Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

Наверное, Эрик оказался единственным за последние два дня человеком, чей путь лежал на юг, в Скейр. Похоже, однако, что путь его в этой деревне и завершится. Дальше дороги не было: с околицы уже можно было разглядеть кассорийские лагеря и патрули. Скейр за время его отсутствия оказался в плотной осаде.

Эрик как чувствовал, что не стоит ему уезжать с Последнего рубежа. Никаких особых приказов на этот счет Аэлевит ему не отдавала. Но сидеть в деревянной крепости под Звездным пиком и ждать неизвестно чего ему претило. Даже задерживаться не стал - сдал Мальтори с рук на руки Лаграоху, прорицателю Круга, и ходу назад, в столицу. Благо вьючная лошадь его больше не задерживала.

С этой лошадью оказалась просто беда. Она шла так медленно, словно на ней не один Мальтори ехал привязанный, а как минимум двое. Эрик вынужден был подстраиваться под ее скорость и добрался до Последнего рубежа совсем не так быстро, как рассчитывал. На обратном пути хотел было наверстать потерянное время. Да только вороной его словно распробовал медленной езды и вошел во вкус, никак не желая проявлять привычную резвость. В итоге Эрик столкнулся с тем, что кассорийцы успели перекрыть дорогу в Скейр.

-Еще эля? - спросил трактирщик, не успев в очередной раз отвести глаза, когда Эрик на него покосился.

-Еще эля.

До вечера спешить ему было некуда. Днем пытаться проскользнуть мимо завоевателей - чистое самоубийство. А Эрику после приключения с похищением Мальтори по неведомой ему причине вдруг опять жить захотелось.

Бывает ли так, чтобы над погребальным костром возлюбленной дым не успел рассеяться, а жить уже снова хочется? Бывает. Но не с Эриком. И не после того, что он успел увидеть за прошедшие с момента смерти Эрви дни. Мир вокруг весь какой-то невеселый, угрюмый - с чего бы? А вот.

Меч, конечно, Эрик от ржавчины отчистил. Долго думал, какое бы найти применение бесполезному клинку, расстаться с которым он не мог. И надумал почистить рыбку.

Рыбу в Скейр навезли эйтории. Собственные припасы Сиккарты никак не были рассчитаны на вторжение армий со всего севера и запада, и заморские гости понимали это лучше местных, когда брали с собой в дорогу такое количество вяленой и соленой рыбы. Поначалу, по словам трактирщика, у постояльцев треска даже пользовалась популярностью.

Рыбу Эрик любил с детства, и долгие годы вдали от побережья уж никак эту любовь выветрить не могли. Но вот чистить ее не умел, и любопытные взгляды трактирщика его непривычно смущали. Хорошо, что он взялся за меч - это можно списать на Старшую странность. Вот если бы миакринг увидел, что Эрик и ножом рыбину разделать неспособен, тогда можно и со стыда сгореть.

Рука Эрика замерла над зверски располосованной треской. Он удивленно прислушался к собственным ощущениям. Надо же, какие глупые, суетные, ничтожные вещи беспокоят его. А ведь еще пару дней назад спал Эрик на скамейке под дождем, как бездомный бродяга, и все ему было трын-трава. Бывает такое? Нет, не бывает.

-Надо сказать, господин Старший, я впервые вижу, чтобы рыбу мечом чистили, - не сдержался наконец трактирщик. - Это у вас традиция такая?

Эрик спрятал невольную улыбку в бокал с элем.

Если свернуть ближе к Катасте, то распаханную равнину сменяют болотистые низинки и овраги. В целом местность в нижнем течении речушки напоминает холмы Эверин, только, конечно, ровнее. Верхом здесь проехать даже сложнее, чем месить грязь на своих двоих, однако бросать коня Эрик не хотел категорически. В одном он был уверен - врагов он на выбранном им пути не встретит, пока не свернет к городу.

Он не ошибся. Пока не сгустились сумерки, он изредка видел на западе конные патрули, однако в болота они не совались, даже если и замечали всадника на вороном коне. До темноты он успел пересечь самую топкую низину. Когда ночная мгла и висящая в воздухе водяная пыль окончательно скрыли от его взгляда и равнину, и близкие уже стены Скейра, и северных верховых, Эрику наконец попалась тропинка, ведущая в сторону города.

Почва была мягкой от сырости, и копыта жеребца ступали по ней тихо, почти бесшумно. Эрик не торопился. Насколько он успел разглядеть до темноты, от города его отделяло часа два пути. Нечего было загонять коня и выматываться самому. Ночи уже коротки, но ему всяко хватит времени и до города добраться, и придумать, как в него попасть через закрытые ворота.

Конь охотно разделил мнение хозяина. Дневной отдых в конюшне не прибавил ему прыти, шел он по-прежнему тяжело, под стать мыслям всадника.

Мысли же всадника одолевали не самые приятные. Утренняя жизнерадостность утонула в нескольких бокалах эля. И пусть миакоранское варево крепостью не отличалось, но Эрик чувствовал себя далеко не самым трезвым. Эль высвободил сдерживаемые мысли, сумерки заслонили мир и выпустили наружу образы, которых он бежал. Видения на грани пророчеств вставали перед его глазами, и напрасно вытирал он рукавом влагу с ресниц. Раз за разом из тумана над тропой вставал перед ним бревенчатый дом на высоких утесах Иссет-фиорда, манил приоткрытой дверью. Но сколько бы он ни вглядывался, не открывалась дверь.

И не мог он вспомнить лица Эрви, представить его себе даже и сотканным из клочьев тумана, теней по краям тропы и едва светящегося неба на закате. Напрасно только глаза напрягал. Чудилось ему, что слышит он ее голос, чувствует прикосновения рук к плечам - и только. С трудом сдерживался, чтобы не обернуться.

Задумавшись, он не заметил, как тропинка вышла на сухое место, и выступившие из темноты факелы застали его врасплох. Сначала ему показалось, что огни горят на городских стенах, однако то был лишь холм, и несколько огоньков, растянувшись в линию, спускались прямо на него. Прежде, чем Эрик успел сообразить, что происходит, его заметили, и бежать было поздно.

Мизерный шанс, что всадники с факелами окажутся арденами или эйториями, быстро исчез, едва он услышал резкие гортанные выкрики. Эрик знал, как звучит кассорийская речь. Рука потянулась к плечу, нащупывая рукоять меча.

Меча не было. Невероятно, но Эрик, похоже, забыл его в трактире. Он и не думал, что способен расстаться с клинком - ардены даже во сне оставляли свои мечи не дальше, чем на расстояние вытянутой руки.

Утешая себя мыслью, что клинок вряд ли помог бы ему хоть чем-то, Эрик придержал жеребца. Тот даже осел немного на задние ноги, но сразу же выровнялся.

Факелов было четыре, всадников - вдвое больше. Окружив его, они выкрикивали что-то на своем языке, которого Эрик не знал. Среди кассорийцев же не нашелся ни один, владеющий Старшей речью, и предводитель патруля жестами объяснил пленнику, чтобы он спешился.

Спрыгнув на землю, Эрик передал поводья одному из северян. Его обыскали, нашли нож и забрали его. Кто-то начал отвязывать от седла веревку, чтобы связать ему руки. Кто-то вскрикнул...