Робин Хобб - Странствия Шута

Некоторое время я тихо бродил по логову убийцы, где провел множество счастливых часов в детстве. Беспорядок, свойственный старику, уступил место опрятной систематичности леди Розмари. Теперь она главенствовала в этих покоях. Здесь стало чище и уютнее, но мне почему-то не хватало беспорядочных кип свитков, случайных набросков и снадобий Чейда. Полки, на которых когда-то можно было найти все от скелета змеи до обломка кости, превратившейся в камень, теперь представляли из себя упорядоченные ряды бутылок и банок.

Они были аккуратно маркированы изящной женской рукой. Тут были каррим и эльфовая кора, валерьяна и аконит, мята и медвежий жир, сумак и наперстянка, циндин и тильтский дым. На одной из банок было написано «Эльфовая кора с Внешних Островов», видимо, для того, чтобы отличить ее от более мягкого растения Шести Герцогств. В одном из стеклянных флаконов содержалась темно-красная жидкость, начинавшая беспокойно кружиться от малейшего прикосновения. В ней были видны нити серебра, которые не смешивались с красным, но и не плавали, как масло, на поверхности. Я никогда не видел такой смеси. Ярлыка не было. Я аккуратно вернул ее обратно на деревянный стеллаж, на котором она стояла. Некоторые вещи лучше оставить как есть. Я понятия не имел, что такое корень каруджа или бладран, но на обоих пузырьках рядом с их названиями были нарисованы маленькие красные черепа.

На полке ниже располагались ступки и пестики, ножи для измельчения, сита для процеживания и несколько маленьких тяжелых котелков для кипячения. Там же были аккуратно разложены покрытые пятнами металлические ложки. Еще ниже я обнаружил ряд маленьких глиняных горшков, которые сначала меня озадачили. Размером они были не больше моего кулака и также, как и плотно прилегавшие к ним крышки, были покрыты блестящей коричневой глазурью. Они были накрепко закатаны смолой, если не считать отверстия посередине каждой крышки, из которого выходил скрученный вощеный шнур. Я бережно взвесил один из них на руке и догадался. Чейд упоминал, что его эксперименты со взрывчатым порошком продвигались. Это было его последние достижение в сфере убийства людей. Я осторожно поставил горшок обратно. Орудия мастерства убийцы, которое я оставил, выстроились рядами, как верные солдаты. Я вздохнул, но без сожаления, и отвернулся. Шут все еще спал.

Я сложил посуду, оставшуюся после нашей поздней трапезы на поднос, и немного прибрался в комнате. Осталась ванна с остывшей серой водой и отталкивающе грязное белье, которое носил Шут. Я не решился даже сжечь его в камине из страха перед смрадом, который оно могло распространить. Я не чувствовал отвращения, только жалость. Моя собственная одежда со вчерашнего дня была пропитана кровью собаки и Шута. Я сказал себе, что кровь не так уж заметна на темной ткани.

Потом, поразмыслив еще, я направился исследовать старый резной шкаф, который всегда стоял у кровати. Когда-то в нем была только рабочая одежда Чейда из ноской серой шерсти, на большинстве вещей в результате его бесконечных экспериментов красовались пятна или прожженные дыры. Теперь там висели только два рабочих балахона, оба были синими и оказались слишком малы для меня. Также, к моему удивлению, в шкафу нашлась женская ночная рубашка, две простые сорочки и пара черных гамаш, которые сели бы на мне до смешного коротко. А, понятно. Это были вещи леди Розмари. Для меня там ничего не нашлось.

Хоть это и беспокоило меня, я выскользнул из комнаты и оставил Шута спящим, так как должен был кое-что сделать. Я подозревал, что в покои кого-нибудь отправят, чтобы убрать и привести комнату в порядок, однако мне не хотелось оставлять его в таком состоянии: бесчувственным и уязвимым. Я знал, что сейчас должен довериться Чейду, поскольку он обеспечил нас всем необходимым накануне, несмотря на неотложные дела.

Шесть Герцогств и Горное Королевство стремились к заключению союзов, в связи с чем уполномоченные представители были приглашены в Баккипский замок на неделю, посвященную Зимнему празднику. Тем не менее, даже посреди праздничного вечера с музыкой и танцами, не только Чейд, но и король Дьютифул и его мать, леди Кетриккен, нашли время ускользнуть с приема и встретиться со мной и Шутом, а Чейд сумел доставить в эти покои все, что нам было нужно. Он не будет невнимателен к моему другу. Кого бы он ни послал сюда, это будет сделано с осмотрительностью.

Чейд. Я вздохнул и потянулся к нему при помощи Скилла. Наши умы соприкоснулись.

Чейд? Шут спит, а у меня есть дела, которые...

Да, да, хорошо. Не сейчас, Фитц. Мы обсуждаем ситуацию с Кельсингрой. Если они не желают контролировать своих драконов, то, возможно, нам придется сформировать союз, чтобы справиться с этими созданиями. Я приготовил кое-что для тебя и твоего гостя. В кошельке на синей полке деньги, если тебе они понадобятся. А теперь я должен уделить все свое внимание происходящему. Бингтаун заявляет, что Кельсингра действительно может искать союза с Герцогиней Калсиды.

О. Я покинул его сознание. Внезапно я почувствовал себя ребенком, который отвлекает взрослых от обсуждения важных дел. Драконы. Союз против драконов. Союз с кем? С Бингтауном? Что можно было надеяться предпринять против драконов, кроме как подкупить их достаточным количеством мяса, от которого они бы впали в ступор? Не лучше ли дружить с высокомерными хищниками, чем бросать им вызов? Неожиданно я почувствовал себя оскорбленным оттого, что моего мнения не спросили.

В следующий миг я упрекнул себя. Пускай Чейд, Дьютифул, Эллиана и Кетриккен разбираются с драконами. Оставь, Фитц.

Я поднял гобелен и выскользнул в лабиринт тайных коридоров, петлявший в стенах Баккипского замка. Когда-то я знал шпионские ходы также хорошо, как путь до конюшен. Несмотря на прошедшие годы, узкие коридоры, прорезавшие внутренние и внешние стены замка, не изменились.

Но изменился я. Я больше не был худым мальчишкой и даже юношей. Я был шестидесятилетним мужчиной, и хоть я и льстил себе тем, что до сих пор мог выполнять тяжелую повседневную работу, но ни гибким, ни подвижным я не был. Теперь мне было нелегко преодолевать тесные закоулки, по которым я раньше сновал без раздумий. Я добрался до старого выхода в кладовой и согнулся у потайной двери, прижав ухо к стене в ожидании подходящего момента, чтобы появиться за крюками, на которых раскачивалось множество колбас.

Меня уберег лишь спасительный хаос Зимнего праздника. Не успел я выйти из кладовой в коридор, как крупная женщина в фартуке, испачканном мукой, набросилась на меня с расспросами о том, что меня задержало.

– Ты нашел гусиный жир, который я просила, или нет?

– Я… я его там не увидел, – пробормотал я.