Ольга Романовская - Паук раскинул сеть (СИ)

Ничего, Брагоньер это проверит. Герцог темнил, но ему придётся раскрыть все свои тайны.

Брагоньер не стал снимать перчаток и без приглашения отправился на второй этаж. Планировка всех богатых особняков одинакова, соэр без труда отыщет обе спальни: отца и дочери. В голову непроизвольно закрадывалась мысль о странностях министра. Погибшая служанка надела туфли Натэллы, чтобы понравится любовнику. По вырванному в сердцах признанию, герцогу нравились подобные переодевания. С одной стороны, это может оказаться безобидным развлечением, вроде того, что так расслабляло Эллину, с другой, министр мог питать к дочери отнюдь не отцовские чувства, возможно, подсознательные. Одно несомненно - Арлан ли Сомераш обожал Натэллу, чем и воспользовались похитители. Иных рычагов воздействия на министра не было, Брагоньер это знал.

- Куда вы? - остановил соэра грозный окрик.

- Выполнять свои прямые обязанности, - перстень инквизитора занял своё законное место на пальце. - У меня к вам много вопросов, ваше сиятельство, и вы на все ответите.

- Вы забываетесь, благородный сеньор, - министр решительно шагнул к Брагоньеру.

Тот даже бровью не пошевелил, так и остался стоять, где стоял. Грозный взгляд герцога тоже не возымел действия.

- Ваше сиятельство, вы сами позвали меня, - напомнил Брагоньер. - И я настоятельно прошу не вмешиваться в дела следствия. Необходимую бумагу о неразглашении я подпишу, взамен потребую полной откровенности. Вы достаточно солгали сегодня.

Губы герцога побелели от гнева. Глаза потемнели, напомнив грозовое небо. Далее последовал и раскат грома.

- Баронет, вы помните, какой пост я занимаю? - Брагоньер кивнул. - Помните, какой занимаете вы? - Снова кивок. - Тогда я напомню вам приказ его величества и дополню его своим. И вы подчинитесь.

- Как пожелаете, ваше сиятельство, - пожал плечами соэр и, обойдя министра, направился к входной двери. - Доброго дня и милостей Сораты вашему дому.

Брагоньер не собирался проводить ни минуты в этом особняке. Если герцог решил, что нашёл комнатную собачку, то ошибся. Либо тот позволяет ему вести расследование, либо поручает поиски девушки кому-то другому.

Гордость против гордости.

Министр остановил Брагоньера, когда тот уже переступил порог. Из голоса ушёл гнев, осталась только ледяная вежливость.

- Я согласен.

Соэр остановился, но сделал вид, будто не расслышал. Герцогу пришлось повторить и сдержанно извиниться. Брагоньер оказался намного упрямее, нежели предполагал министр.

- Но вы подпишите бумагу о неразглашении, - поспешил добавить герцог, чтобы подпортить победу соэра. - Я сам её составлю.

- Хорошо, я посмотрю и, если сочту возможным, подпишу.

Министр не ответил и повёл гостя в свой кабинет. По дороге отмахнулся от дворецкого с подносом писем и велел не беспокоить.

- И да, - прищёлкнул пальцами герцог, поморщившись, и указал на спутника, - отвечайте на все его вопросы и открывайте все двери. Чай, кофе, вино, коньяк - что пожелает.

Брагоньер отметил пренебрежительность тона, но промолчал. Он понимал, это месть за попытку манипулировать собой. Того, чего хотел, соэр добился, а отношение министра его не волновало. Брагоньер доподлинно знал, на карьере данный инцидент не отразится, более того, авторитет соэра наоборот поднялся в глазах министра. Арлан ли Сомераш фактически извинился и подчинился, хотя соэр балансировал на грани.

Кабинет герцога полностью соответствовал его статусу: всё основательно, дорого и составляет единый ансамбль. Но опытный глаз подметил, за порядком следит прислуга, а вовсе не хозяин. Герцог бывал в Трие наездами, и комната не хранила следов никаких пристрастий владельца. Даже у педантичного Брагоньера нашлась пара специфичных вещей, вроде очинённых потёртых карандашей, стопки писчей бумаги, год за годом покупаемой в одной и той же лавке, пары безделушек, подаренных подчинёнными, любимой фляжки с коньяком и прочего. Тут же - мёртвая комната, будто гостиница.

Герцог сел в кресло, предложив гостю занять место напротив. Брагоньер походя отметил: телячья кожа тончайшей выделки, красное дерево. Дорого и привычно. Эллина бы стеснялась, соэр же привык к пышным интерьерам, и сам сидел в похожем кресле. Покойный баронет, отец Брагоньера, оставил ему кабинет в лучших традициях тордехешской аристократии, хотя сам соэр предпочитал бук и тис.

Рука министра выудила лист гербовой бумаги высшего качества. Обмакнув перо в чернильницу, даже не проверив, есть в ней чернила, герцог ровным почерком, совсем не вязавшимся с образом безутешного родителя, вывел обязательство о неразглашении.

- Вот, ознакомьтесь, - министр промокнул лист и протянул Брагоньеру. - Всё стандартно, но вдруг.

Соэр внимательно ознакомился с бумагой, внёс пару мелких исправлений и подписал окончательный вариант. Отныне Брагоньер обязался хранить в тайне 'скелеты' дома Сомераш, но ровно до тех пор, пока они не становились уликами в деле. Тогда соэр получал право обнародовать их в суде с устного согласия герцога.

- Итак, когда все формальности улажены, я хочу услышать правду.

Брагоньер откинулся на спинку кресла, буравя взглядом собеседника. Министр ответил едва заметной усмешкой и таким же тяжёлым взглядом.

- Напоминаю, ваша светлость, сейчас я инквизитор, а нам положено копаться в грязном белье. Это не доставляет мне удовольствия, я не желаю вас унизить, - мягко пояснил соэр, сознавая, с кем разговаривает.

- Спрашивайте, - глухо ответил герцог, зеркально повторив позу собеседника.

- Итак, вопрос первый. Каково ваше отношение к дочери? Со мной как с врачом, ваша светлость, осуждать не стану.

Глаза министра гневно сверкнули, кулак смял черновик соглашения.

- Ещё слово, и вы покинете мой дом раз и навсегда, - сквозь зубы процедил он.

- Не каждый пожелает видеть на любовнице одежду и туфли дочери, это наводит на определённые мысли.

- Я ей отец! - прорычал герцог и, сделав пару судорожных глубоких вздохов, заставил себя надеть прежнюю маску спокойствия. - Я не испытывал плотского влечения к Натэлле. Вещи Дениза брала не ради меня: она любила покрасоваться, изобразить леди. Иногда изображала и в постели. Да, немного... - он замолчал, подбирая слова, - непристойно позволять горничной в вещах дочери ложиться в вашу постель, но оставим это на моей совести. О Натэлле я в эти минуты не думал, вещи дочери оставались чистыми. Вы понимаете, о чём я.

Брагоньер кивнул. Значит, всё-таки любовные игры. Кто бы мог подумать, что министр любит маскарад в постели?

- Как долго длилась ваша связь с горничной?

- Конкретно с этой? - герцог задумался. - Полгода, кажется. Дениза меня полностью устраивала. И полежать, и поговорить, и желания исполнить.