Михаил Михеев - Стальные корсары

- Ну, мой предок, первый возведенный в дворянское достоинство, погоны заработал в бою.

- Дай догадаюсь, - ехидно усмехнулся американец. - Было это лет двести назад, и в пехоте.

- Почти угадал, - поморщился мичман.

- Нормальная ситуация. Как у вас говорят, дело житейское. Тогда важным было крепко держать ружье, орать погромче и бежать впереди всех, а там повезет - не повезет, большого ума не надо. Но ты сам прекрасно понимаешь, что ситуация изменилась. Сейчас время образованных людей. Иначе будут сплошные проблемы. Я как-то бывал на ваших кораблях и удивился, в каком состоянии у них машины. Такое впечатление, что вы их стараетесь не обслуживать вовсе. Словом, не обижайся, но тебе надо хотя бы несколько кадровых офицеров, иначе загнешься сам и корабль погубишь. Твои люди хороши в абордажном бою, но на большее не способны. И натаскать их получится очень не скоро. Если вообще получится.

Севастьяненко вздохнул, отвернулся и, подняв бинокль, начал рассматривать девственно-чистый горизонт. Крыть было нечем, он и сам это прекрасно понимал. Трамп посмотрел на него со странной смесью легкого злорадства и сочувствия, но от комментариев воздержался. Наконец мичман не выдержал:

- В любом случае, мы не отступим.

- Да я и не сомневаюсь, - пожал плечами лейтенант. - Народ вы упертый и бойцы неплохие, хотя думать не любите.

Мичман едва не подавился, услышав такую оценку. Однако не вспылил - не то было настроение, а максимально ехидно улыбнулся:

- Может быть, и неплохие. Во всяком случае, лучше вас.

Теперь пришла очередь Трампа раздраженно морщиться. Действительно, это его команду повязали без единого выстрела, и против данного факта спорить было сложно.

- Ну ладно, пускай вы хорошие солдаты, но того факта, что думать не умеете, это не отменяет. Вот ты просчитал все последствия своего шага? Нет? По глазам вижу, что нет. За тобой же сейчас будут гоняться все, кому не лень, с желанием прихлопнуть.

- Это если узнают, что и как.

- Да уж. Надо признать, со взрывом и пожаром - это ты правильно устроил. Резерв времени у тебя есть, но свидетелей придется устранять, - Трамп вздохнул. - И нужны подготовленные офицеры. Хотя бы несколько человек. Не знаю только, захотят ли они выслушать твоих людей и прибыть к тебе на борт.

- Захотят, - улыбка мичмана стала хищной. - Еще как захотят...

Шлюпка вернулась через двое суток, на сутки раньше контрольного срока. Заметили ее на рассвете, и мичман сразу увидел, что его предприятие удалось. Людей в ней прибавилось, но шла она по-прежнему ходко. Матросы налегали на весла так, что они сгибались дугой, а двое казаков, похоже, расслаблялись. Ну да и не удивительно ничуть - у них на берегу работы было столько, что далекому от нее человеку и представить сложно.

И вот перед Севастьяненко предстали результаты их вояжа - двое офицеров с «Цесаревича», лейтенант Азарьев и поручик Федоров. Очень недовольных офицеров, которых казаки притащили сюда, не спрашивая согласия и не вступая в переговоры. И взгляды, которыми они наградили командира «Нью-Орлеана», не обещали ему ничего хорошего. Наверное, не присутствуй здесь четверо матросов из его экипажа, набили бы лицо. Впрочем, ему было плевать.

- Здравствуйте, господа. Рад приветствовать вас на борту моего крейсера, - улыбнулся мичман. - Приношу свои извинения за столь необычный способ приглашения, но, право же, он наиболее прост и снимает массу вопросов. Уверяю вас, лично вам ничего не грозит, и в случае, если мы с вами не договоримся, то мы обеспечим вам возвращение на берег...

- Для начала, с кем имею честь? - поинтересовался Азарьев, растирая запястья, на которых явственно проступили следы от веревки.

- Мичман Севастьяненко, командир этого рейдера. Итак, господа, вы согласны меня выслушать, или отправить вас обратно?

В общем, в ходе длившегося больше часа разговора он изложил немного отредактированную версию своего появления здесь, аккуратно обойдя все, что могло указать на его иновременное происхождение. Так сказать, не соврал, но умолчал. С этой же целью он приказал брать именно лейтенантов, не ниже, в противном случае существовала вероятность, что какой-нибудь мичман поинтересуется как он мог не видеть Севастьяненко во время учебы. А так, все просто, главное, лишнего не сболтнуть.

В остальном же все было правдиво, хотя и урезанно. Крейсер, купленный в Британии, потеря связи, база, рейды по японским водам... Главное было не упомянуть названия «Рюрика», что удалось, и имен командиров. Это оказалось вообще просто, достаточно было сослаться на военную тайну и на то, что исчерпывающая информация будет только если они договорятся о сотрудничестве. Офицеры понимающе закивали, признавая право мичмана ставить такие условия. Все же именно он сейчас воевал и командовал кораблем, а они, как ни крути, оказались интернированными в чужом порту «курортниками», права голоса не имеющими. И этот психологический момент, строя разговор с ними, Севастьяненко рассчитал четко.

Словом, договорились. К вечеру «Нью-Орлеан» вновь приблизился к берегу, и шлюпка с Азарьевым и Федоровым растворилась в темноте. Лишь тогда Севастьяненко позволил себе расслабиться, все же разговор его изрядно вымотал. Причем, как ни странно, сложнее всего оказалось договориться насчет командования. С одной стороны, ни артиллерийский офицер, ни машинный, в командиры крейсера не стремились. С другой, оказаться под командованием мичмана ни тот, ни другой не хотели. Еще меньше они жаждали сидеть в кают-компании плечом к плечу со вчерашними нижними чинами, которые - вот незадача - на этом корабле занимают офицерские должности. Севастьяненко, привыкший за последнее время, что люди оцениваются по делам и способностям и начисто утративший так и не успевший толком появиться офицерский снобизм, этот момент совершенно упустил. А ведь морские офицеры - это каста! Кто попало в нее не попадет. Пришлось деликатно обойти этот момент, пообещав решить вопрос по прибытии на базу - мол, там командование, цельный адмирал сидит, что решит - то и будет. А если не устраивает, то они могут оставаться в спокойном и безопасном порту, пока другие будут воевать. Никто за уши, как говорится, не тянет. Собеседники, немного подумав, согласились, что это справедливо, но мичман чувствовал, что ему это будет стоить еще многих нервов.

Господа офицеры не обманули. Еще через два дня на борт крейсера поднялось около полутора сотен матросов с «Цесаревича». И четверо офицеров, считая Азарьева с Федоровым. Они смогли договориться с коллегами, артиллерист с лейтенантом Ненюковым, старшим артиллеристом броненосца и своим непосредственным начальником, а поручик - с таким же механиком, поручиком Корзуном. Разумеется, это было не совсем то, на что изначально рассчитывал Севастьяненко, но уже лучше, чем ничего. К тому же, из-за секретности, на которой он сам и настоял, сложно было добиться впечатляющих результатов, а потому спасибо и на этом. Во всяком случае, теперь можно было хотя бы частично укомплектовать экипаж и считать крейсер условно боеспособным. Ограниченно боеспособным, поскольку все равно слишком много мест оставалось вакантными, но все же хотя бы к орудиям теперь было кого поставить. Да и артиллерийские офицеры с полузнакомым вооружением корабля разобрались все же быстрее и лучше сделавшего на этой войне головокружительную карьеру лихого, но неопытного мичмана.