Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

-Конница вышла в поле, - известил меня Вальд.

Хроникер, летописец, историк - ему и надлежит любые потрясающие события воспринимать спокойно, отстраненно. Мне, как полководцу, спокойствие тоже приличествует. Но вот только при виде нерберийской конницы, внезапно появившейся на вересковой пустоши, спокойствие меня покинуло. Тем временем конные отряды под флагом Стикра с места взяли темп и подозрительно быстро устремились к замку. Пехота под холмом тоже пришла в движение.

Елки зеленые, да что же это за согласованность такая? Не по-нерберийски это!

-Башня остановилась, - констатировал Вальд.

У меня пар повалил из ушей.

-Лучникам - обстреливать башню! Ворота - открыть! Сотнику Мэрали - атаковать эту хрень на колесиках!

Не зная, что бы еще такого приказать, я рванулся к бойнице. Башня и впрямь стояла. Почти на самом краю столь хитроумно устроенного прошлой ночью подкопа. Я не понимал, как враги смогли его обнаружить - замаскирован он был отменно.

Грохот где-то наверху показался мне совершенно нездоровым.

-Катапульты, - заметил Вальд. - к сожалению, несколько мощнее, чем я ожидал. Стены замка не выдержат продолжительного обстрела такими снарядами.

Секироносцы уже лезли на подъем к замку. Числом они превышали воинов Мэрали раз в семь-восемь. На подходе была и конница - на ровном участке серпантина она могла сыграть решающую роль. И еще Катаар знает сколько войска было у них в резерве.

Хоть отход труби. Лажа всем лажам! Оторвавшись от бойницы, я поймал взгляд Арвариха.

Взгляд этот мне совсем не понравился.

Эрик. Гордость.

Эта сосна, наверное, помнила то время, когда арденские поселения были свободны. Когда страной, прежде носившей имя Риммарави, правил герцог Эрган Второй, а его сын Элваих еще не получил прозвище 'Серый волк'. Она была задолго до рождения Эрика - а ведь и Эрик был уже не так молод. Да что там - она была до рождения Уивера ЭахТислари. Она была. Эрик изрубил ее в капусту.

Пот катился по его лицу бурной рекой. Он оперся на свой меч-бастард, чтобы отдышаться - не так-то просто изрубить в щепки четырехсотлетнюю сосну.

Меч выдержал это испытание с честью. Другой бы давно затупился. Эрик тоже выдержал. Другой бы давно повалился без сил, не чувствуя рук, плечей, спины, забыв о том, что у него есть тело и душа. Он - чувствовал, это-то ему и не нравилось.

Но на этом пятачке меж скал, нависшем над океаном, были еще сосны. Уничтоженная им была еще не самой большой.

Эрик огляделся.

День уже клонился к вечеру. С океана тянуло прохладой. Неяркие лучи солнца бродили в густо-зеленой хвое, являя глазу очарование этого места, которое не смог загубить своим мечом Эрик.

Он злобно ухмыльнулся.

-У меня много времени. Я вырублю все сосны, а потом по камушку раздроблю скалы.

-А что ты сделаешь с солнцем? С ветром? С океаном? Со своей памятью, в которой это место по-прежнему прекрасно?

Голос Филласта не содержал упрека. Он просто спрашивал - так, словно вопрос даже не был риторическим.

-Ты нечасто покидаешь свою башню, Филласт. Что привело тебя сюда?

Прежний спустился по тропе меж скал и подошел к Эрику.

-Мне здесь нравится. Мне нравилось это место еще до того, как Катаар создал людей. Здесь красиво.

-Я срубил сосну.

Взгляд Филласта, устремленный на Эрика, был очень серьезен.

-Это плохо. Ты больше никогда не увидишь это место таким, каким ты его помнишь.

-А ты, Филласт?

Эльф пожал плечами.

-Я видел его разным.

