Девид Мэйсон - Башня Медузы

— Мне кажется, и у тебя все сложится удачно, — проговорила она, — но все зависит от того, что считать удачей. Здесь есть очень многое. Потери и приобретения, и снова потери… о, очень многое. И долгая жизнь. Я хотела узнать твое предназначение. Хотела понять, можно ли мне помочь тебе, и теперь вижу, что я должна это сделать. — Она отпустила руку Оуэна с непонятной, натянутой улыбкой. — Даже воровство написано на этой руке.

Оуэн пожал плечами.

— Ведь твой народ часто говорит, что человек должен жить как ему хочется, — ответил он ей. — Небольшая кража… ведь ты знаешь, мы все не без греха.

Она засмеялась:

— И ловкость в речах — тоже. Ладно, баро, я знаю одну старуху из нашего племени, которая помнит много старых языков. Она называет себя моей прабабушкой, но я ей не верю. Я отведу вас к ней.

С гибкой грацией она двинулась между повозками, а Оуэн и Кайтай пошли следом. Оуэн заметил, что бегавшие ребятишки сворачивали в сторону, чтобы не пересекать ей путь, а взрослые цыгане провожали ее взглядами, исполненными странной почтительности.

— Ты — царица табора, — догадался Оуэн.

Она кивнула:

— Да, умница баро. Я — Зельза. — Она назвала свое имя с такой важностью, будто это был титул. — Но мой народ беден и немногочислен, — добавила она, когда они уже входили в другой разноцветный фургон. Взгляд ее скользнул в сторону Оуэна. — И сейчас у нас больше нет царя. Я одна…

Она легонько постучала в дверь. Изнутри злобно отозвался высокий голос, говоривший с сильным акцентом, и Зельза ответила. Последовал трескучий обмен на цыганском языке, и затем дверь отворилась.

Женщина, глядевшая на них с порога, вполне могла быть чьей угодно прабабушкой, или даже прапрабабушкой. Ее лицо было как дряблое зимнее яблоко, коричневое, морщинистое и иссохшее, но глаза горели, как у молодой девушки, и держалась она прямо и с достоинством. У нее даже оставалось несколько зубов, которые она показала в том, что равно можно было счесть и улыбкой, и злобным оскалом.

— Будят старую женщину, которой так нужен покой. Хотела показать мне книги, да я вижу, что тебе надо, распутница, — бранила старуха Зельзу. — Мало тебе мужчин в таборе, вдовица? Готова угождать первому же гахьо только за его роскошную бороду! И что это за дурацкая книга, из-за которой вы меня побеспокоили?

Кайтай поклонился старухе — у его народа всегда было принято почитать старость.

— О высокочтимая, я — Кайтай, скромный школяр. У меня здесь… — он открыл сумку и извлек оттуда крошащийся, ветхий свиток, — одна очень старая книга. Я надеялся найти кого-нибудь, кто мог бы подсказать мне способ прочесть ее. Счастливая судьба распорядилась так, что мы встретили ваши кибитки на своем пути.

Старуха в ответ хихикнула, видимо польщенная учтивой речью и манерами. Она взяла у него рукописи, а Зельза отворила глядевшее на табор крохотное оконце, чтобы впустить немного света.

Старая цыганка разложила книгу на узкой походной койке, уселась и стала, щурясь, рассматривать ее, часто переворачивая листы. Зельза, Оуэн и Кайтай безмолвно стояли в полутьме. Оуэн нагнул голову, потому что кибитка была низка для него, зато Кайтай был весь как натянутая струна.

— Такие письмена я встречала, — заговорила наконец старуха, и Кайтай шумно выдохнул. — Но… это очень древний язык, почти уже забытый. Я не смогу помочь тебе: я разбираю лишь отдельные слова, которые похожи на слова других языков… Этот знак, например, обозначает море. Повторено семь раз. Возможно, речь идет о народе, жившем у моря. Есть тут и древние слова, означающие кузнечное ремесло, соляные работы и торговлю. Эта рукопись может быть книгой о магии или руководством для ювелирных мастеров. О! Здесь стихи. И еще что-то похожее на имя древнего правителя. Мне кажется, это отрывки из разных книг.

Кайтай кивнул безо всякого выражения в лице:

— Я признателен вам, о почтеннейшая, хотя я и надеялся узнать немного больше… но все же я чрезвычайно обязан вам за вашу помощь. Если я могу чем-нибудь отблагодарить вас…

Старуха бесцеремонно затрещала:

— Ничего я для тебя не сделала. Я вижу, ты парень хороший, и умный к тому же. Пробуешь слегка колдовать, а? Я могла бы поучить тебя этому ремеслу, хотя другие народы и близко не могут так колдовать, как мы. Но с книгой я не в силах тебе помочь. Однако я знаю, кто смог бы. Это большой чародей, он живет в этом же городе. Я слышала, что он пользуется расположением самого короля: все сильные этого города боятся его и частенько просят помощи то в одном, то в другом… он очень старый, очень злой… почти такой же старый и злой, как я. Его зовут Мирдин.

Кайтай и Оуэн встретились взглядами, и Кайтай пожал плечами.

— Досточтимая, — мягко проговорил он, — мы уже познакомились с Мирдином Велисом… по дороге сюда. Мы договорились о встрече с ним, на завтра.

— Да? — Цыганка вскинула глаза. — Ого! Водитесь с ним самим? Остерегитесь! Он коварен. Кончится тем, что он возьмет ваши чучела в свою коллекцию говорящих мертвецов или сварит колдовское зелье из вашей печенки. Сторонись его, мой мальчик. И ты, и твой рыжебородый друг тоже.

Тут вмешалась Зельза:

— Бабушка, я смотрела их руки.

— И прочла в них что-нибудь для Зельзы, моя умница?

Зельза неторопливо улыбнулась:

— Я ведь знала, что ты подаришь им что-нибудь, ради меня, бабушка, — она поглядела на Оуэна, — раз уж их линии связаны с моей, как мне показалось.

— Быстро сделала выбор, — загадочно проговорила старая цыганка. Она наклонилась, пошарила под койкой, вытащила кожаный мешок и стала копаться в нем. Затем она вынула из него мешочек поменьше и задумчиво понюхала его.

— Все так же свежа, как и в тот день, когда я сорвала ее, — пробормотала она. — Она росла между его белых ребер, а сейчас он старше меня, а она все еще сладко пахнет. Это… Эй, рыжебородый, спрячь. — Она бросила ему маленький мешочек, в котором, по-видимому, была щепотка сушеной травы. — Если когда-нибудь у вас будут серьезные неприятности с самим великим Мирдином Велисом — а это рано или поздно случится непременно, — помни, что это то, чего он не переносит. Больше я пока ничем не могу вам помочь.

Ее тон неожиданно сменился на жалобный, старческий, ноющий:

— Не найдется ли у вас немного серебра, а? Всего одна монетка, но серебряная… очень мне пригодится, сами знаете, каждая денежка помогает старухе прожить еще немного… Ах! Благодарю, баро, спасибо тебе… а теперь, дети, позвольте мне немного вздремнуть. — Она выпроводила их из вагончика, с треском захлопнула дверь, и все трое оказались на ярком солнце. Оуэн снова понюхал волшебную травку. От нее шел странный сладковатый аромат, слегка напоминавший мяту. Он сунул мешочек за пазуху и рассмеялся.