Робин Хобб - Странствия Шута

Я встал и повернулся к нему спиной, оставив валяться связанным, как свинью перед бойней.

Я услышал, как он глубоко вздохнул и проревел: «Хоген!». Я поднял меч Верити и пошел прочь с мечом наперевес. Пусть кричит, сколько захочется. Я погрозил ему пальцем, пока он орал, а затем повернулся ко второй цели. Меч или топор? Внезапно показалось, что меч Верити был единственно правильным вариантом.

Хоген смотрел в лес в сторону дороги, откуда должны были появиться остальные. Нет смысла дожидаться, пока они приедут. Годы практики тихого ремесла научили меня, что лучшей тактикой была неожиданность. Опустив меч, я тихо подкрался к нему. Что заставило его обернуться? Возможно, то чувство, что развивается у многих воинов, основанное одновременно и на Скилле, и на Уите. Это не имело значения, мой сюрприз не удался.

Возможно, не худшей тактикой было бросить вызов человеку, который едва мог стоять без опоры. Хоген увидел меня, отбросил топор и схватил меч, который валялся в снегу неподалеку. Я ждал, глядя как он балансирует на здоровой ноге, держа меч наготове. И улыбался ему. Он не будет драться, пока я сам не начну бой. Из-за ранения он не мог ни нападать, ни отступать, не используя меч для опоры. Я стоял и смотрел, пока он не опустил меч, уперев его в снег. Он старался не опираться на него слишком уж явно.

- Что? - требовательно спросил он.

- Вы кое-что забрали у меня, и я хочу вернуть это обратно.

Он уставился на меня, а я разглядывал его. Красивый мужчина. Белые зубы, ярко-голубые глаза, пшеничные волосы заплетены в две косы. Волосы у меня встали дыбом, когда я понял - кто это. «Красивый мужчина», который насиловал женщин в моем доме. Тот, кто напал на Шайн, а потом был атаковал бледным народом. А теперь он был мой.

- У меня нет ничего твоего.

Я покачал головой.

- Ты сжег мои конюшни. Вы разгромили мой дом, ты забрал мой меч, ты изнасиловал женщин, и когда ушел, ты забрал девушку и ребенка. Я хочу их вернуть.

Мгновение он просто смотрел, я шагнул вперед, и он поднял клинок. Боль, проступившая у него на лице, очень обрадовала меня.

- Как долго ты сможешь простоять на одной ноге, удерживая меч? Думаю, мы сейчас это выясним.

Я начал медленно обходить его по кругу, как волк, загоняющий лося. Он вынужден был прыгать и одновременно пытаться устоять, не сводя с меня глаз. Кончик его меча дрожал все сильнее, а я говорил, продолжая движение:

- Мы мило побеседовали с командиром Элликом. Ты не помнишь его, не так ли? Не помнишь человека, который привел тебя сюда. Человека, убедившего вас помогать Служителям, пробраться в мой дом и похитить женщину и ребенка. Эллик. Это имя ничего для тебя не значит? Человек, который считал, что однажды станет Герцогом Калсиды?

Каждый раз, когда я произносил имя Эллика, он вздрагивал, будто его ударили. Я загонял его, словно собака пастуха Лина овцу. Шаг за шагом он отступал от огня и утоптанного снега в сторону нетронутых лесных сугробов.

- Ты помнишь налет на мой дом? Женщину, которую ты пытался изнасиловать, красивую, с зелеными глазами, в красном платье? Ты ведь помнишь ее, не так ли?

Вспышка настороженности в глазах, дрогнувшие губы.

- Я пришел взять кровь за кровь, Хоген. О да, я знаю твое имя. Командир Эллик сказал его мне. Я пришел взять кровь за кровь и причинить боль за боль. И помочь тебе вспомнить. Ты ранен твоими же друзьями-наемниками. Они клялись тебе, клялись друг другу и клялись Эллику. Командиру Эллику. Тому, который хотел стать Герцогом Калсиды.

