Девид Мэйсон - Башня Медузы

Охраны по-прежнему не было. Ни часовых, ни датчиков. Он снова пошарил вокруг тепловым детектором. Ничего. Но от этого тревога и напряжение лишь усилились. Что-то здесь не вяжется. Даже очень не вяжется. Должна же быть охрана…

— Все, пошел, — буркнул он.

Девушка взволнованно посмотрела на него:

— Думаешь, стоит рискнуть?

— Уверен. Я выучил все карты наизусть. Я знаю каждый фут ее переходов. И лучше мне отправиться сейчас, чем дожидаться, пока здесь объявятся карлики Смерти. Похоже, мы прибыли в ночь, когда они взяли выходной! — Он слабо усмехнулся на свою не совсем удачную шутку. Честно говоря, ему было не до смеха — очень уж неуютно себя чувствуешь, стоя перед черным провалом, ведущим в глубь дьявольской каменной гробницы, которой стукнуло ни много ни мало, как полсрока Вселенной. А если совсем начистоту, то он в последний момент просто испугался и лишь немалым усилием воли подавил в себе страх, загнал его в глубь души. А еще Кирин понимал, что чем дольше он здесь простоит, тем труднее будет войти. Так что надо было решаться, пока окончательно не разболтались нервы.

Темуджин тронул его за рукав:

— Слушай, парень, давай забудем… Ну ее к Хаосу, эту «Медузу», и с нею все божественные замыслы Тревелона! Лучше уберемся отсюда подобру-поздорову, пока шкура цела и мозги на месте. Это проклятая планета, сущая обитель Зла!

Вор помотал головой:

— Не выйдет, док, даже не пытайтесь отговорить. Я должен сделать это, и сделаю. Ни один вор не смог выкрасть «Медузу». Но может быть, мне удастся поломать эту традицию…

И, круто повернувшись, он зашагал к Железной Башне. Он так и не оглянулся. Через мгновение его поглотила тьма.

— Думаете, у него получится? — спросила Каола. Старый маг пожал плечами.

— Одним богам ведомо, девочка, — ответил он и глубоко вздохнул. — Но если кому это и по плечу, так Кирин как раз такой парень.

— А нам что делать — сидеть и ждать, пока он не покажется? — Девушка бросила тревожный взгляд на мрачный ландшафт вокруг, на залитую лунным светом каменную гору, на хмурое небо, с которого холодно мерцали далекие равнодушные звезды. Она поежилась. — Не знаю, мне почему-то не по себе, будто на меня кто-то смотрит!

Темуджин похлопал ее по руке:

— Пустое, девочка! Расслабься и ни о чем не думай. Все будет хорошо, обещаю тебе. А нам не остается ничего, кроме как ждать. Неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем Кирин доберется до комнаты с сокровищем. Надо набраться терпения. Вот увидишь — он вернется.

И вдруг — холодный насмешливый голос у них за спиной:

— Подождем его вместе. — Они обернулись — Зарлак! Затем — небрежно сопровождавшим его карликам Смерти:

— Взять их!

Кирин двигался вперед в полной темноте. Некоторое время коридор вел прямо, в глубину созданной богом горы, чей камень был тверже железа. Портал постепенно отдалялся, и скоро от него остался прямоугольничек слабого света. Внезапно ход круто свернул вправо, и портал скрылся из виду. Дальше ничто не нарушало тьмы.

Сейчас, когда он наконец-то очутился внутри Железной Башни, его страхи и недобрые предчувствия прошли сами собой. Это был прежний Кирин — уравновешенный, расчетливый, готовый к любым неожиданностям. Чувства предельно обострены, нервы в норме, пульс ровный. Казалось, он владеет ключом к верховной власти, готовой в любую секунду выполнить любой его приказ.

Из поясной сумки он извлек странного вида устройство и с помощью ремешка закрепил его на лбу. От двух скобок на глаза опускались черные диски. В центре ремешка торчала металлическая трубка. Она испускала пульсирующий луч, который ощупывал пространство впереди и, наткнувшись на преграду, отражался к источнику. Черные диски, улавливая отраженные лучи, создавали трехмерное изображение преграды. По своему действию аппарат напоминал радар, с той разницей, что давал картинку в трех измерениях.

Конечно, было бы и проще и удобнее использовать световые лучи. Похоже, те, кто пытал счастье до него, так и поступали, о чем свидетельствовал хруст высохших костей под ногами вора.

В стенных нишах, протянувшихся двумя рядами под потолком коридора, неподвижно сидели серебряные птицы с хищно изогнутыми клювами. В вечный металл однажды вдохнули жизнь. Но сейчас стражи спали: только видимый свет выводил птиц-роботов из спячки, бросая на жертву, заставляя рвать ее в куски и убивать. Они никак не реагировали на невидимую пульсацию щупа. Вот почему, исходя из опыта, Кирин запасся этим устройством вместо того, чтобы лезть с факелом или с фонарем.

Но вот перед ним первое серьезное препятствие.

Огромные лезвия, как ножи мясников, раскачивались сверху вниз, из стороны в сторону, внезапно вылетая из пазов в потолке, в полу и в стенах. Они с шелестом проносились мимо, рассекая воздух в вековечной пляске смерти. Кирин сосредоточенно смотрел на них, вспоминая скупые данные тревелонцев о частоте ударов. И вдруг, едва лезвия разошлись в стороны, прыгнул вперед! Он маневрировал, то выгибая тело, то застывая, то делая краткий рывок — в любой миг на волосок от смерти, но неизменно двигаясь вперед. Его луч заменял зрение, но то была далеко не равноценная замена. Полуслепой, он двигался среди летающих ножей, против воли танцуя с ними ту же страшную пляску. На лбу выступили капли пота, пот стекал по спине, груди, ногам, одежда липла к телу.

Наконец поле с мелькающими лезвиями осталось позади, и, значит, можно отдышаться. Какое-то время он стоял, ни о чем не думая, дожидаясь, пока утихнет дрожь и восстановится дыхание, чувствуя, как из тела, подобно воде из сжатой губки, уходит напряжение. Кирин приходил в себя. Он благополучно миновал птиц, снабженных фотоэлементами, и увернулся из-под удара лезвий, однако впереди его ждали ловушки несравненно опаснее этих.

Когда он почувствовал, что в тело вернулась обычная гибкость, а в голову — ясность мысли, он снова двинулся по коридору, но медленно, с предельной осторожностью, пробуя каждый шаг.

Он вышел к участку хода с гладким полом. Дальше Кирин продвигался медленными шажками, но вот остановился и вытащил из сумки новые доспехи, напоминавшие перчатки и сапоги с низким голенищем. Он натянул свои приспособления на руки и на ноги. Ладони перчаток и подошвы сапог были снабжены чашами из упругого, но прочного пластика. Обеими ладонями он ударил по левой стене, стараясь дотянуться повыше. Присоски прилипли к камню. Тогда он подтянулся над полом и ударил по стене подошвами ног. Затем медленно, дюйм за дюймом, начал передвигаться по стене, держась в каких-нибудь двух футах над полом.