Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

Я тоже их ненавижу, хотела добавить она. И тебя ненавижу, и вообще всех на свете.

Через несколько дней объект их общей ненависти выступил навстречу армии завоевателей из холмов Эверин в боевом построении, упоминаемом в трудах графа Гисса по истории Севера и Запада под названием 'фаланга'.

-Фаланга, чтоб я сдох! - надрывался граф Гисс. - Галак, ты только посмотри! Фаланга арденов!

Передние отряды армии замедлили ход; задние тоже начали приостанавливаться - поднимаясь из балки, они еще не видели врага. Но оброненное графом слово "фаланга" пошло гулять по рядам. У простых солдат оно ассоциировалось с чем-то древним и непобедимым.

-Все мы сдохнем, ваше сиятельство, - мрачно заметил не разделявший восторгов графа темник. - Если сей же час не построим войска. Лорбаэн, живо в обоз!

Залп стрел со стороны холмов проредил авангард, и девочка сочла за лучшее подчиниться. Не удержавшись, она бросила последний взгляд на фалангу: сомкнув щиты, она надвигалась на завоевателей, Лорбаэн не могла не восхититься производимым арденским строем впечатлением. Действительно страшновато.

Битва осталась вне ее поля зрения. До самого вечера она сидела в фургоне с элем, слушая треп возницы и с нетерпением ожидая новостей с поля боя. По сути, ее не интересовало, кто победит. Если бы две армии уничтожили друг друга - это был бы лучший выход.

Уже в сумерках Лорбаэн услышала слово 'победа'. Выкрикнул его на своем невыносимом языке истонец Броганек, ворвавшийся в фургон с громогласным требованием налить ему эля как величайшему из всех героев. Возница заупрямился, Броганек сослался на личный приказ самого графа и после того, как Лорбаэн перевела его слова, получил-таки свой бочонок.

-Идем праздновать, ралдэн, - позвал он. - Мы победили. Пора делить добычу.

Их лошади галопом пронеслись по пологому склону балки и вырвались на поле, устланное мертвыми и умирающими. Среди них медленно перемещались живые в поисках раненых либо добычи, либо того и другого сразу.

Отряд Броганека уже собрал с мертвых арденов достаточно, чтобы снарядить еще один такой отряд. В куче кожаных доспехов, мечей и копий очень редко попадались перстни и браслеты - мужчины арденов не питали страсти к украшениям. Отдельно лежала гора сапог, снятых с убитых. Броганек удовлетворенно осмотрел добычу и спешился.

-Идем, - сказал он, вручив бочонок одному из своих воинов, забрал у него факел и передал Лорбаэн. - Хочу сам поискать.

Она пошла за варваром. Переступила через первый труп...

Лучше дым! Лучше дым и грезы, сухая и чистая ненависть. Все лучше, чем еще теплые тела еще недавно живых людей, чем остекленевшие глаза и жуткие, даже в мечущемся свете факела жуткие раны, черные потеки и пятна застывшей крови. Сладок дым, но ужасна эта бойня.

'Я не привыкла, - говорила та часть ее души, что недавно пылала ненавистью, а теперь стыдливо прятала голову под крыло. - Но я привыкну. Мне будет нравиться. Я буду наслаждаться, как... да как вот этот варвар Броганек!'

Броганек, однако, не наслаждался. Выражение его лица напоминало покупателя на рынке, выбирающего и высматривающего что получше. Если перед Лорбаэн лежали трупы и только трупы, истонец видел одни лишь доспехи, оружие, украшения и сапоги. Одежда его почему-то не интересовала. Иногда казалось, что он готов спросить: 'Почем?'

-Ай-ай-ай, ралдэн! - он покачал головой, увидев выражение ее лица. - Нехорошо. Не для женских глаз, я и забыл. Иди хлебни эля, я тут сам справлюсь.

Броганек протянул руку, чтобы забрать факел, и только теперь понял, что Лорбаэн неотрывно смотрит в одну точку.

-Ну ты умница, ралдэн! - воскликнул он, проследив за ее взглядом. - Хороший доспех. Бронза, но заговоренная. Девяносто и девять из сотни стрел отразит, девяносто и девять из сотни ударов выдержит. Слышал о таком, но не видел. Броганек теперь непобедимый, Броганек никому не позволит сотый удар нанести. Э, да он живой, ралдэн! Оглушили, наверное. Сам арденский полководец, я помню. Ну, ралдэн, половину награды, что за него выложит граф Гисс, твоему темнику отдам. Скажу, чтобы пошил тебе платье из аглайльского бархата.

Он легонько пнул человека в бронзовом панцире. Тот со стоном открыл глаза и встретился взглядом с Лорбаэн. Она узнала, узнал и он.

-Вставай, трофей, - Броганек для ясности дернул подбородком вверх. - Будешь вести себя тихо, обещаю не бить. Негоже, ралдэн, полководца и великого воина в плену унижать. Смотри, скольких врагов он сразил. Один против многих бился. Тут не доспех, тут великая храбрость нужна. Ралдэн, ты чего? Он же живой.

Бордовая кровь камня. Непроницаемо-черная ткань платья, странного балахона без пояса и украшений, с широкими свисающими рукавами. Голос, привыкший повелевать, и четыре пары глаз позади, молчаливых свидетелей и судей. Бесстрастных глаз, всегда и везде невозмутимых, и бесстрастных каменных душ, из темно-красного камня, похожего на кровь, в серебряной оправе: холодные камни в роскошной оправе - но камни. Четыре камня цвета крови.

И один из четырех камней, поверженный и испуганный, лежит у ее ног. Он жалок, беззащитен и боится. Каменный арден боится.

-Имя? - глухо спросила она.

-Ладирах ЭахЛесмар. - его голос действительно дрожит?

-Ты убил Блераэха ЭахТаранда.

-Да, - он боялся, но не молил ее о пощаде, не унижался. Она и не рассчитывала увидеть его униженным. Страха было достаточно.

-Кто остальные? Кто главный, кто еще трое, что были с тобой?

Он... колебался. Глядя ей неотрывно в глаза, он видел больше, чем просто жестокую девочку. Ей вспомнилось, что у Старших очень часто в критические моменты обостряется пророческий дар. Лорбаэн стало интересно, что именно видел он в ее глазах, ведь одно лишь видение заставляло его сомневаться, выдавать ли ей имена остальных. Но вот он внезапно успокоился и даже перестал дрожать. Закрыл глаза.

-ЭахВеррел, ЭахНодер, ЭахТислари.

-Четвертый, - напомнила она. - ты забыл четвертого.

-ЭахТислари, - тихо выдохнул он. - два ЭахТислари. Барон и... Верховный прорицатель.

Броганек уже успел заскучать.

-Что за неправильной речью ты говоришь? - поинтересовался он. - Твоя родная речь?

-Нет, - она резко мотнула головой. - Мой родной - язык Кагониса.

-Речь Кагониса - почти правильная. - одобрил истонец. - А что же это за речь, которой ты говорила?

-Речь Старших севера.

Броганек задумчиво почесал пятерней затылок.

-Речь арденов - это самая правильная речь. Но, ралдэн, я не понял из нее ни слова. Как же так?

-Пожалей ЭахВеррела, девочка, - проговорил, сдерживая стон, человек в бронзовом доспехе. - Он пытался отдать свою жизнь за жизнь твоего отца. Я ему не позволил.

-Он останется жить, - ответила Лорбаэн и обернулась к Броганеку: - Снимай с него доспех.