Не понять ему Прежних. У них совершенно другая система ценностей. Они смотрят на мир как бы со стороны, зачастую с очень неожиданной стороны. Или это только эльфы, а может, только Филласт? Других Прежних Эрик на своем веку не встречал.

-Как себя чувствует Верховный прорицатель?

Филласт неожиданно улыбнулся. Странно выглядела улыбка на этом лице без возраста, треугольном, слегка вытянутом, с острым подбородком, тонкогубым ртом, раскосыми глазами и высоким лбом, на который падали пряди редких волос золотистого с серебром цвета. Как вроде улыбнулся апрельский день, клонящийся к вечеру.

-Достаточно хорошо, чтобы покинуть замок еще до того, как я успел его проведать. Если Уиверу что-то втемяшилось в голову, его не остановить.

Эрик сжал зубы. К Верховному прорицателю у него была пара вопросов. Даже, если разобраться, всего один: 'Зачем?'

Зачем все это с ним? Кому от этого станет легче?

-Идем обратно в башню? - спросил Филласт, глядя ему в глаза.

Эрик чуть заметно мотнул головой.

-Боишься?

Кому другому Эрик рассмеялся бы в лицо. Этому же, странному Прежнему, которому чужда людская мораль, он хотел сказать правду.

Эрик боялся возвращаться в башню. В башне была Эрви, его любовь, боль и мучение. Его судьба. Ему было страшно видеть ее.

-Идем! - он шагнул вперед так резко, что Филласт еле успел отступить в сторону.

Подъем!

Подъем заканчивается.

Подъем...

Тропинка выскочила на ровное место. Меж косматыми лапами сосен проявились очертания башни.

Вообще, куда это он так торопится? Зачем? Может, остановиться? Остановиться. Вернуться. Бежать. Бежать без оглядки.

Шишка на тропе. Обычная сосновая шишка. Белки давно утратили к ней всякий интерес. Лежит себе в рыжих прошлогодних иголках хвои и вечнозеленых, вечных в своей зелени травинках. Никуда не торопится. Вечнозеленых, вечных травинках... Травинках. Вечных и зеленых. Нет цели, нет смысла - но разве это так важно для обычной сосновой шишки? Важно ли это вообще?

Поворот. Пень. Старый пень. Откуда здесь пень? Или он такой же вечный, как травинки? Есть лес - есть и пень. Идя по лесу, хочется иногда сесть, отдохнуть, подумать. Не сидеть же на травинках, вечных и зеленых? Есть пень. Хочется сесть и подумать. Отдохнуть. Вечный и зеленый пень. Отдохнуть и подумать. Но так не хочется думать! Сесть бы и отдохнуть, ни о чем не думать. Погреться на апрельском солнышке. Услышать песни лесных птах, гудение жука в хвое. Забыть обо всем. Вдохнуть солоноватый ветерок с океана. Он - сам по себе, ветерок - сам по себе. Забыть и отдохнуть.

Гудение жука в хвое. Хвое вечной и зеленой. Зеленый жук, зеленая хвоя. Зеленый-зеленый-зеленый!... Или этот бред кончится, или его стошнит.

-Так ты идешь?

-Иди, Филласт. Я... скоро приду.

Тошнота отступает. Легче. Уже легче. Сходить с ума не стоит.

Пень. Если он на него сядет, то не пойдет вообще никуда. И никогда. Зачем садиться? Чтобы отдохнуть, надо сначала устать.

Поворот. Еще поворот. За следующим поворотом будет башня.

Разве ему есть еще куда идти? Почему тогда не идут ноги, не хотят, словно они тоже - сами по себе?

За поворотом будет башня, а в башне будет Эрви.

Ему есть, куда идти! Есть! Туда, где звенит сталь, хрипят кони и льется кровь, где сила и слава, где гордые воины за что-то сражаются, убивают врагов и погибают сами, и память о них пребудет в веках, где мудрые полководцы творят победы - почет им и уважение воинов, благосклонность сильных и любовь слабых.