Майкл Салливан - Праздник зимы

Розворт недовольно поджал губы:

— Мне не нравятся оба. Да и вообще этот турнир был каким-то слишком скучным на мой вкус. Я предпочитаю кривляния Элгара или Гилберта. Они знают, как заигрывать с толпой. А в этом году финалисты серьезны, как монахи, и никто из них ничего интересного не сделал, разве что выбивал из седла соперников. Это неправильно, если вас интересует мое мнение. Рыцари готовятся к войне. Они должны инстинктивно стараться убить, а не нанести удар шестом в прочный грудной доспех. Я считаю, что во время поединков следует использовать настоящие боевые копья! И тогда нам будет на что посмотреть!

Когда закончилось последнее выступление, лорд-гофмейстер постучал окованным бронзой жезлом по каменным плитам пола, и Этельред встал. Разговоры прекратились, в банкетном зале наступила тишина.

— Друзья мои, — заговорил Ланис Этельред своим мощным голосом, — я обращаюсь к вам, чтобы сказать, что всегда буду считать вас своими друзьями, хотя скоро вы станете моими подданными. Мы вместе прошли долгий и трудный путь, пережили столетия тьмы, лишений, варварства и угрозы патриотов. Но теперь, всего лишь через два дня, опять засияет солнце и начнется новая эпоха. В этот Праздник зимы мы торжественно отметим возрождение цивилизации и начало нового века. Наш Господь Марибор возложит на мою голову корону, дающую огромную власть, и я клянусь быть верным его заветам и готов твердой рукой вести за собой людей. Я верну традиционные ценности, чтобы Новая империя стала для всего мира маяком, ослепляющим наших врагов.

Зал начал аплодировать.

— Надеюсь, вы получили удовольствие от благородной соколиной охоты и добытой дичи. Завтра финалисты нашего турнира сойдутся в поединке за звание лучшего рыцаря. Не сомневаюсь, что вы получите удовольствие от схватки двух умелых воинов. Сэр Бректон, сэр Адриан, где вы? Пожалуйста, встаньте. — Оба рыцаря с видимой неохотой поднялись на ноги, и весь зал дружно им зааплодировал. — Предлагаю тост за элиту Новой империи!

Этельред и все гости выпили в их честь. Регент сел, и Амилия жестом предложила музыкантам занять свои места. Во время предыдущих вечеров пары танцевали в свободной части зала. Амилия заметила сэра Бректона, одетого в серебристый камзол. Он направлялся в ее сторону. Подойдя к их столу, он поклонился Амилии и учтиво произнес:

— Прошу меня простить, миледи. Вы позволите мне пригласить вас на танец и насладиться вашим обществом?

Сердце у Амилии отчаянно забилось, мысли спутались. Совершенно позабыв, что не умеет танцевать, она встала, обошла стол и подала сэру Бректону руку.

Взяв Амилию за руку, рыцарь повел ее туда, где выстраивались пары. Она шла за ним, как во сне. Когда зазвучали первые такты танца, дивный сон превратился в кошмар. Амилия понятия не имела, что нужно делать. Она в течение нескольких вечеров наблюдала за танцующими, но так и не выучила последовательности движений. Она лишь помнила, что танец начинается с того, что все выстраиваются ровными рядами, и заканчивается тем же, а в середине танцоры касаются ладоней партнера и несколько раз подряд быстро меняются местами. Все остальное осталось для нее тайной за семью печатями. Как же ей хотелось вернуться на свое место и почувствовать себя в безопасности! Но она понимала, что если так поступит, то выставит себя в дурацком свете и унизит Бректона. Голова у нее слегка кружилась, но ей удалось ответить реверансом на поклон Бректона.

Катастрофа казалась неминуемой, она уже представила себе, что споткнулась, потеряла равновесие и упала. Придворные смеются, а по ее щекам текут слезы. Ей показалось, что она слышит, как они говорят: «Что с тобой случилось, как ты могла подумать, что стала одной из нас?» Даже уверенный взгляд Бректона не мог вернуть ей спокойствия.

Она перенесла вес с правой ноги на левую, понимая, что необходимо как-то двигаться в такт музыке. Если бы только она знала, какой ногой следует сделать первый шаг.

Внезапно музыка смолкла, и все замерли. Разговоры прекратились, слышались только тихие восклицания. Все встали, устремив взоры на вошедшую в большой зал ее августейшее величество императрицу Модину Новронскую.

Двое стражников с пятого этажа шли рядом с ней, когда она пересекала зал. Императрица надела парадное платье, в котором произносила речь с балкона, за спиной у нее развевалась роскошная мантия. Волосы у Модины были стянуты легкой сеткой, голову украшала императорская корона. Подбородок был высоко поднят, плечи расправлены, а осанка и манера держаться поражали своим изяществом. Когда она летящей походкой шагала сквозь притихшую толпу, то казалась бесплотной, словно мистическое существо, скользившее между деревьями в лесу.

Амилия несколько раз растерянно моргнула, поскольку была поражена не меньше, чем все остальные. Судя по изумлению, написанному на лицах гостей, появление императрицы произвело на них ошеломляющее впечатление. Все затаили дыхание, боясь пошевелиться.

Модина прошла вдоль главного стола к императорскому трону, пустовавшему во время всех предыдущих вечеров, немного помедлила перед ним, потом подняла изящную руку и сказала:

— Продолжайте, прошу вас.

Наступила долгая пауза, после чего снова зазвучала музыка. Сальдур и Этельред бросали на Амилию такие свирепые взгляды, что она вынуждена была извиниться перед Бректоном, сказав, что не может продолжать танец. У нее появилась причина, чтобы отказаться, хотя она и понимала, что теперь это не имеет значения. Едва ли кто-то, за исключением сэра Бректона, обратил на нее внимание.

Она вернулась к главному столу и встала за спиной у Модины.

— Ваше величество, — тихо спросила она, — вы уверены, что у вас достаточно сил, чтобы находиться здесь? Быть может, вы хотите, чтобы я проводила вас в ваши покои?

Модина даже не взглянула в сторону Амилии. Императрица окинула гостей изучающим взглядом и холодно произнесла:

— Благодарю вас, моя дорогая. Вы очень добры, но со мной все хорошо.

Амилия беспомощно оглянулась на Этельреда и Сальдура. У обоих на лицах застыло напряженное выражение.

— Я думаю, вам не стоит так рисковать, — сказал Сальдур Модине. — Вам нужно беречь силы для церемонии бракосочетания.

— Я уверена, что вы, как всегда, совершенно правы, ваша милость, и не стану задерживаться надолго. Тем не менее мой народ должен видеть свою императрицу. Марибор не поймет, если они подумают, будто я не существую. Не сомневаюсь, что многие не смогут отличить меня от простой молочницы. Будет очень грустно, если я появлюсь на собственной свадьбе, но никто не поймет, где невеста, а где ее подружки.

Недоумение в глазах Сальдура сменилось гневом. Амилия продолжала стоять за императорским троном, не зная, что делать. Модина постукивала пальцами по подлокотникам трона и кивала в такт музыке, наблюдая за танцующими. А Сальдур и Этельред замерли, точно статуи.