Глен Кук - Песни Умирающей Земли: Добрый волшебник

Альфаро окинул собравшихся быстрым взглядом. Скучающие осоловелые лица. Похоже, увиденное их не впечатлило.

— Это еще до меня было, — пробурчал обыкновенно молчаливый Визант Некроп. — А с учетом истории, явно мираж из прошлого.

У Мглы-над-Устлой-Водой вся листва вздыбилась, словно шерсть у рассерженного кота.

— Да будь это даже чистейшей правдой, нам-то что с того? — заявил он.

Посыпались вопросы, гипотезы, названия. Волшебники наперебой перечисляли исторические факты и выдвигали версии. Поднялся гвалт. Вскоре он перерос в спор, а затем в свару — начались взаимные оскорбления.

Следовательно, картинка все-таки для некоторых кое-что значила.

Когда спорщики раззадорились до того, что вот-вот были готовы подкрепить свои аргументы заклятиями, хозяин дома возгласил: «Тише!» — и тем спас веранду от разрушений. Волшебники не привыкли лезть в карман за чарами, поэтому запросто могли разнести весь дом.

К Альфаро приблизился Риальто. С точки зрения Морага, своего прозвища «Великолепный» этот тип не заслуживал и к тому же при ближайшем рассмотрении даже вполовину не оправдывал славу надменного франта.

— Альфаро, что подвигло вас заварить всю эту кутерьму? — спросил Риальто.

— Я и в мыслях ничего подобного не допускал. По чистейшей случайности я заметил это таинственное и зловещее сооружение там, где полагается быть пустоте. В изумлении я поспешил домой, предпринял кое-какие изыскания, случайно же наткнулся на иллюстрацию, которая отображена вон там, на стене. О зловещем видении я сообщил Ильдефонсу Наставнику. — Альфаро старался излагать все отчетливо и внятно, поскольку покамест никто не допрашивал его, а что он, собственно, делал там, где углядел Моадель.

Не дожидаясь ответа Риальто, Альфаро сам пошел в атаку:

— Скажите, а отчего все так взволновались? Я и не ожидал, что на мою новость соберется все братство.

— Если допустить, что вы и в самом деле видели… то строение… это может повлиять на жизнь многих волшебников. — И Риальто отошел, забыв о своей изящной жестикуляции и изысканных манерах. Он тут же ввязался в бурный диспут между Византом и Науредзином, уже успевшим изрядно отведать тонких вин. Науредзин страдал старческим маразмом и, судя по всему, воображал, будто ссорится с кем-то из врагов времен своей далекой юности.

Волшебники то и дело наведывались в погреб Ильдефонса, и настроение собравшихся приметно менялось. Старшее поколение, набравшись вина, делалось все раздражительнее, обидчивее и вспыльчивее.

Поскольку Риальто не изъявил желания продолжить беседу, Альфаро остался в одиночестве — похоже, прочие волшебники его игнорировали. Но он отыскал в создавшейся ситуации свои преимущества и не замедлил ими воспользоваться: едва челядь Ильдефонса внесла следующую перемену блюд, как Альфаро принялся основательно знакомиться с меню. Он явился в гости облаченный в длинный и просторный серый плащ — его любимый, — в котором имелось немало потайных карманов, как и подобает плащу волшебника. Карманы были весьма вместительные, но вскоре они переполнились, и тогда Альфаро потихоньку ретировался на лужайку. Когда он вскарабкался на седло своего вихрелета, тот даже просел под его тяжестью. Он сделал три попытки взлететь, и все неудачные. На третий раз Альфаро осознал, что судьба распахнула перед ним врата уникальной возможности, а он едва не упустил свой шанс.

Он находился внутри Баумергарта, среди подвыпившей толпы, в которой каждый окажется в равной степени на подозрении, если сегодня «Книга перемен» исчезнет из дома Ильдефонса.

Среди прочих талантов Альфаро Мораг был одарен и едва ли не идеальной памятью. Впервые попав в библиотеку Ильдефонса, Альфаро и пальцем не притронулся к книгам — он ходил вдоль полок, изучал корешки, читал заглавия — те, что были на понятных ему языках. Поэтому, когда хозяин дома застукал его в библиотеке, Альфаро, держа руки за спиной, изучал ряд тоненьких книжиц, предположительно написанных Фандаалем из Великого Мотолама.

— Мораг?

— Наставник? Простите, я зашел сюда без спросу, но не могу сдержать восхищения. Подозреваю, ваша библиотека — самая дорогая на свете. Я уже заметил по меньшей мере три книги, про которые мои учителя утверждали, будто они безвозвратно утрачены.

— Напрасно подозреваешь, Мораг. Впрочем, как и всегда, пока что без особого вреда для себя. Существуют библиотеки и побогаче, но и охрана там еще посильнее моей. — Ильдефонс пребывал в скверном расположении духа. — Вернись-ка на веранду и не разгуливай по дому в одиночку. Даже я не помню все ловушки и западни от чужаков, которые у меня тут расставлены.

Альфаро нимало не усомнился в услышанном. Но волшебник не сомневался и в том, что уж кто-кто, а он, Альфаро Мораг, справится с любой ловушкой от воров.

Он послушно проследовал за хозяином в гостиную, где кучковались по трое-четверо занятые беседой волшебники. Они то сбивались в группки, то расходились и снова собирались. Завидев Альфаро, волшебники принялись многозначительно усмехаться, глядя в его сторону. Физиономии у них были как нельзя лучше приспособлены для усмешек и ухмылок.

В гостиную вошел слуга, облаченный в цветастую ливрею: несколько оттенков оранжевого на темном фиолетово-синем.

— Осмелюсь доложить их достопочтенствам, что на горизонте наблюдается исторический солярный эффект, который может быть им небезынтересен. Наилучший вид на него открывается с верхней террасы.

Услышав столь требовательный призыв, волшебники выхлебали остатки из своих бокалов и заторопились на террасу.

Старое толстое солнце проделало уже треть своего закатного пути и клонилось к горизонту. Солнечный диск покрывала обильная сыпь, а по широким щекам вихрились и мелькали крупные пятна — с дюжину, не меньше. Некоторые сталкивались и сливались в пятна покрупнее, а в это время с другого края наливались новые угри. Вскоре добрая четверть красного лица скрылась под темной маской.

— Это оно самое и есть? — спросил кто-то из гостей. — Настал конец света?

Солнце мигнуло, разрослось на одну десятую, затем содрогнулось и стряхнуло с себя всю тьму. Теперь оно сделалось обычного размера. Пятна рассосались. Самые мелкие сгорели в темно-красном огне.

Миновали часы, прежде чем волшебники сбросили оцепенение, в которое впали, созерцая небывалое действо. Ильдефонс очнулся первым и принялся сыпать распоряжениями. Прислуга засуетилась, забегала. Ильдефонс провозгласил:

— Нижняя часть солнечного диска достигнет горизонта в течение часа. Я велел выкатить самый большой и вместительный из моих вихрелетов. Отправляемся в путь! Пусть юный Мораг укажет нам то место, где наблюдал чудесный мираж.