Дрожь и потеря концентрации – я вновь видел это. И в третий раз, произнеся имя Эллика, я ударил. Он опустил острие меча, пока поворачивался ко мне, я резко отступил и взмахнул мечом, отрубив ему сразу три пальца. Его меч упал в снег, он закричал, прижав искалеченную руку к груди. В следующее мгновение он наклонился, чтобы схватить меч здоровой рукой, но я пинком отправил его в глубокий снег. Подобрал упавший меч и подержал его в руках. Оба моих меча теперь были со мной. Я, не задумываясь, променял бы их на моих девочек.

- Поговори со мной, - вежливо предложил я. - Расскажи о заложниках, которых вы забрали. Что с ними стало? С женщиной и маленькой девочкой?

Он смотрел на меня из сугроба.

- Мы не забирали маленькую девочку, - он судорожно держался за запястье искалеченной руки, прижимая к груди и укачивая, как ребенка. Сквозь стиснутые зубы он выдавил. - Трус! У тебя нет ни чести, ни мужества, ты напал на раненого!

Я воткнул оба меча в снег, достал нож и присел перед ним. Мужчина попытался отползти, но глубокий снег и перевязанная нога не пустили его. Я улыбнулся, махнув лезвием в сторону его промежности. Он побледнел, мы оба знали, что он был полностью в моей власти. Я стряхнул кровь с перчатки ему в лицо и тихо сказал по-калсидийски:

- Ты пришел ко мне в дом, украл мой меч. Ты насиловал женщин в моем доме. Я не убью тебя, но когда я закончу, ты никогда и никого больше не изнасилуешь.

Его рот приоткрылся. Я коснулся пальцем своих губ.

- Тихо. Я собираюсь задать тебе вопрос, и на этот раз ты ответишь на него. Понял меня?

Он задыхался.

- У тебя есть единственный шанс остаться мужчиной, - это была ложь, в которую ему очень захотелось поверить, я увидел растущую надежду в его глазах. - Вы забрали ребенка из моего дома. Я пришел, чтобы забрать ее обратно. Где она?

Он уставился на меня, широко распахнув глаза, а потом отрицательно покачал головой. Ужас овладевал им, и он едва мог говорить.

- Нет, мы не забирали никакой девочки.

Я смотрел на него, оправляя лезвие ножа о свою ногу. Он наблюдал, покрываясь потом от страха.

- Ты сделал это, тебя видели. Я знаю, что это правда, - ох, я тупица. - Ты думал, что это мальчик. Ты забрал женщину и мою маленькую девочку. Где они?

Он заговорил медленно, возможно от боли, а возможно, чтобы я лучше понимал его.

- Был большой бой. Многие спятили, у нас были заложники... - в его глазах нарастала неуверенность. - Они сбежали. Остальные преследовали их, они вернутся, как только поймают беглецов.

Я улыбнулся.

- Сомневаюсь. Держу пари, они даже не помнят командующего Эллика. Думаю, каждый из них ищет и хватает все, что может забрать для себя. Зачем возвращаться и делиться с тобой? Какая от тебя польза? А, возможно, лошадь. Они могут вернуться и забрать у тебя лошадь. А потом бросят тебя здесь. Расскажи о ребенке, что вы похитили. И о женщине, которую ты хотел изнасиловать.

Я тщательно проговаривал каждое слово по-калсидийски. Он потряс головой.

- Нет, здесь нет маленькой девочки. Мы только…

Я наклонился вперед и улыбнулся.

- Думаю, насильник должен выглядеть как насильник, незачем тебе быть таким красивым.

Я приставил нож к его нижнему веку под глазом. Он затаил дыхание, видимо надеясь, что это лишь угроза. Глупец. Я разрезал его лицо от глаза до челюсти, он заорал и дернулся. Кровь заливала его лицо и шею. Я увидел, как его глаза на мгновение закатились, но он не потерял сознание от боли. Обморок не имеет ничего общего с храбростью. Нужное количество сильной боли, и любой может лишиться чувств. Я не хотел, чтобы он потерял сознание, только чтобы он боялся меня. Я наклонился еще ближе и упер острие ножа ему в пах. Теперь он знал, что некоторые вещи не были угрозами.