Михаил Михеев - Стальные корсары

В отличие от других русских адмиралов, участвовавших в этой неудачной войне, Вирен не собирался пассивно обороняться. Тупо молотить друг друга до полной потери боеспособности он не собирался, хотя бы даже и потому, что уже видел, чем может закончиться подобный обмен мнениями. Кроме того, он понимал, что облегченно-бронебойные русские снаряды максимально эффективны как раз на малых дистанциях, когда их большая скорость и высокая настильность траектории фактически сводят на нет хорошее бронирование японцев. Свою точку зрения на возможный ход боя он постарался максимально точно довести до командиров всех кораблей, тем более что и сами они были не безграмотны и понимали расклады. Именно поэтому над «Баяном» взвились флаги, и змея броненосной колонны начала быстро отклоняться вправо.

Маневр русских оказался для Того неожиданностью. Просто потому даже, что раньше его противники так не воевали. Успев привыкнуть к их нерешительным действиям, он невольно переносил свое восприятие и на нового русского адмирала, которому, вдобавок, еще не приходилось командовать ничем серьезнее крейсера. В результате поворот русских он принял всего лишь за попытку сбить прицел японским артиллеристам. Бесплодную, как считал Того, попытку, поскольку сокращение дистанции обязательно значит большую точность огня. И лишь спустя несколько минут и два облака от попаданий над головным русским броненосцем, он понял, что отворачивать русские не собираются, а значит, что-то пошло не так, как планировалось. Еще больше его убедил в этом удар русского снаряда, прошившего борт «Микасы». Двенадцатидюймовый снаряд ударил как раз в район батареи малокалиберной артиллерии. Просто чудо, точнее, скверная привычка русских взрывателей срабатывать не когда надо, а когда хочется, спасли корабль от немедленной детонации заранее поданных и опрометчиво складированных у самых орудий снарядов. Тем не менее, разлетевшаяся от удара в клочья болванка разнесла все, что оказалось в зоне досягаемости. Раздались вопли, поползли первые раненые.

Ну что же, ничего страшного в подобных раскладах Того не видел. Его корабли были заметно быстроходнее русских, и всего-то ему сейчас требовалось, что, в свою очередь, отклониться вправо. Пятнадцать узлов - более чем достаточно, чтобы сохранить выгодную для себя дистанцию. Ну, это он так думал.

В боевой рубке «Баяна» Вирен прикусил губу, чтоб не сглазить. Японцы поступили именно так, как он рассчитывал. Теперь оставалось довести маневр до логического завершения. И как замечательно, что Ухтомский отказался идти в этот безумный, как он считал, прорыв. Никто теперь не будет путаться под ногами и лезть с «ценными» советами, мотивируя это старшинством производства в чин. И уж тем более не попытается в случае «неправильного» поведения командующего перехватить управление эскадрой. Единственный минус - это необходимость «Баяну» занять место в голове колонны - маневр сложный, вести его самому надо от и до. Да и потом, если этого не сделать, его крейсер через несколько минут окажется между двумя броненосными колоннами, причем фактически на расстоянии прямого выстрела японских орудий. Его сотрут в порошок! Другой вариант - вновь отступить за свою колонну, но это долго и чревато потерей управления эскадрой. Даже просто потому, что окончательно сочтут трусом. А значит - только вперед!

Того, приникнув к смотровой щели рубки, с удивлением и недоумением наблюдал, как русский броненосный крейсер, выпустив из высоких труб густые облака дыма, стремительно набирает ход, занимая позицию в голове линии. Недоумение разлетелось на куски, когда над «Баяном» взлетел контр-адмиральский флаг - Вирен не без основания считал, что теперь таиться нет смысла. Он ошибся, но на какие-то секунды - до его японского визави уже начало доходить, с какого из русских кораблей ведется управление боем. Все же где и какие флаги поднимаются, Того видел. Однако это был далеко не единственный сюрприз русских. Их колонна, внезапно увеличив ход, продолжила поворот. «Севастополь» немедленно начал отставать. «Полтава», идущая четвертой, тоже, хоть и не так быстро, но это значило уже не так много, поскольку русские смогли навязать японцам бой на встречных курсах на дистанции не более двадцати пяти кабельтовых. Именно при таких раскладах их артиллеристы показывали наилучшие результаты, а снаряды легко рвали любую броню.

Японский флагман, идущий головным, уже повернул настолько, что работать могла только его кормовая башня. Зато пять русских кораблей с восторгом последовательно отстрелялись по «Микасе» полновесными бортовыми залпами. Броненосец успел всадить два двенадцатидюймовых снаряда в «Ретвизан» и шестидюймовый в «Пересвет», после чего его башня оказалась приведена к молчанию - одно из полутора десятков попаданий оказалось для японского броненосца явно лишним. «Микасе» повезло еще, что ни двенадцати-, ни десяти-, ни даже восьмидюймовые снаряды не задели ничего жизненно важного, частью наделав больших, но относительно безвредных дыр в бортах, а частью и вовсе пройдя насквозь и не взорвавшись. Но шестидюймовки русских отквитались сполна, буквально засыпав японцев стальным бронебойным градом, сбив мачту, вызвав два пожара и, под конец, зацепив башню главного калибра. Пробить толстую броню снаряд, конечно, не смог, но, угодив в мамеринец и вдобавок исправно взорвавшись, попросту заклинил ее. Ничего смертельного, все легко ремонтируется... на базе. Или с трудом, но в море. Или с риском для жизни, когда вокруг море огня и летают крупные, с ладонь, осколки русских снарядов. В общем, японские моряки были, конечно, отменными профессионалами, готовыми к самопожертвованию, но отнюдь не самоубийцами, а потому ремонт башни начался только после того, как броненосец вышел из зоны обстрела. Как показали дальнейшие события, слишком поздно.

Проходя мимо остальных японских кораблей, русские последовательно обстреливали уже их. Правда, стрельбы в полигонных условиях на сей раз не получилось - им также отвечали всеми бортами, причем отнюдь не безуспешно. Идущий головным «Баян» закономерно принимал на себя основную массу ударов, и когда он миновал идущий замыкающим «Фудзи», на нем буквально не оставалось живого места. Крейсер горел от носа до кормы, потерял носовую башню и одну из труб, а борта его зияли огромными дырами - все же полноценный линейный бой для крейсера, вдвое уступающего размерами любому из броненосцев, категорически противопоказан. Тем не менее, несмотря на падение хода до восемнадцати узлов, тонуть «Баян» категорически не собирался и даже крена не приобрел. Все пробоины оказались в надводной части, заметно выше уровня ватерлинии и, вдобавок, меньше размерами, чем можно было ожидать. Все же японские снаряды, несмотря на великолепное фугасное действие, против неплохо забронированной цели оказались достаточно малоэффективны. Так что надстройки искалечены - и только. Башня, хоть и была расколота почти пополам, не взорвалась, пожары тушились. А главное, так как вся ярость японцев обрушилась на русского флагмана, в эти короткие минуты боя он сумел оттянуть на себя огонь противника, и идущий следом «Ретвизан» смог отработать весьма успешно. Да и остальные не подкачали.