоб было не слишком-то приятно, но до такого доходило редко - шлемы на тренировочный бой надевались боевые и защищали от удара деревяшкой неплохо. Но здесь такого снаряжения не было, пришлось придумывать замену. В итоге стараниями двух изобретательных нерберийцев в нашем распоряжении оказались несколько напоминавших деревянные молотки штуковин, по весу и размеру приближавшихся к боевым секирам, и несколько подобий тренировочных мечей. Расчистив место посреди трапезной, солдаты очертили на полу круг. Жребий решили не бросать, вместо этого остановившись на турнире 'на выбывание'.

Некоторое время я смотрел за тем, как мои бойцы увлеченно дубасят друг дружку деревяшками. Четыре поединка подряд в круге продержался внушительной комплекции регадец, для которого склепали что-то наподобие того широкого меча, какие использовала в замке Риммор сотня Кухута Пухандера. Потом против регадца вышел Арварих с деревянным мечом покороче и треугольным щитом. Некоторое время он лишь блокировал удары темнокожего воина, стараясь держать дистанцию, и среди зрителей слышались смешки. Затем регадец где-то допустил ошибку, и Арварих тут же кинулся вперед с прытью, которой я от него не ожидал. Меч дружинника взвился в воздух, короткий рубящий удар пришелся на плечо регадца - тот ничего не успел сделать и поднял руки, признавая поражение.

Следующий противник тоже не справился с Арварихом - миакринг оказался хитер и внимателен, и бил только наверняка.

Я заметил, что даже ардены подтянулись к нам, наблюдая за поединками. Пора было развлечь публику как следует, однако прежде, чем я успел протолкаться вперед, из толпы солдат выбралась короткая фигурка с деревянной палкой.

-Я не буду с тобой драться, - отмахнулся от Рава Арварих. - Маловат ты еще.

-Завоеватель, ты трусишь! - заявил мальчишка, вызвав у зрителей взрыв хохота. Арварих побагровел, но сдержался. Поклонившись Раву, он взял наизготовку меч и закрылся щитом, ожидая, что будет делать наглый сопляк.

Сопляк, перехватив свою палку обеими руками, двинулся по кругу, мягко переступая босыми ногами по каменному полу. Глаза Арвариха следили за ним из-под нахмуренных бровей, но он лишь поворачивался, не пытаясь что-либо предпринимать.

В какой-то момент Рав оказался от Арвариха слишком близко, и тот, не мешкая, бросился вперед, раскрываясь и занеся меч для удара. Однако то ли миакринг переосторожничал, опасаясь повредить Рава, то ли малец оказался чрезмерно вертким для дружинника. Отскочив в сторону, он молниеносно метнулся за спину Арвариха и прежде, чем тот успел обернуться, прыгнул вперед и ткнул его своей палкой в спину. Арварих не удержал равновесия и растянулся на полу. Столпившиеся вокруг воины шумно приветствовали победу мальчугана.

Надо отдать должное ворчливому дружиннику - он сохранил самообладание и сейчас. Поклонившись своему малолетнему противнику, он покинул круг и, заметив, что я машу ему рукой, подошел. Я видел, что у него готов повалить пар из ушей.

-Экий прыткий щенок, - возмущенно выдохнул он. - Задницу бы ему надрать.

-Сейчас я выйду против этого нахала, - сказал я Арвариху. - и пусть он меня поколотит. Уважение к военному вождю превыше всего, не так ли? Я калека, и его победу не сочтут честной. А о твоем поражении забудут.

Дружинник серьезно посмотрел на меня.

-Никто не считает тебя калекой, комендант. Никто из наших.

Рав тем временем высоким мальчишеским голосом выяснял, кто осмелится бросить ему вызов. Солдаты отшучивались, но после случившегося с Арварихом желающих почему-то не находилось. Я обратил внимание, что ардены стараются не смотреть на Рава, как вроде само его присутствие их стесняло. Точно так же вели себя ардены на улице, когда я поймал мальчишку на попытке обчистить мой кошелек. Неужели все они знают, кто он? Не может того быть, и все же - видно, что знают. Знают и смущаются тем, что малолетний полукровка вообще есть на свете. Что за народ - с ума сойти можно.

Шум в дверях привлек мое внимание. Воины расступились, пропуская Аэлевит и следовавшего за ним Эрика. Она подошла ко мне, обняла и прильнула к моим губам, совершенно не стесняясь окружавших нас солдат. Мои бойцы приветствовали это событие громкими восторженными криками.

-Всё! - выдохнула она мне на ухо. - Я сделала всё, что смогла. Если конунг Ригалис сможет сделать больше, я удивлюсь. Он остался следить за подготовкой к завтрашнему бою. Завтра мне придется встать до рассвета, но весь остаток времени - наш с тобой.

Я встретился взглядом с Эриком, терпеливо ожидавшим свою госпожу в стороне. Он выдержал мой взгляд. Интересно, сказал ли ему кто-нибудь, что он тоже избран Лайтой для спасения этого сошедшего с ума мира? Я смотрел на него и не понимал, чем мы с ним такие особенные, что именно на нас пал выбор богини. Вокруг ведь множество других людей, и кто-то наверняка многократно несчастнее Эрика, а кто-то, возможно, счастливее меня, и есть люди опытнее, с большим грузом переживаний, да и вообще - лучше нас с ним. Но тем не менее - вот стоят двое, о которых Аэлевит сказала, что они избраны, и я не вижу оснований ей не верить.

Аэлевит повернулась к Эрику.

-Утром встретишь меня на ратушной площади, - в интонации ее голоса был приказ.

Он кивнул, повернулся, чтобы уйти.

-Ты! - палец Рава указывал на Эрика. Лицо мальчика перекосило от ненависти. - Я тебя вспомнил! Ты убил моего отца!

Эрик замер. Я не видел его лица, но все разговоры вокруг стихли. Даже арденские лучники не отрываясь смотрели на Эрика, ожидая, как будут разворачиваться события.

-Пойдем отсюда, - Аэлевит потянула меня за руку в обход круга, где стояли друг против друга мальчик и воин. - Не стоит становиться на пути судьбы Эрика, даже если твоя судьба не менее значима. Они разберутся между собой, к добру или не к добру.

Мы вышли на улицу, и я обнаружил, что уже вечер. День пролетел незаметно.

-Ты так сильно веришь в то, что и я, и Эрик избраны для каких-то великих свершений?

Она вздохнула и отвернулась.

-Если бы я могла верить, любовь моя. Если бы я только могла верить... но нет. Все, что я, Аэлевит из Окбери, могу - знать или не знать. И я, как ни жаль, знаю.

Ее волосы разметались по подушке. Дыхание было ровным, Аэлевит спала. Ко мне же сон не шел - на душе было тревожно.

Тревогу эту не смогла погасить даже ее безумная страсть. Она словно чувствовала, что меня что-то гложет, и всеми силами пыталась заставить меня забыть обо всем. А может, не только меня. Она была ненасытна, жара ее любви хватило бы, чтобы выгорели дотла все мысли и все воспоминания - и в какие-то моменты я забывал, что в мире существует что-то кроме ее тела, ее горячего дыхания, ее впившихся в мои плечи ногтей, ее жадных губ, ищущих любви. Я тонул и проваливался куда-то, распадался на части и растворялся, теряя в охватившем нас безумии самого себя, но где-то на руинах того, что когда-то было мной, шевелился в своей норке беспокойный червячок смутной тревоги, не позволявший мне расслабиться до конца.