Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

-Мигронт, - прошептала завороженная величественным зрелищем Лорбаэн, и Броганек не услышал ее голоса в шуме огромного лагеря.

Они смотрели, как через открытые ворота Скейра выходят на мост отряды пехотинцев и всадников; иные вливались в лагерь на берегу, но большинство, как успела заметить Лорбаэн, уходили по тракту в холмы. Дорога на Гирисскую равнину лежала в стороне, они вдвоем здорово отклонились от нее к западу. Возможно, это и спасло их, но одновременно не облегчило поиски пути в лагерь графа Гисса.

Замерев на склоне холма, обращенном к ощетинившемуся, готовому дать последний бой северу, Лорбаэн чувствовала, что начинает понимать Рава, своего брата. Не того, недавнего Рава, встреченного ей в холмах, взрослеющего звереныша, лишенного людьми доброты и снабженного взамен маленькими острыми клыками, но тогдашнего мальчика из Гириса, того, который невольно тянулся к людям вокруг, к величественным и загадочным арденам и тупым и злым мальчишкам-миакрингам. Да, в единстве этих двух совершенно разных народов, идущих на отчаянную битву с ясным взором и уверенностью в чем-то, недоступном пониманию врагов, было нечто, что вызывало необъяснимое восхищение. И эйтории - не могли же они, кто уже больше тысячи лет стоял в стороне от чужих войн, прийти на помощь своим бывшим врагам просто так, из рыцарства? Эйториев Лорбаэн все еще где-то в глубине души уважала.

Вот только до сих пор не могла она понять, почему столь восхитительные и правильные ардены лишили ее родителей, семьи, дома... места в этом мире. Не убили ведь, нет. Значит, не в ней было дело, но - в ком же тогда? Если Блер и Кэрда совершили преступление, то плод их злодеяния не менее ужасен, чем они сами. Почему же тогда она живет? Почему мучается? Почему ненавидит?

-Они что-то строят, - вполголоса заявил Броганек, указывая рукой вниз. - Надо посмотреть.

-Зачем? - не поняла она. - Нас же поймают!

Броганек обернулся к ней с самым что ни на есть серьезным видом.

-Мы прошли дальше, чем остальные, кто был послан в разведку. Будет глупо сейчас не рискнуть. Мы узнаем, что затевают враги, и принесем весть остальным. Я, - подчеркнул он. - узнаю. Ты останешься здесь. Если меня поймают, ты вернешься и расскажешь о том, что мы увидели.

-Ну да, конечно, - фыркнула она. - Я пойду с тобой... не трогай меня! Ты меня тут привяжешь, и я не смогу вернуться, если тебя схватят. Понял?

Броганек сердито посмотрел на нее.

-Тогда и я не пойду. Но ты больше никогда...

-Тихо, не говори последних глупостей, - она неожиданно для истонца протянула ладонь и зажала его рот, готовый наговорить невесть каких угроз. - Я знаю язык арденов, миакрингов и немного понимаю речь Старших запада. Ты не говоришь ни на одном из тех языков, что я назвала. Да, ты сможешь увидеть - но разве твои уши поймут хоть слово?

Броганек моргнул, глядя в ее глаза. Затем медленно отстранил ее руку.

-Ты хитрее лисы, ралдэн. Тот мужчина, что осмелится взять тебя в жены, будет самым честным мужем из всех мужей, и все равно ему несдобровать.

Странные постройки, на которые обратил внимание Броганек, с этой стороны подходили довольно близко к зарослям. Кое-где их уже начали расчищать, но местами к непонятным деревянным сооружениям можно было подобраться незамеченными. Вечерело, солнце уже скрылось за холмами, когда Броганек и Лорбаэн, по самые брови в болотной грязи подползли к возводимому частоколу. Да, как и следовало ожидать, это были укрепления.

Не было патрулей - видимо, они остались позади, в холмах, а двое забредших Катаар знает куда разведчиков просто случайно миновали их. Однако Лорбаэн уже так не думала. Скорее всего, заградительные отряды защитников севера не столько оберегали от чужих глаз происходящее на берегу Арриса, сколько стерегли собственно армию графа Гисса - так было проще. Встреченный отрядом Броганека рыцарь-эйторий с пехотинцами был тому подтверждением. Напротив, те воины, что попались им вчера и позавчера, очевидно не занимались патрулированием, а просто куда-то направлялись.

С наступлением сумерек строители, если они и были, покинули частокол. Темная стена впереди не имела просветов, но в тех местах, где находились деревянные башенки и площадки для воинов, можно было заметить отсветы лагерных костров. Шум не стих и ночью, приготовления, какие бы они ни были, велись полным ходом.

-Я полезу на ту сторону, - шепнул ей в ухо Броганек. - и не спорь, ралдэн. Я вернусь, а ты дождешься.

Ранее казавшийся подобным медведю, в ночи истонец больше смахивал на горного кота - крупного, но ловкого зверя, бесшумно крадущегося к добыче. Темная массивная фигура неслышно подкралась к стене из острых с верхнего края бревен. Замерла, только лежащей в кустах девочке было заметно шевеление - видимо, Броганек плел из своей походной веревки, с которой не расставался ни один всадник из Истона, аркан. Так ли это было на самом деле, или воображение Лорбаэн слишком увлеклось этой игрой в героев, но только отсветы пламени на ближайшей башне вдруг усилились, и вскоре показались люди с факелами, много людей, чьи шлемы и доспехи в ночи отражали яркое пламя. Броганека предупредить она не успела, но тот и сам, похоже, заметил появление врагов и затаился. Затем Лорбаэн услышала голоса, и больше не колебалась. Она пригнулась как можно ближе к сырой земле низины и поползла вперед.

Броганек ее не ругал - неподходящими было и время, и место. Напротив, он указал рукой в сторону башни, а затем приложил ее к уху. Она кивнула и медленно поползла туда, где падал сверху свет факелов, однако узкая полоса земли у самого частокола оставалась в тени.

Сначала ей сложно было различить, о чем говорили люди вверху - слишком много было голосов, да и Старшая речь арденов, перемежаемая северным миакоранским диалектом, а порой и эйторийским языком, плохо укладывалась в ее голове в осмысленные фразы. Через некоторое время в общем гуле голосов она смогла выделить три, доминировавших над остальными. Единственно, что эти три и вносили в слышимое ей наибольшую сумятицу.

Один из говорящих, судя по чистоте произношения, был арденом. Он пользовался как своим родным языком, так и миакоранским. Напротив, другой, более резкий и властный, принадлежал скорее миакрингу. Третьего из беседующих Лорбаэн определила для себя как эйтория, так как его акцент не был похож ни на один другой их встречавшихся ей. Эйторий говорил только речью арденов, но порой обращался на своем родном языке к кому-то, кто не участвовал в разговоре этих троих. Она поняла, что понимает слова, но не всегда улавливает их смысл, и решила молча слушать и запоминать. Потом, вдвоем с Броганеком, они разберутся.

-Не будет ли более мудрым разместить в этих укреплениях мою дружину и ополчение Скейра? - спросил властный, тот, кого Лорбаэн сочла миакрингом. - Граф Гисс, по слухам, невеликий полководец, он проиграл однажды войну в своей родной Гиссане. Но он и не полный дурак. Если защитников будет слишком мало, он догадается, что здесь ловушка.