Михаил Михеев - Стальные корсары

Так вот, отдать русским броненосец - это противозаконно. Интернированный корабль - он на то и интернированный, что никто его не тронет, но и сам он до конца войны простоит мертвой железной тюрьмой для своего экипажа. Эту мысль фон Труппель попытался донести до собеседника, равно как и информацию о том, что можно создать весьма опасный прецедент на будущее. Русские, конечно, народ разболтанный и туповатый, но нельзя же не понимать столь простых вещей! Однако его собеседник, будучи в одном звании с губернатором и обладая сейчас явным тактическим преимуществом в лице своих до зубов вооруженных людей, лишь ухмыльнулся в ответ. А потом напомнил, что германские власти вначале обещали командиру «Цесаревича» шесть дней на ремонт, а потом фактически вынудили их немедленно сдаться. Какое же это интернирование? Это захват!

Фон Труппель объяснил, что ему пришел приказ из Берлина. На взгляд честного немца это все объясняло, но почему-то его слова не произвели на собеседника ни малейшего впечатления. Он лишь усмехнулся гаденько так и пояснил, что слово давал губернатор, нарушил его тоже губернатор, а стало быть, и отвечать губернатору. И был приказ, не было приказа - русских это не волнует. А если что, то на их стороне право сильного, и боевые корабли разнесут Циндао запросто.

Кораблей фон Труппель, правда, не видел, но собеседнику поверил. Ну в самом-то деле, не по воздуху же русские сюда прилетели. К тому же кое-какие новости с театра военных действий до Циндао все-таки докатывались - они, конечно, в захолустье живут, зато от эпицентра событий недалече, а это давало определенные преимущества в плане информации. Так вот, если верить официальным сводкам и неподтвержденным слухам, картинка выстраивалась довольно стройная. Японский флот понес серьезные потери, а это значит, удержать русских в Порт-Артуре не мог. Соответственно, они вполне могли прислать сюда что-то большое и сильное. Да и потом, какая-то эскадра у них в этом районе действовала, об этом тоже неофициально знали уже практически все. А раз так, то практически незащищенную немецкую колонию вынести они могли без особых проблем. И, спрашивается, зачем тогда им вообще разговаривать с губернатором?

Русский лишь засмеялся в ответ и заметил, что вот это уже деловой разговор. Подобным тоном обычно разговаривали американцы, но фон Труппель, отметив данный факт краем сознания, тут же переключил свое внимание на то, что предлагал ему русский. А он, кстати, говорил весьма интересные и дельные вещи.

Корабль свой они все равно заберут, так или иначе, не мытьем, так катаньем... Смысл этой русской идиомы губернатор уловил, хотя для привыкших к строгой и четкой формулировке немецких ушей звучала она дико. Однако обострения международных отношений им тоже не нужно, а потому они предлагают немецкому коменданту их корабль... отпустить. На удивленный вопрос, как это можно сделать, был получен вполне грамотный ответ - по телеграмме из Берлина. Телеграмму они гарантируют, а придет она из самого берлина, или из какого-то другого места, о том губернатору знать необязательно. Как организуют? Да просто. Вначале займут одну из станций, где телеграф имеется, потом передадут сообщение, а после этого со связью начнутся перебои. Дня на три, примерно. За это время «Цесаревич» давно скроется за горизонтом, ну а фон Труппель станет намного богаче.

Последнее обстоятельство и решило дело. Фактически, предлагалась взятка, причем только за то, чтобы ничем не рискуя исполнять официальный приказ, что может быть милее сердцу истинного немца? Правда, оставалась еще маленькая проблемка в лице охраны, которую повязали казаки, но русский лишь сурово сдвинул брови и сказал, что этот вопрос они берут на себя. Фон Труппель пожал плечами и сделал вид, что ничего не слышал. Все же он был не дурак и предпочел не интересоваться дальнейшей судьбой своих подчиненных.

К слову сказать, ничего страшного с ними не сделали. Хотя казаки, разумеется, предпочли бы не мудрствовать лукаво, а прикопать не успевшие еще остыть трупы где-нибудь в неприметном месте, ослушаться приказа Бахирева они не посмели. Немцев без членовредительства (ну не считать же за таковое несколько аккуратных пинков по ребрам, которые пришлось дать одному рыжему здоровяку, упорно не желающему идти куда сказано) препроводили в шлюпку, с нее на борт скромненько замершего в ночи миноносца, а уже с него - на борт вспомогательного крейсера. Там уже на следующий день с ними пообщались и донесли до их сознания мысль, что родное командование их предало. Те, в принципе, и сами это понимали, а потому разговор получился короткий. На предложение вступить добровольцами в ряды новых флибустьеров с правом на долю в добыче, немцы ответили однозначно. Ничего, кстати, удивительного - предложенная в качестве альтернативы высадка на необитаемый остров никого особо не прельщала.

А тем временем в Циндао и впрямь получили телеграмму из Берлина. Комендант, прочитав ее, не дрогнул лицом, демонстрируя окружающим свою достойную прусского офицера выдержку, и вскоре прибыл на борт русского броненосца. Там он выразил сожаление в «ненамеренной ошибке с интернированием», принес извинения и выразил надежду, что сей прискорбный инцидент не станет препятствием на пути дружественных отношений между двумя империями. Ну а после этого несколько прибалдевшим от случившегося русским офицерам сообщили, что они могут получить обратно сданное на берег имущество, но желательно, чтобы их корабль убрался из порта как можно скорее. И закипел аврал...

Надо сказать, «Цесаревича» при интернировании привели в состояние, несовместимое с продолжением боевых действий. Проще говоря, сняли кое-какие части машин и орудийные замки. Вот только поставить все это хозяйство на место оказалось не таким и трудоемким делом - немцы тоже не дураки, и сняли то, что полегче, так что особых проблем не наблюдалось. Догрузиться углем - тоже не проблема. Словом, каждое из этих дел само по себе не такое уж и сложное, но когда все они наваливаются одновременно, начинается бардак. Тем более, людей на корабле не хватало, а командир броненосца вместе с контр-адмиралом Матусевичем принимать участие в происходящем не жаждали. Продвинувшиеся в мирное время, они отнюдь не стремились умирать за царя и отечества и с радостью отстранились от всего, благо формальный повод имелся. Все же оба получили ранения, и теперь с удобством расположились в германском госпитале. Впрочем, справились и без них.

Одновременно готовились к выходу в море и три миноносца, также прорвавшиеся сюда из Порт Артура. «Бесшумный», «Бесстрашный» и «Беспощадный» должны были уйти вслед за флагманом, вместе они представляли внушительную силу, и шансы прорваться во Владивосток у импровизированной эскадры, по мнению возглавившего экипаж старшего офицера, имелись.