Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1

— Ты можешь поверить, что они хранили это здесь? Это полное собрание, они были в шкафу в ванной комнате. — Она подняла книгу, которую читала. Невероятно, но это был старый экземпляр «Мира в стенах».

— У меня было точно такое же издание, — сказала Элис. На обложке был изображён Мартин Чатвин, проходящий через старые напольные часы: его ноги всё ещё были в этом мире, а изумлённая голова уже исследовала Филлори, которая была изображена как заводная зимняя страна чудес в стиле диско 1970-х.

— Я так давно их не видела. Боже, помнишь Уютную Лошадку? Ту большую бархатную лошадь, которая просто везде таскала тебя? Я так её хотела, когда была помладше. Ты читал их?

Квентин не был уверен, насколько можно показать его одержимость Филлори.

— Возможно, я пролистывал их.

Элис ухмыльнулась и вернулась к чтению книги.

— Почему ты до сих пор считаешь, что можешь что-то скрывать от меня?

Квентин положил руки за голову, откинулся на подушку и посмотрел на низкий, наклонённый потолок. Что-то было не так. В этом было что-то от отношений между братом и сестрой.

— Вот. Присоединяйся.

Он поменял кровать и лёг рядом с Элис, слегка пододвинув её в сторону, чтобы освободить место на узкой кровати. Она подняла книгу в мягкой обложке, и они вместе молча прочитали несколько страниц. Их плечи и руки соприкоснулись. Квентину казалось, будто кровать стояла в поезде, который очень быстро движется, и если он выглянет в окно, то увидит за ним мелькающий пейзаж. Они оба очень осторожно дышали.

— Всегда не понимал всю эту историю с Уютной Лошадью, — сказал Квентин через некоторое время. — Во-первых, она только одна. Есть ли где-нибудь целое стадо таких лошадок? Но тогда это слишком практично. Можно подумать, что кто-нибудь уже приручил бы их.

Она стукнула его по голове корешком книги.

— Кто-то злой. Ты не можешь сломить Уютную Лошадку, она — свободный дух. В любом случае, она слишком большая. Я всегда думала, что она механическая, что кто-то как-то её собрал.

— Кто, например?

— Я не знаю. Волшебник. Кто-то в прошлом. В любом случае, Уютная Лошадка только для девочек.

Джэнет просунула голову в комнату. Похоже, внизу все разошлись.

Джэнет просунула голову в комнату.

— Ха! — сказала Джэнет. — Не могу поверить, что вы читаете это.

Элис инстинктивно отодвинулась от Квентина на дюйм, но он даже не шевельнулся.

— Как будто ты её не читала, — сказал Квентин.

— Конечно, читала! Когда мне было девять лет, я заставила свою семью называть меня Фионой в течение двух недель.

Она исчезла, оставив за собой приятную, бесследную тишину. Комната охлаждалась по мере того, как горячий воздух покидал комнату через полуоткрытое окно. Квентин представлял, будто он поднимается невидимой плетёной струёй воздуха в чистый летний день.

— Ты знала, что семья Чатвин на самом деле существовала? — спросил он. — В реальности. Предполагается, что они жили по соседству от Пловера.

Элис кивнула. Теперь, когда Джэнет ушла, она подвинулась обратно.

— Хотя это печально.

— Почему?

— Ты знаешь, что с ними произошло?

Квентин покачал головой.

— Об этом есть книга. Большинство из них, когда выросли, не занялись ничем примечательным. Домохозяйки, страховые магнаты и всё такое. Я думаю, что один из мальчиков женился на богатой наследнице. Одного убили во время Второй мировой войны. Но ты знаешь, что приключилось с Мартином?

Квентин покачал головой.

— Ну, ты же знаешь, как он исчезает в книге? Он действительно исчез. Он сбежал, или с ним случился несчастный случай, или что-то ещё. Но однажды после завтрака он просто исчез, и его больше никто и никогда не видел.

— Настоящий Мартин?

— Настоящий Мартин.

— Боже. Это печально.

Он пытался представить её себе, эту большую, розовощёкую английскую семью с непослушными, мягкими волосами: он представил себе их семейный портрет в сепии, в белой теннисной форме, с зияющей дырой, развёрзнувшейся в середине. Угнетающая новость. Медленное, чинное принятие. Непроходящая рана.

— Это заставляет меня думать о моём брате, — сказала Элис.

— Я знаю.

При этом она внимательно на него смотрела. Он посмотрел на неё в ответ. Это была правда, он действительно знал.

Он приподнялся на локте, чтобы смотреть на неё сверху вниз; воздух кружился вокруг него возбуждёнными пылинками. — Когда я был маленьким, — медленно произнес он, — и даже потом, когда я стал старше, я завидовал Мартину.

Она улыбнулась ему.

— Я знаю.

— Потому что я думал, что он наконец-то сделал это. Я знаю, что это должно было быть трагедией, но мне казалось, будто он сорвал куш, сломал систему. Он смог остаться в Филлори навсегда.

— Я знаю. Я понимаю. — Она положила руку ему на грудь. — Это то, что отличает тебя от всех остальных, Квентин. Ты на самом деле всё ещё веришь в волшебство. Ты же понимаешь, что больше никто в него не верит? Я имею в виду, мы все знаем, что магия реальна. Но ты действительно веришь в это. Не так ли?

Он почувствовал волнение.

— Это неправильно?

Элис кивнула и улыбнулась ещё шире.

— Да, Квентин. Это неправильно.

Он поцеловал её, сначала нежно. Затем он встал и запер дверь.

Так всё и началось, хотя на самом деле всё начиналось долго. Сначала всё было так, будто они избегают наказания за что-то, опасаясь, что невидимая сила может остановить их. Но когда ничего не произошло, и не было никаких последствий, они потеряли голову. Они жадно и небрежно срывали друг с друга одежду, не просто из-за того, что хотели друг друга, — они горели желанием потерять голову. Всё было, как в фэнтези. Звуки дыхания и шуршание ткани казались громом в этой маленькой невинной спальне. Одному Богу известно, что слышали внизу остальные. Он хотел прижаться к ней, чтобы увидеть, хотела ли она этого так же сильно, как и он, как далеко она зайдёт, и как далеко позволит зайти ему. Она не остановила его. Она прижала его к себе ещё сильнее. Это был не первый его раз, или даже не первый его раз с Элис, фактически, но всё было иначе. Это был настоящий, человеческий секс, и он был намного лучше, просто потому, что они не были животными — они были цивилизованными, излишне скромными и застенчивыми людьми, которые превратились в потных, похотливых, голых зверей, не благодаря магии, а потому, что в каком-то смысле они были ими всегда.

Элис и Квентин пытались скрывать то, что произошло между ними и редко говорили об этом даже между собой. Но остальные обо всём знали, и находили повод, чтобы оставить этих двоих наедине, чем Элис и Квентин пользовались. Видимо, они испытывали облегчение от того, что напряжение между ними наконец-то исчезло. То, что Элис желала Квентина так же сильно, как и он её, было удивительным. Он не видел большего чуда с тех пор, как приехал в Брейкбиллс. Квентину нелегко было в это поверить, хотя у него не было другого выбора. Его любовь к Джулии была обузой, опасной силой, которая держала его в холодном, пустом Бруклине. Любовь Элис была намного более реальной, и она окончательно связала его с новой, настоящей жизнью в Брейкбиллс. Это была не иллюзия. Это была самая настоящая реальность.