Робин Хобб - Странствия Шута

В зале над каминным огнем кипел чайник, вода бурлила. Персиверанс уныло сидел перед камином, его щеки порозовели, но сжатые губы были белыми от боли. Заварочный чайник и чашки уже стояли на подносе, вместе с ними кто-то прислал с кухни небольшие кексы. "Приятное дополнение", - подумал я безжалостно. Сначала заставить их вспомнить полный ужасов вечер, а потом: "Ах, возьмите пожалуйста кексик, перекусите". Чейд забрал коробку с травами из моих рук, открыл и поморщился, глядя на содержимое. Я не стал извиняться за то, что не удосужился запастись новым сбором. Чейд открыл горшочек и высыпал немного коры себе в ладонь.

- Выглядит старой, - он посмотрел на меня, с видом недовольного учителя.

- Не самая свежая, - подтвердил я, - но работать будет.

- Да, будет.

Он положил щедрую порцию в чайник и протянул его мне. Я снял кипящую воду с огня и залил заварку, тут же поднялся знакомый запах чая из эльфовой коры, и всколыхнул сотни воспоминаний о том, как часто я пил его раньше. Когда-то любая попытка применить Скилл вызывала у меня такую жуткую головную боль, что перед глазами начинали плясать огни, а любой звук вызывал почти агонию. Только после того, как группа Скилла предприняла необдуманную попытку вылечить меня, я смог использовать Скилл почти без боли, но так и не узнал, что стало причиной предшествующих припадков. Было ли это избиение, которому подверг меня мастер Скилла Гален, или магический блок, который он оставил в моем сознании, одурманивший меня и заставивший поверить, что я не имею способностей к Скиллу и ничего не значу в этом мире. До этого лечения чай из эльфовой коры был моим единственным спасением после серьезных упражнений в Скилле.

- Пусть настоится, - посоветовал Чейд, и сознание вернулось к настоящему. Я поставил чайник на поднос, почти в то же мгновение вернулся Фитц Виджилант.

- Я отправил человека и велел взять с собой еще одну лошадь. Так и не смог точно объяснить ему, как добраться до Висельного холма, но думаю, что любой в Дубах-на-Воде сможет указать ему дорогу.

- Отлично, - сказал Чейд, а я кивнул и положил в чашку горсть ивовой коры с щепоткой валерианы. Чейд с любопытством посмотрел на меня, и я указал глазами на мальчишку. Чейд понимающе кивнул, потянулся и добавил в чашку еще валерианы.

- Эта трава тоже выглядит высохшей, - упрекнул он меня. - Тебе надо почаще обновлять запасы.

Наливая кипяток в чашку, я молча кивнул. Как обычно, старик не станет извиняться за то, что сказал раньше, это был его способ вернуть все на свои места. Что ж, меня это устраивало. Поставив чашку на пол рядом с Персиверансом, я сказал:

- Пусть немного настоится, а потом выпей все. Это не слишком приятно, но придется потерпеть.

- Это эльфовая кора? - спросил он с тревогой.

- Нет, это ивовая кора против твоей лихорадки и валериана, чтобы немного ослабить боль. Как твое плечо?

- Дергает, - признался он. - Спина и шея.

- Чай поможет.

Он посмотрел на меня.

- Тот, другой чай, навредит моей маме? Когда она вспомнит?

- Думаю, ей будет тяжело. Но без него она останется одна, до конца своих дней. Она не будет помнить, что твой отец умер, но и не вспомнит, что у нее есть сын.

- У нее есть моя тетя и ее дети. Они живут в Ивах.

- Парень, - вмешался в наш разговор Фитц Виджилант, - я выпью первым, посмотрим, что чай сделает со мной, а потом ты сможешь решить, давать его твоей матери или нет.

Персиверанс внимательно посмотрел на него.

- Спасибо, сир, - сказал он с сомнением.

Лант взглянул на отца:

- Он уже заварился?

- Давай проверим, - тихо ответил Чейд. Налив немного в чашку, он пригляделся, понюхал, а потом долил до краев и протянул Ланту.

- Пей медленно и дай нам знать, если почувствуешь какие-то изменения или начнешь вспоминать тот день.

Лант сел и посмотрел на чашку с чаем. Мы внимательно следили за ним, когда он поднял чашку и сделал глоток.

- Слишком горячий и горький, - поморщился он, но почти сразу глотнул снова и поднял глаза.

- Вы не могли бы не таращиться? - сказал он мне и добавил, - Все так тихо.

Мы с Чейдом переглянулись и сделали вид, что отворачиваемся, однако я украдкой следил за Лантом. Он глубоко вдохнул, будто собирался с силами, а потом выпил все до последней капли. Тут же его лицо перекосилось от боли, и он застыл, вцепившись в чашку и закрыв глаза. Лоб прорезали морщины, и Лант со стоном скорчился:

- О, всемилостивейшая Эда! О нет. О, нет, нет, нет!

Чейд подошел к нему, положил руки на плечи и с нежностью, которую я редко видел в нем, наклонился, мягко уговаривая:

- Дай себе вспомнить. Только так ты сможешь ей помочь. Вспоминай все.

Лант закрыл лицо руками, и я вдруг увидел, как же он молод. Не больше двадцати. И воспитывали его гораздо мягче, чем меня. Драка с головорезами, нанятыми его мачехой, скорее всего стала для него первой в жизни встречей с реальным насилием. Он никогда не поднимал весла на боевой галере, не говоря уже о том, чтобы вонзить топор в живого человека. Чейд говорил мне, что он не способен убить. А я доверил ему жизнь Пчелки. И жизнь Шун.

- Расскажи мне, что произошло, - тихо сказал Чейд.

Я присел на край стола и замер.

Напряженным голосом Лант начал говорить:

- Мы вернулись сюда после того, как Баджерлок вместе с бродягой ушел через Скилл-колонну. Мы с Шун... - его голос дрогнул на ее имени, - и Пчелка. Мы не понимали ничего из того, что произошло в Дубах-на-Воде, ни зачем он убил собаку, а потом купил ее щенков, ни того, почему он сначала зарезал попрошайку, а потом с помощью магии перенес его в Баккип. Мы, то есть Шун и я, довольно сильно злились из-за этого. Сначала он сказал, что я недостаточно компетентен, чтобы учить Пчелку, а потом сбежал, поручив мне заботиться о ней. И леди Шун он тоже оскорбил!

Лант вдруг превратился в мальчишку, который жаловался Чейду на обидчика. Старик вопросительно посмотрел на меня, я ответил ему хмурым взглядом и предложил:

- Расскажи про следующий день.

Под моим взглядом Лант выпрямился.

- Да. Ну, как вы можете представить, слуги и стюард Ревел были очень удивлены, когда хозяин не вернулся домой. Мы с Шун сообщили, что нам поручено пару дней присмотреть за Ивовым Лесом. Несмотря на усталость, мы не ложились в ту ночь, и Шун разработала план развлечений для Зимнего Праздника. Мы засиделись почти до утра и прилегли лишь ненадолго, так что на следующий день встали поздно. Мне стыдно говорить об этом, но я опоздал на встречу со своими учениками в классной комнате. Пчелка была там, усталая, но в целом - в порядке. А Шун в то утро, когда мы расстались, сказала, что поговорит со слугами об украшениях в доме и встретится с музыкантами, которые пришли узнать - не наймут ли их для праздника.

Вдруг он посмотрел на Чейда: